Маска бога

Хм, но тут не Серебряная, и нет рыбки, собирающейся вытащить девушку из очередного затруднительного положения. Кирен утверждала, что не стоит затевать драку из-за страха привлечь внимание к Золе, — мерикиты отнюдь не терпимы ко всем мерлогам. В результате они сами сделали себя пленниками этой кузницы, одного из немногих сохранившихся в целости зданий Киторна. Кирен, шагающая взад и вперед за спиной Джейм, несомненно, досадовала на беспомощность еще больше. Киндри с Журом забились в дальний угол, чтобы не попасться ей под ноги. А Зола и Индекс в сумраке возобновили прерванную тряской дискуссию о ритуалах плодородия мерикитов. Певица натянула капюшон, совершенно скрыв мертвенно-бледное лицо. «Возможно, кенциры должны кое-чему научиться у мерикитов», — подумала Джейм, сердито посматривая на нее. Почему она так страстно жаждала вырвать из рук Джейм Книгу и Нож, и как раз перед тем, как они могли бы действительно понадобиться и принести пользу? Нет, чья это идея — поверить мерлогу?

Может, по крайней мере хотя бы Гора Албан в безопасности? Но нет. Придвинувшись к щели в западной стене, Джейм увидела, что внутренние панели все еще висят, как призраки, над разрушенной башней, вершину которой поглотили низкие облака, багровые, словно угрюмо тлеющие. Возможно, предвестья вершат сейчас там свою странную работу. Возможно, старики ученые спокойно спят в своих комнатах, отделенные от огненной ловушки внизу. Все возможно. А если нет, их надо разбудить и спустить в безопасное место.

Внезапно ее смотровой глазок замутился. Девушка отдернулась, словно кто-то просунул в щель кнут и ударил ее. Снаружи раздались гиканье и хохот. Снова этот проклятый мальчишка. Устав швырять ящики с лестницы Горы Албан, он сошел вниз поглядеть, что бы такое плохое можно еще учинить на дворе.

Высокий молодой человек в красном с важным видом бродил по площади, пытаясь застращать старейшин одного за другим и отгоняемый каждым, как назойливая муха. Он выглядел тем, кто привык всегда поступать по-своему и не желает поверить, что на этот раз ему это не удастся. За ним на расстоянии, чуть большем длины вытянутой руки — не достанешь, — следовал, глумясь и язвя, мальчишка. Великан остановился в северном углу и попробовал снова.

Джейм и не заметила, как подошел Индекс — старик жадно вслушивался.

— Сынок хочет поиграть в Сгоревшего Человека, — сказал летописец. — Это роль его отца, папочки Чингетая, вождя племени, но он еще не вернулся после тяжкого труда по раскладыванию костров с костями к Кануну Лета вокруг границ мерикитов.

— А я принимала все это за какой-то маскарад.

Да, Джейм довольно часто видела подобные пьесы о смене сезонов в Старом Пантеоне Храмового Округа Тай-Тестигона. Жрецы Нового Пантеона насмехались над их неотесанностью, но спектакли иногда приводили к изумляющим всех результатам, как в тот год, когда все в пределах слышимости, включая мужчин, вдруг обнаружили, что беременны.

Девушка поняла, отчего на старейшинах столь нелепые наряды. Четырежды смешав противоречащие друг другу признаки мужчин и женщин, людей и зверей, зрелости и молодости с незаплетенными косами, жизни и дышащей золой смерти, они пытались стать невидимыми для своих богов. Важные персоны в предстоящей церемонии, они, как кукловоды, желали бы обращать внимание лишь на своих марионеток. Только вот один из них откровенно нарушал правила.

— А разве, э-э, Сынок еще не получил роль? Эти красные портки он наверняка напялил с какой-то целью.

— Я говорила, что мозги у нее есть. — Это приблизилась Кирен.

Индекс хмыкнул:

— Угу. Только вот кредит отсутствует.

Кирен набрала в грудь побольше воздуха:

— Индекс, клянусь, если ты сейчас, когда под угрозой все училище, придержишь информацию, я никогда больше не буду с тобой меняться!

— И я тоже, — добавила Джейм. — Конечно, если ты не хочешь, чтобы тебе напоминали, как там все расставлено в твоей драгоценной травяной хижине…

Индекс посмотрел на девушку:

— Ладно, ладно! Да, Сынок играет роль. С прошлой Середины Лета он — Любимец Земляной Женщины, баловень холмов, хотя, очевидно, не слишком успешный.

