Маска

— Когда у тебя появилось собственное мнение?

— Не знаю, хозяин. Мне кажется, что оно всегда было, но совпадало с вашим мнением, а потому не имело самостоятельной важности.

И только после попадание в этот мир, что-то изменилось. Виной ли тому являлась необычная атмосфера или то, что творилось со мной в последнее время? Плевать! Надо возвращаться обратно. Я позволил этому миру очаровать себя и увлечь своим духом, когда там, за Внешними Пустошами ждал мой родной мир, моя Империя, мой долг и моя священная миссия. Такое поведение иначе как предательским назвать язык не поворачивался, и будь на моём месте кто-нибудь другой, я бы лично казнил его.

Вернувшись во дворец Талио, мы застали тамошних обитателей в некоторой особой оживлённости. В тенистых галереях прибавилось демонов, которые суетливо носись взад-вперёд, при этом почтительно огибая нас с Себастиной.

— Надо найти одного из этих балахонщиков…

— Если многочтимый гость подразумевает одного из нас, то он может не затруднять себя поисками.

Один из и-чши появился передо мной и поклонился.

— Обу?

— Чем могу служить?

— Мне нужно… я бы хотел посетить библиотеку.

— Би-бли-о-те-ку, многочтимый гость?

— Библиотеку. Есть у вас здесь библиотека?

— Боюсь, я не знаю, что такое "бибилиотеку", о многочтимый. Нижайше молю о прощении!

— Библиотека — это помещение, в котором собраны всеразличные материальные источники знаний, такие как книги, к примеру.

— Ах, вот что вам угодно! Боюсь, ваш смиренный слуга не знаком также с понятием "кни-ги", но источник знаний у нас есть! Соблаговолите проследовать за мной.

Зала, двери которой распахнул и-чши, встретила нас тишиной, ринувшейся навстречу, словно пёс, радостно приветствующий хозяина после долгой разлуки. Отчего-то создавалось впечатление, что наш визит в то обширное помещение был первым за долгое время. Громадный простор, тёмные стены, полы, колоны, подпирающие продолговатый свод. Многоярусные балконы с лестничными переходами располагались по всей длине стен, а на них сияли тэнкрисы. Не сразу удалось понять, что на меня взглянули сотни статуй, выполненных, как показали последовавшие события, не из камня или металла, а из света. В середине залы был каменный стол с углублением посередине, из которого торчала ручка каменного черпака и каменные же кресла окружали его.

— Что желает узнать многочтимый гость?

— Допустим, меня интересуют Внешние Пустоши, первые дети Тёмной Матери и всё, что есть о том, как черноусты понимают природу перемещений между миром в Темноте и миром под Луной.

— Сию секунду, многочтимый гость.

Балахонщик принялся носиться от одной светящейся статуи к другой, с балкона на балкон с лестницы на лестницу. Те образы тэнкрисов, к которым он приближался, внезапно потухали, и Обу двигался дальше, целеустремлённый и быстрый. Себастина и я неподвижно следили за его метаниями, стоя у каменного стола и обменивались мыслеобразами. Моя горничная поделилась мнением, что такой выбор тем может вызвать подозрения у местных господ, а я внушал ей, что если Раголаз ди'Локойн был прав относительно своего племянника, Талио лишь ещё больше заинтересуется нами. В конце концов, если он попытается как-то нам помешать, мы всегда может прирезать этого извращённого ублюдка.

— Располагайтесь, многочтимый гость, сейчас всё будет готово.

И-чши изъял из углубления черпак и выставил на стол несколько изящных бутылей, наполненных сияющим "жидким перламутром" с плавающими в нём серебряными нитями. Из каждой бутыли в углубление была вылита всего одна капля, но, каким-то образом, каменная ёмкость оказалась полной, когда Обу прятал прекрасные сосуды обратно под плащ.

— Пейте, многочтимый гость, сначала маленькими глотками, а потом и большими. Пейте, пока не почувствуете, что напились, а я пока верну крипсраструмы на места.

Балахонщик заскользил обратно к постаментам, на которых после его приближения вновь возрождались световые статуи. С моего молчаливого дозволения Себастина взяла черпак и зачерпнула светящейся перламутровой жидкости.

