Машина бытия

Снаружи нас ожидал старый полицейский реактивный кабриолет, вокруг которого уже собралась толпа. Какой-то портер из толпы развлекался, раскачивая зад машины вверх-вниз. Он стоял чуть поодаль, сунув руки в карманы, и ухмылялся.

Коп, который говорил с нами, бросил взгляд на портера, и тот, перестав улыбаться, поспешил прочь. Тут я поняла, что коп – теле, хотя он не трогал мой разум. Некоторые теле очень чтут свой моральный кодекс.

Ехать в старом реактивном кабриолете было весело. Раньше я никогда на таком не ездила. Один из копов сел назад вместе со мной и Клодом. Другой был за рулем. Лететь над заливом было очень странно. Обычно, если я хотела куда-то попасть, я вежливо спрашивала, нет ли рядом портера, а потом думала о том, куда мне надо, и портер в мгновение ока отправлял меня.

Конечно, то и дело я оказывалась в квартире какого-нибудь престарелого господина. Некоторые портеры промышляют сутенерством. Но пиро нет нужды волноваться по поводу всяких там казанов. Ни один пожилой господин не станет заниматься ерундой, когда на нем загорится одежда.

Итак, кабриолет наконец приземлился на территории старой больницы за чертой города, и копы отвели нас в небольшой офис, находившийся в главном здании. Пешком, представляете! В офисе было темно – недостаточно света, – и мои глаза не сразу привыкли к этому после яркого освещения в коридоре. Когда я все же смогла что-то разглядеть и увидела за столом какого-то старикана, то чуть в обморок не упала. Это был Менсор Уильямс. Ага. Большой босс. Чего бы ни умели остальные, он это делал лучше.

Кто-то нашел выключатель, и свет стал ярче.

– Добрый вечер, мисс Карлайл, – сказал Уильямс. Его козлиная бородка при этом подрагивала. Прежде чем я сделала замечание насчет того, что читать мысли неэтично, он добавил: – Я не вторгаюсь в ваши мыслительные процессы. Я просто заглянул вперед, в тот момент, когда уже узнал ваше имя.

Еще и ясновидящий!

– Не было особой необходимости привозить ее сюда, – обратился он к копам. – Но это было неизбежно. – А потом он сделал очень странную вещь – повернулся к Клоду и кивнул в мою сторону. – Как она тебе, Клод? – спросил он. Как будто меня на продажу выставили!

– Это она, папа? – спросил Клод.

Папа! Это меня убило наповал. У Большого босса есть ребенок, и этот ребенок – Пустышка!

– Она, – сказал Уильямс.

Клод расправил плечи и заявил:

– Что ж, я пас. Не буду я этого делать!

– Будешь, – сказал Уильямс.

Я окончательно потеряла нить разговора и решила, что с меня хватит.

– Погодите-ка, господа, – воскликнула я. – А не то я спалю здесь все к чертям! В прямом смысле!

– Она может, – улыбнувшись отцу, подтвердил Клод.

– Но не станет, – ответил Уильямс.

– Ах, не стану? – возмутилась я. – Попробуйте-ка меня остановить!

– В этом нет нужды, – сказал Уильямс. – Я видел, что произойдет.

Вот так просто! У меня от ясновидящих мурашки по коже. Иногда я удивляюсь, как они сами себя не боятся. Наверное, для них вся жизнь – повторение того, что они уже знают. Но не для меня.

– Что случится, если я сделаю что-то, чего вы не видели? – спросила я.

Уильямс подался вперед, с интересом глядя на меня.

– Такого никогда раньше не случалось, – сказал он. – Если бы это случилось хоть однажды, был бы настоящий прецедент.

Я, конечно, не уверена, но, глядя на него, я подумала, что ему было бы очень интересно увидеть нечто, не совпадающее с прогнозируемым. Я подумывала о том, чтобы разжечь костерок, может, из бумаг у него на столе. Но почему-то эта мысль потеряла для меня привлекательность. И вовсе не потому, что чье-то присутствие в моем сознании приказывало мне этого не делать. Даже не знаю, в чем дело. Мне просто не хотелось этого делать.

– Что все это значит? – спросила я.

Старик откинулся на спинку стула, и, честное слово, он выглядел немного разочарованным.

– Дело в том, что вы с Клодом поженитесь, – сказал он.

Я раскрыла рот, но не издала ни звука. Наконец мне удалось выдавить из себя:

– То есть вы заглянули в будущее и увидели, что мы женаты? Сколько у нас детей и все такое?

– Ну, не все, – сказал он. – В будущем не все для нас ясно. Только определенные вехи. И мы не можем заглядывать в слишком отдаленное будущее. Прошлое гораздо проще. Оно фиксировано.

– А если мы этого не хотим? – спросил Клод.

– Да, – вторила я. – Что в таком случае?

Но должна признать, что предложенная перспектива не показалась мне такой уж отталкивающей. Как я уже говорила, внешне Клод напоминал Сидни Харша, только моложе. У него было что-то… можете называть это животным магнетизмом, если хотите.

Старик лишь улыбнулся.

– Мисс Карлайл, – сказал он, – вы действительно возражаете против…

– Раз уж я скоро стану членом вашей семьи, можете называть меня Джин, – перебила я.

Я уже начала проникаться неизбежностью ситуации. Моя двоюродная бабушка Харриет была ясновидящей, так что опыт общения с такими людьми у меня имеется. Сейчас я вспомнила, как она сказала мне, что мой котенок умрет, и я спрятала его в старом баке, а ночью пошел дождь и заполнил бак до краев. Разумеется, котенок утонул. Я так и не простила ее за то, что она не сказала мне, от чего котенок должен был погибнуть.

Старик Уильямс посмотрел на меня и сказал:

– По крайней мере вы проявляете благоразумие.

– А я нет, – парировал Клод.

Тогда я рассказала ему про свою двоюродную бабушку Харриет.

– Такова природа вещей, – сказал Уильямс. – Почему ты не можешь тоже проявить благоразумие, сынок?

Клод так и сидел с каменным лицом.

– Я что, такая ужасная? – спросила я.

Тогда он посмотрел на меня. По-настоящему посмотрел. Меня аж в жар бросило, честное слово. Я-то знаю, что я привлекательная. Наконец я, видимо, покраснела.

– Ты не ужасная, – сказал он. – Просто я против того, чтобы моя жизнь была расписана как шахматная партия.

Тупик. Минуты две мы просидели в полной тишине. Наконец Уильямс обратился ко мне:

– Что ж, мисс Карлайл, полагаю, вам интересно узнать, что здесь происходит.

– Я не дура, – ответила я. – Это одна из резерваций для Пустышек.

– Верно, – сказал он. – Но дело не только в этом. Вы знаете, что наши таланты возникли в результате мутаций, вызванных радиацией. Но знаете ли вы, что происходит с экстремальными отклонениями от нормы?

Разумеется, это знает каждый школьник. Я ему так и сказала. Конечно, я знала, что эволюционное развитие ведет к усреднению. Что у гениальных родителей обычно рождаются менее блестящие дети. Это общеизвестно.