Маска Черного Тюльпана

Но я все равно решила попытать счастья с Сэлли.

— А с этим домом связаны какие-нибудь истории?

Сэлли покачала головой.

— Вам придется спросить у Джоан, — извинилась она.

— Спросить Джоан о чем?

Я вздрогнула, расплескав часть своего вина, когда рядом со мной материализовался Колин.

По счастью, вино было белое. И никто не заметил. По крайней мере я так надеялась. Путаница в голове помешала мне зарегистрировать внезапное появление Колина. Сейчас я разговариваю с Сэлли, а в следующую минуту — вот он, в воздухе надо мной, как Чеширский кот [46] .

46

Чеширский кот — персонаж сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» (1865); обладает способностью исчезать, возникать и перемещаться в пространстве.

Мне пришлось повернуться и запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Он стоял рядом со мной, но немного позади, поэтому если бы я наклонилась назад, совсем немножко, то очень удобно прислонилась бы к Колину сбоку.

Я выпрямилась так, что удовлетворила бы самую взыскательную директрису, и сделала шажок в сторону, замаскировав, помимо всего остального, пятно пролитого вина.

— Я спрашивала Сэлли, есть ли какие-нибудь старые истории, связанные с этим домом, — бодро сказала я.

— Вы собираетесь рыться еще в чьих-то архивах? — поддразнил Колин. — Я уже почти ревную.

Может, лучше не менять позицию? Эта его улыбка, освещающая все лицо, просто разила наповал. «Прекрати!» — жестко приказала я себе. Он просто рад сбежать от Джоан. Это не считается флиртом со мной. Во всяком случае, ничего не значит.

А у него, однако, очень приятный лосьон после бритья.

— У него даже нет призраков, — пренебрежительно сказала я Сэлли.

— Поменяемся? — предложила Сэлли Колину.

— Ты берешь Элоизу, а я призрака? Нет, спасибо.

— Призрак меньше ест, — заметила я. — И тише себя ведет.

— А посуду он моет? — спросил Колин.

— Нужно спросить, — серьезно ответила Сэлли. — Ты еще не показывал Элоизе келью?

Колин послал Сэлли сардонический взгляд.

— И уйти с вечеринки?

— Сам виноват, что согласился, — пожурила его Сэлли.

— Тут есть некоторые утешения, — возразил Колин.

— Келью? — вставила я.

Колин застонал.

— Это все равно что манить собаку костью.

— Терпеть не могу! — с жаром воскликнула я.

— Предпочитаете морковку перед мордой мула?

— Еще хуже. — Я повернулась к Сэлли: — Значит, здесь сохранились остатки старого аббатства?

— Хотите посмотреть? — предложила Сэлли и посмотрела на Колина. — Ты не против?

Колин поднял бровь и стал похож на Джеймса Бонда, который сейчас потребует, чтобы его водку с мартини взболтали, но не смешивали. Человек не может выглядеть таким жизнерадостным без постоянных тренировок.

— А почему бы и нет?

Хихикая, как озорничающие школьники (по крайней мере мы с Сэлли хихикали), мы незаметно покинули гостиную. Джоан стояла в центре группы людей, которые все разговаривали и пили с видимым, казалось, удовольствием, и не заметила нашего ухода. Она искренне улыбалась, и ее зубы Волка из сказки про Красную Шапочку как-то уменьшились до почти нормального размера, и мне подумалось: когда она не защищает свою территорию, то, вероятно, и вполовину не так плоха.

Затем Сэлли, чья способность к буксировкам была развита не меньше, чем у ее сестры, рванула меня за руку, и я вылетела из гостиной в путаный лабиринт задних коридоров. По сравнению с ним Селвик-Холл являлся чудом симметрии восемнадцатого века. Дом Сэлли создавал, наверное, Безумный Шляпник при участии крота-параноика: все было узким и темным, а поворотов — больше, чем нужно. Я брела за Колином и Сэлли, беззлобно препиравшимися по поводу общего знакомого, ведущего какую-то еженедельную колонку — то ли бред собачий (Колин), то ли проницательные комментарии в отношении современных нравов (Сэлли).

