Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?

Над здоровяком Анюта издевалась, как могла, согласно своему конструктивному взгляду на жизнь. Борис стоически это терпел, прикрываясь высокомерностью. Но чтобы там не говорил здоровяк по поводу причин работы в "Сдвиге", стоило ему увидеть в непосредственной близости Анюту, парень млел, терялся, и его можно было брать голыми руками. Поэтому он предпочитал молчать, напуская брутальный вид. Вот и сейчас не отошёл от образа, лишь недовольно дёрнул уголком губ и поморщился. Мальчишки.

– Лёд приложи, - безжалостно посоветовала Шершень и, словно биолог, поймавший редкую козявку, принялась внимательно изучать моих защитничков.

– Ещё раз увижу что-нибудь подобное в этом клубе, пожалеете. Ясно, братцы павианы?

Максим согласно кивнул и посильнее задрал голову, чтобы не залить всё вокруг кровью.

– Ты?
– перевела Анюта взгляд на Морозова. А тот на неё даже не посмотрел: уставился на меня и явно чего-то ждал.

– Немой, что ли?
– озадачилась девушка.

– Больной, - ляпнула я и, в очередной раз едва не потонув в ледяном взгляде Тимофея, шустро спряталась за бармена.

– Он не просто больной, он бешеный, - шепнул мне парень. Что-то неуловимо подсказывало, чьих именно кулаков художества на лице Бориски.

Внутренне ужаснулась. Если он так отделал гопника, ещё и умудрился раскрасить Бориса, который превосходил его по габаритам, что же он может сделать со мной? Однозначно никакого личного общения. Мне охота дожить хотя бы до конца сессии, а там... У меня ведь ещё есть возможность сменить специальность? Или институт. А лучше сразу город. Отец же предлагал учиться в Англии. Чего, дура, не согласилась?

Ну, то, что Ксюха - дура, мы выяснили давно, значит, вопрос за отсутствием разумности снимается.

– Не слышу ответа!
– набычилась Анька. С её миниатюрной комплекцией выглядело это комично, однако то ли Морозова, наконец, проняло, то ли мозг парня вернулся из долговременного отпуска. Тимофей кивнул и снова уставился на меня.

– Чу-у-удно, - зловещим голосом протянула Шершень и обратила свой администраторский взор на Бориску.
– Борис, долго мне ещё ждать тебя за стойкой?

Здоровяк и бровью не повёл, шепнул мне пожелания удачи и молча удалился на своё рабочее место.

– Я предупредила, - напомнила Анька парням, потом строго посмотрела на меня.
– Тебя это тоже касается.

Улыбнулась напоследок и отправилась разгребать беспорядок, устроенный нами.

Я попыталась повторить нравоучительный взгляд Шершня, в ответ меня обдали ледяной волной. Макс и вовсе проигнорировал, увлёкшись отрыванием от рубашки второго рукава.

– Встали и пошли за мной!
– скомандовала я. Смольный моментально подскочил, Морозов как обычно не обратил внимания. Закатила глаза к потолку и, игнорируя угрюмую морозовскую рожу, обратилась к Максиму:

– Скажи своему чокнутому дружку, что если мы сейчас же отсюда не уберёмся, счёт за разгром повесят на него.

– Оу, - выдал парень и посмотрел на Морозова.
– Обаяшка просила тебе передать, что если мы сейчас же...

– Макс, - прервал его Тимофей.
– Я не глухой. Руку дай.

– У-у...
– выдал Максим и помог другу подняться на ноги...

Морозова качало, словно он шёл не по ровному полу клуба, а по палубе корабля, попавшего в шторм. Одной рукой парень придерживался за стену, с другой стороны его почти на себе тащил Максим. Похоже, не только Чудовище умеет махать кулаками, кто-то (надеюсь, что Бориска) накостылял ему в ответ. Я чинно возглавляла шествие, которое не успело пройти и десяти метров, как затребовало пощады. Мутит его, видите ли...

Пришлось падать на ближайшие сидячие места и ждать просветления. Один Максим радовался, как ребёнок: наконец, смог заменить рукав рубашки, который использовал вместо носового платка, на пару салфеток и зажал ими пострадавший нос. Больше для виду, правда, - кровь уже остановилась.

– Зачем?

– Что "зачем"?
– лениво приоткрыв глаза, спросил Морозов. Он практически лежал на угловом диванчике, довольный, как оборжавшийся сметаны кот. И не скажешь, что только что бил кому-то морду. Ни царапины, одежда почти не помялась. Вот посмотреть на Макса, и сразу видно - дрался. А этот.... Эстет, блин. Он что, везде старается быть отличником? Тоже мне... ботаник!

– Зачем... полез меня защищать?

На самом деле хотела спросить, с какой такой радости Морозов окрестил меня своей девушкой. До сих пор трясёт от этого "моя". Так хозяин говорит о принадлежащей ему собственности: о машине там, собачке, лошадке.

– Во-первых, ты не хотела с ним идти. Не люблю, когда к чему-то принуждают, - всё также лениво просветил мой защитник.

Выразительно хмыкнув, потёрла шею. Значит, это он меня совсем не принуждал извиняться? Мило. Другого слова не подберешь.

Но я стоически промолчала и состроила благодарную мордашку. Морозов вроде бы поверил. Только снова прикипел изучающим взглядом к моему многострадальному горлу.

– А во-вторых?
– из чистой глупости поинтересовалась я.

– Чего?
– встрепенулся парень, перестав рассматривать. Спасибо, дорогой, я не редкий вид таракана, за меня нобелевских премий не дадут. Лучше колись, давай, чего тебе нужно.

– Ты сказал "во-первых", а это обычно подразумевает и "во-вторых".

Тимофей нахмурился, потёр лоб и долго рассматривал невидящим взглядом на три четверти опустевший бокал из-под пива, кем-то забытый на столике. Я уж думала, впал в кому. Нет, очнулся, одарил своей коронной "ледяной бездонной пропастью" и в первый раз за всё время общения заговорил нормально.

– А, во-вторых, считай это моим извинением за сегодняшнее поведение.

Максим, сидящий на боковом диванчике и всё ещё зажимающий разбитый нос салфеткой, выронил последнюю и показал мне два больших пальца поднятых вверх. Но стоило Морозову повернуться в его сторону, тут же принял умирающий вид, подхватил салфетку и прижал обратно. Раз даже Максим ТАК среагировал на извинения друга, выходит, подобное поведение для Чудовища - редкость. Нужно пользоваться моментом.