Маска (И)

Реехей не знал, сколько еще они смогут продержаться. Казалось, силы у босса Варии никогда не кончатся, в то время как у них самих их почти не осталось. Не прибавляло оптимизма и то, что связь со штабом была потеряна несколько минут назад, и до сих пор она не была восстановлена. Что там произошло, для отряда поддержки оставалось загадкой. Они могли лишь предположить, что на больницу напали, но не хотели даже думать об этом. Ведь в таком случае их мысли были бы сосредоточены на шатене, а это только мешало бы в бою.

Ситуация с каждой минутой все ухудшалась. Казалось, еще пара секунд и все члены их отряда падут под натиском босса Варии. Он сам по себе был силен, но с помощью Наны он превратился в нечто невероятное, нечто, выходящее за грань понимания простого человека. Занзас не скупился ни на силу ударов, ни на их количество. Еще в самом начале битвы каждый из отряда понял, что пропусти он хоть один удар — тяжелое ранение станет лучшим исходом.

— Осторожно! — успел выкрикнуть Реехей, видя, как Занзас нацеливает свое оружие на Маммона. Лишь в последнюю секунду иллюзионист смог уклониться с линии атаки. Однако от следующего удара ему не удалось уйти. Издав короткий крик, Маммон упал на землю, и больше не шевелился. Он определенно был жив, но продолжать сражение не мог.

Реехей встал в защитную стойку, готовясь к атаке. Из всех членов их отряда он остался один, и это ему решительно не нравилось. Занзас, смотря на него, зло усмехнулся и нацелил свои пистолеты на него. Реехей резко выдохнул, прикрыв глаза, и молниеносно уклонился от первой атаки. Последовала целая серия выстрелов, от которых боксер едва успевал уворачиваться. С каждой секундой становилось сложнее. Раны, полученные в бою с Луссурией и здесь, нещадно болели, отвлекая. Усталый разум едва мог подсказать стратегию, а двигался боксер уже лишь благодаря рефлексам.

В очередной раз пытаясь уйти с линии атаки, Реехей вдруг споткнулся и стал заваливаться вбок. Пламенная пуля приближалась, а он не мог ничего сделать — ноги отказывались повиноваться ему. Выставив руки в защитном жесте, он попытался сгруппироваться, чтобы хоть немного уменьшить будущий урон. Умом он понимал, что его уже ничего не спасет от прямого попадания, а потому зажмурился, ожидая вспышку боли.

Однако вместо нее боксер ощутил лишь легкость и чьи-то тонкие руки. Когда он открыл глаза, то увидел того, кто спас его. Это был Тсуна! Реехей не поверил своим глазам, особенно когда этот хрупкий, еще недавно лежащий в коме шатен атаковал Занзаса. Он летал вокруг противника, используя свое пламя как ускоритель, и не давал боссу Варии прицелиться. Тсуна выжидал момент для собственной атаки.

Рядом с ним был Джотто, он подсказывал внуку как лучше напасть и предостерегал об ответных шагах врага. Глаза Тсуны сияли силой и уверенностью, он точно знал, что ему необходимо было сделать. Нет, он не собирался убивать Занзаса, для своего возраста молодой мужчина уже и так настрадался. Тсуна только хотел помочь ему, избавить от контроля Наны. Но для этого он должен был максимально приблизиться к нему, иначе ничего бы не вышло.

Тсуне потребовалось несколько минут постоянного кружения около Занзаса, чтобы подгадать момент и резко атаковать мужчину в солнечное сплетение. Идеальный выбор времени способствовал успешному нападению, а потому шатену оставалось только направить в мужчину свое пламя, сметая контроль матери. Через несколько секунд Занзас упал на землю, а рядом с ним приземлился сам Тсуна.

— Врой! — выкрикнул Скуало и, шатаясь, приблизился к своему боссу. — Что ты сделал с ним?

— Я избавил его от контроля Наны, — только и ответил парень, осматривая поле боя. А посмотреть было на что! Все было в рытвинах от взрывов, везде лежал пепел, а кое-где все еще горел огонь. То тут, то там лежали тела союзников, оглушенных атаками Занзаса. Реехей, придерживая левой рукой правую, медленно подошел к Тсуне, все еще не веря своим глазам.