— Откуда ты знаешь?

Индекс смутился:

— Ну, во-первых, все его косы слева.

«Ага, это символизирует число людей, которых Сынок убил», — припомнила Джейм. Отсутствие кос справа говорит о том, что с детьми ему не повезло.

— Да, это разочаровывающе печально, — серьезно согласилась она.

— М-м, да. А также опасно. Несостоятельность Любимца ослабляет Землю, вследствие чего та не может удерживать в покое Змея Хоаса и его выводок, включая Речную Змею. Отсюда — сезон встрясок. Поэтому старейшины не стали дожидаться Дня Середины, дня, когда Любимец по традиции борется за свое место. Видишь того нервного юнца в зеленом? Это Претендент, уже увенчанный ивовой короной. Старейшины приказали Сынку проиграть.

— Что-то я не замечаю, чтобы ему это нравилось. А если он послушается, то что с ним будет?

— Если год выдастся тихим, то ничего особенного. Для прокорма Речной Змеи вместо него в колодец бросят козла. Хотя мерикиты верят, что герой возродится в брюхе Змеи и усмирит ее.

— Честь, — сухо заметила Зола, — от которой большинство людей… предпочитает уклоняться.

— Включая и Сынка, — сделала вывод Джейм. — В любом случае он склонен играть Сгоревшего Человека, полагаю, тот всегда остается вождем. А что, замещение отца дает ему право требовать впоследствии власть?

— Да. И этого старейшины тоже хотели бы избежать. Они оставят нетронутой часть ритуала, относящуюся к Середине Лета, — насколько это возможно, — чтобы удовлетворить Земляную Женщину, утихомирить Змею и предоставить Сгоревшему Человеку (вот он, вождь-то) наилучший шанс выбрать наследника на год.

— Да, ставить на Сынка — это один против трех, — решила Джейм. — И я бы вовсе не расстроилась, стань он наживкой для Змеи. Тем не менее раз уж мы здесь имеем дело с реальной силой, а не с местными кознями, то это неприятно и опасно. Нет, — добавила она, мимолетно подумав о Сероде, — не сами махинации. Но тут вовлечены Земля и Огонь, а кто знает, что может натворить со стихиями Сынок? Старейшины должны быть крайне обеспокоены.

— Индекс, — окликнула Кирен, глядя в окно, — когда ты изучал мерикитов около восьмидесяти лет назад, разве у тебя не было закадычного дружка среди них? Кажется, он был сыном шамана.

— Правильно! — воскликнул старик. — Ну да, да, да! Маслол! Да это же тот хлипкий стервец, распевающий груде обломков!

— Что ж, прекрасно, ну так поговори с ним! Он был гостем на Горе Албан. Наверняка он не станет испепелять всех своих прежних хозяев.

Но старый летописец потряс головой:

— Мы уже прошли через все это до твоего прибытия. Маслол не хочет никому причинять вред, но под училищем, как и тут, захоронена кость Сгоревшего Человека. Если обряд пройдет удачно, обе воспламенятся одновременно. Говорю же, кризисы, подобные нынешнему, вытесняют законы гостеприимства, как случилось и восемьдесят лет назад. Очень плохо, что Сынок валяет дурака, а мы наткнулись на него. Маслол даже не может позволить спуститься остальным из страха, как бы все не обернулось еще хуже.

— Погоди-ка минутку, — перебила Джейм. — Вернемся немного назад. Ты сказал, что причиной кровавой бойни в Киторне было нечто подобное нынешней ситуации?

— Ну да, весьма похоже. — Индекс повернулся к ней, дабы избежать настойчивости Кирен. — Этот двор является местом для церемоний с незапамятных времен. Старый лорд, владевший замком, и не подозревал. Он даже убрал своих людей, чтобы развязать мерикитам руки, не догадываясь о том, сколько козлов полетело в его колодец за многие мирные годы. Видишь ли, Речная Змея приняла жертвы, точнее сказать, проглотила, так что вода совершенно не пострадала. Но вот настал сезон страшных трясок, и мери-киты намеревались послать вниз героя. Тут лорд пронюхал и возмутился, запретив кидать труп в свой единственный колодец. Мерикиты пришли в отчаяние. Они думали, что если не сделают что-нибудь, Змея разрушит все Заречье. Так что они решили захватить Киторн в Канун Осени и удерживать гарнизон замка в плену до тех пор, пока дело не будет сделано. Причинять кому-то вред не предполагалось.