— Вы уверены, хозяин?

— Ты знаешь ответ.

Первый глоток, маленький и быстрый, я почти не почувствовал. Он проскользнул в моё горло как порция холодного воздуха, а не что-то материальное. Последующие глотки оказались более ощутимы, но вместо того, чтобы наполнять мой желудок, они наполняли мою голову — голосами.

— Довольно, — через силу выдавил я, откидываясь на холодный камень кресла, который вдруг стал казаться таким мягким и уютным. — Кажется, я засыпаю. Не отходи от меня.

— Слушаюсь, хо…

Кто они все? Почему говорят одновременно? Почему я их слушаю и понимаю? Почему мне так интересно то, о чём они говорят? Почему мне кажется, что от всего моего естества, от всего чем я когда-либо был, остались лишь способности слышать, понимать и запоминать? Почему…

— Великолепно. Ох… как хочется пить!

— Прошу, многочтимый гость.

Когда я открыл глаза, на столе уже стоял бокал с чистейшей водой, предусмотрительно принесённый балахонщиком.

— После окунания в Купель Познания всегда хочется пить. Желаете ли узнать ещё что-нибудь, многочтимый гость?

— Пожалуй. Что за… что за переполох творится в обители моего дорогого друга Талио?

— Подготовка к большому празднеству в вашу честь.

— Ну, разумеется.

Прислушиваясь к внутреннему чувству времени, я по привычке делил бесконечную ночь Башэна, расцвеченную калейдоскопом красок, на двадцать четыре часа, так что точно знал — к празднеству мои гостеприимные хозяева готовились без малого седмицу. Был ли я взволнован таким затянувшимся пребыванием в мире в Темноте? Нет, не был. К моим услугам оказалась Купель Познания и то, что она дарила — успокаивало.

Они предпочли всё забыть, они решили от всего отказаться. Поняв это, я с чистой совестью преисполнился презрением к благородным танам Башэна. Их предки были учёными, черноустами, политиками, полководцами, покровителями искусств, они изучали свой мир, познавали его суть, интересовались, стремились, ставили цели, а потом, отправляясь во чрево Тёмной Матери, завещали свою память в виде крипсраструмов, "сосудов знания", потомкам. Там, в мире под Луной, не могли и мечтать, о таком удобном способе обучения, дарившем огромную фору в деле развития цивилизации. У благородных господ Башэна было всё это, но они предпочли наплевать на сокровища прошлого и предаться бездумному разврату. Ненавижу.

Знания, полученные от предков рода ди'Локойн, расширили мои горизонты в сотню раз, объяснили суть Внешних Пустошей, их анормальность и способы взаимодействия с оной к собственной выгоде.

— Мы вернёмся вовремя, Себастина, я уверен.

— Несомненно, хозяин, — отозвалась моя горничная, поправляя на моём левом плече роскошную застёжку новой тоги.

За последние "дни" ткачи по приказу хозяина создали для меня больше дюжины различных туник и тог разных цветов и с разными узорами, которые я неизменно примерял и носил во время прогулок по дворцу. Признаться, чувствовал себя породистой собакой, которую хозяин обвешивает наградами и издали показывает заинтересованным посетителям. В последних недостатка не ощущалось, ибо даже одного суточного цикла не обходилось, чтобы к Талио не заявлялись тэнкрисы из разных благородных домов. Слух о готовящемся празднестве и о необычном госте семьи ди' Локойн облетел большую часть Башэна, благородные таны дышали интересом и нетерпением.

Наконец, время пришло и в алый час к дворцу ди'Локойн стали съезжаться гости. Сотни Упорствующих в сопровождении своих дракулин и дракуулей, разодетые в пух и прах, или почти обнажённые; одиночки, или явившиеся целыми семействами. Вокруг дворца разливалась чарующая музыка, а в небеса взмывали магические фейерверки, безумно яркие, и грохочущие словно залпы штурмовых орудий системы "Сотрясатель". Казалось, что место празднества вдруг стало новым центром города, самым важным, самым живым и ярким.