— Тсуна, ты… — слова так и застряли в горле боксера, ведь перед его внутренним взором все еще стояла недавняя картина. Больничная палата, писк приборов, белые простыни и кислородная маска на лице избитого подростка. Реехей не мог забыть все те чувства, которые он испытал за последние дни, поэтому сейчас, видя Тсуну здесь, сразившего босса Варии, он просто не мог поверить в происходящее.

— Я в порядке, — аккуратно сжав плечо друга, сказал шатен. — Реехей, позаботься об остальных, мне еще нужно помочь папе и Реборну, — глаза Тсуны так сияли, что боксер не нашел в себе сил возразить ему. Он смог лишь коротко кивнуть, на мгновение прикрыв глаза. Сейчас он, как никогда, четко понял, почему последовал за этим хрупким парнишкой со стальной волей. Когда Тсуна уже развернулся, чтобы уйти, его вдруг остановил хриплый голос.

— Эй, мелкий, — шатен оглянулся на Занзаса, который с помощью Скуало пытался сесть. Мужчина был несколько бледным, но от того не менее сильным. Несколько секунд босс Варии вглядывался в глаза Тсуны, пока наконец не ухмыльнулся, — Не смей проигрывать этой ведьме.

Шатен, лишь улыбнувшись, кивнул. Он видел во взгляде Занзаса только облегчение и благодарность. Гордый мужчина не смог бы сказать этого вслух, однако для Тсуны это и не было нужно. Шатен был рад, что смог спасти его, однако теперь перед ним вставала более трудная задача — одолеть собственную мать. Парень никогда не испытывал к Нане теплых чувств, но дело было даже не в этом. Тсуна, как никто другой, знал, на что способна мать, а потому, не тратя больше времени, взмыл в небо.

Он летел к заброшенным заводам, где сражались Реборн, Иемитсу и остальные члены отряда основных сил. Рядом с ним все еще был Джотто. Предок не собирался оставлять своего внука, он знал, что Тсуне нужна его поддержка. Хотя шатен выглядел сильным, уверенным, но на самом деле его трясло. Парень боялся, он не хотел снова видеть ту, которая его едва не убила. В голове шатена то и дело мелькали картины того ужасного вечера перед боем Дождя. Он сумел сохранить хладнокровие перед друзьями, потому что годами скрывал свои страхи и потому что чувствовал поддержку Джотто. Не будь предка рядом Тсуна бы не смог даже проснуться, а потому был всем сердцем благодарен ему за все, что тот делал.

Однако страх был не единственной проблемой шатена. Его раны все еще представляли угрозу, хоть Реборн и старался заживить их пламенем Солнца. Боль волнами распространялась по телу, но Тсуна старался не замечать ее, что давалось ему с большим трудом. Каждый вдох обжигал легкие, а раны горели огнем при движении. Мысли путались, а давление пламени Наны ощущалось за несколько километров. Могильный холод и липкая тьма витали буквально в воздухе.

Было тяжело, было больно, было страшно. Но Тсуна даже не думал отступать, он приближался к своей цели. Он должен был победить Нану ради всех своих друзей, ради отца и ради самого себя.

========== Часть 3. Глава 20. Безнадежное положение ==========

Это был неравный бой. По силе Нана на голову превосходила всех своих противников, чем и пользовалась. Ею двигала ненависть, она же придавала ей сил. Никто не мог не то, что победить ее, — ранить. В ответ сама женщина наносила жесткие удары по своим противникам, выводя их из боя одного за другим. Даже поддержка в виде прибывших Вендиче и людях CEDEF не принесла видимых изменений в расклад сил. Нана все еще была недостижима по количеству Пламени и мощности атак.

Сколько себя помнила Фуками всегда была одна — она выросла в приюте, где ей с малых лет приходилось выживать. Ведь все дети там были озлобленные и жестокие, они признавали только силу и ничего больше. Борьба стала смыслом существования Наны. Бороться за свою еду, которая была безвкусной и холодной, бороться за место в общей комнате, где стояли только старые кровати с заржавевшими пружинами, бороться за игрушки, коих было очень мало, бороться за саму себя — вот что ей приходилось делать изо дня в день…