Отношения у них, судя по всему, сложились очень непринужденные и дружеские — что вполне понятно, если живешь рядом. Мне стало интересно, служила ли Сэлли обычной преградой для более чем заметных авансов Джоан. И спасало ли присутствие старшей сестры от каких-либо происшествий с младшей.

Сэлли действительно была очень симпатичной. Хотя обе отличались одинаковой худощавостью, Сэлли далеко не дотягивала до глянцевого совершенства старшей сестры; волосы Сэлли, неопределенного коричневого цвета в отличие от ярко выраженных блондинистых волос ее сестры (и в какой мере разница эта достигалась с помощью тюбика краски, оставалось неясным), были длинными и волнистыми, тогда как у Джоан холеными и прямыми, а лоб выше и черты лица крупнее. И все равно безыскусное, открытое лицо Сэлли выглядело привлекательнее. Она обладала непреходящим обаянием девушки-соседки, подкупающим как женщин, так и мужчин.

Конечно, напомнила я себе, она и есть девушка-соседка. В буквальном смысле слова. Я сосредоточилась на том, чтобы запомнить дорогу, и пожалела, что не запаслась хлебными крошками. Когда же мне пришло в голову, что эту роль могли сыграть миниатюрные конфетки «Сертс» (да еще с меньшей, чем съестные припасы в сказке, вероятностью стать добычей лесных обитателей), мы уже остановились перед боковой дверью.

Должно быть, когда-то она, как и узкие темные коридоры, являлась частью царства прислуги во времена разделения на «господ» и «слуг». Теперь же боковую прихожую загромождали грязные сапоги, старые плащи и разный другой хлам, включая сломанные теннисные ракетки и очень грязные садовые перчатки.

Колин выглянул из двери в полуночное черное небо. Шел только девятый час, но в ноябре солнце садится рано; уже с пяти часов стояла кромешная тьма.

— Фонарик?

— На полке.

Сэлли указала на большой серый фонарь с красно-коричневой полосой, с лампочкой размером с поджаренное яйцо и с широкой плоской рукояткой. Наверное, некогда он был белым, но годы пыли и грязных отпечатков сделали свое дело.

— Это далеко? — запоздало спросила я, закутывая плечи в позаимствованную пашмину. Ворвавшийся в открытую дверь воздух пробрался сквозь тонкую ткань платья Серены, и я пожалела, что не надела чулки. Я начала прикидывать, во что же я ввязалась. Когда ранее мы подъезжали к поместью, никаких руин я не заметила, и хотя мой энтузиазм в отношении разрушающихся сооружений превосходит все границы, неплохо, чтобы он немного соотносился с тканью, непрактичными каблуками и перспективой за что-нибудь зацепиться в темноте. И поверьте мне: если есть за что зацепиться, я это найду.

Сэлли посмотрела на Колина, но тот лишь пожал плечами.

— Не очень, — сказал он в той неинформативной мужской манере, которая может означать какое угодно расстояние — от одного квартала до Внешних Гебридских островов, до которых добраться можно только через занесенные снегом горные перевалы.

Надо отдать ему должное: он, возможно, собирался дать более развернутый ответ, — но дальнейшее описание было прервано цоканьем каблуков и голосом, звавшим Сэлли.

— Может, проигнорируем? — предложила я.

— О, невинная юность, — пробормотал Колин. Я хлестнула его по руке свободным концом пашмины. И когда это во мне развилась склонность к непреднамеренному насилию? Сначала светящаяся палочка, теперь пашмина… Разумеется, существовало одно очень хорошее объяснение, но мне оно не нравилось, поэтому я оставила его без внимания.

Голос Джоан нелегко было проигнорировать. И он приближался.

— Сэлли!

Сэлли со стоном возмущенно расправила плечи.

— Хотела бы я знать, что на сей раз? Идите без меня.