Маскарад

— Лизи? Ты готова?

Лизи повернулась и увидела, что Анна стоит в дверях кухни, бледная и готовая упасть в обморок. Охваченная еще более невыносимым напряжением, она быстро улыбнулась повару, снимая фартук, и поспешила к сестре.

— У нас есть выбор? — прошептала она в ответ, когда они вышли из кухни.

Анна положила руки на живот, ее платье плотно обтянуло выпирающую его часть. Было так сильно заметно, что она беременна, что Лизи вскрикнула, всплеснув руками. Они в унынии посмотрели друг на друга.

Анна покачала головой, повернувшись в профиль:

— Больше невозможно скрывать мое положение, Лизи. О, я так боюсь! Что, если она сразу же нас выгонит?

Лизи закусила губу.

— Она не выгонит нас, я это чувствую, — ответила она, надеясь успокоить сестру.

Держась за руки, Лизи и Анна медленно пошли через холл к главному крылу дома. Лизи почувствовала, как дрожит Анна, когда они вошли в гостиную. Она хотела сказать что-то, чтобы снова ее подбодрить, но услышала, как приближается Элеонор, ее каблуки стучали по мраморному полу холла.

Элеонор вошла в гостиную, помахав перед ними письмом:

— Я требую объяснений!

Лизи и Анна встревоженно переглянулись.

— Что-то случилось?! — осторожно спросила Лизи.

— Что-то случилось? — вспыхнула Элеонор. — Я думаю, вы должны мне сказать. Я точно уверена, что-то не так — совсем не так! — в том, что вы появились без приглашения в моем доме. Анна больна день и ночь, наша мать присылает мне письмо с благодарностью за приглашение, которое я не присылала, и спрашивает меня о здоровье, словно я больна!

Конечно, она разозлится, подумала Лизи, но на самом деле Элеонор казалась больше озабоченной, чем разгневанной.

— Пожалуйста, присядьте, тетя Элеонор. Мы должны обсудить с вами одно дело, — спокойно произнесла она.

Элеонор, побледнев, послушалась и села, сложив руки на коленях.

Анна встала перед ней, заломив руки.

— Простите, тетя Элеонор, — сказала она, опустив большие голубые глаза. — Это полностью моя вина.

Из глаз ее потекли слезы.

— Нам нужна ваша помощь, — хрипло проговорила Лизи. — Мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи.

Элеонор посмотрела на нее, ни один мускул на ее лице не дрогнул, ее выражение казалось мрачным.

— Вы так добры, — осторожно начала Лизи, пока Анна плакала.

Элеонор прервала ее, вставая:

— Я не добрая женщина. Анна, прекрати истерику. Сейчас не время.

Анна послушалась, подняв глаза. Ее лицо было заплаканным, а взгляд — полным страдания.

— Ты беременна, не так ли? — спросила Элеонор. — Поэтому ты такая толстая. Поэтому ты не выходишь из дому.

Анна кивнула, закусив губу, готовая снова разрыдаться.

— Я никогда не хотела, чтобы это случилось!

Лизи сжала руку сестры, ее сердце отчаянно билось.

— Анна также обручена с замечательным британским поенным! — поспешно воскликнула она. — Они должны пожениться в сентябре, но знаете что? Ребенок родится в июле. Тетя Элеонор, пожалуйста, разрешите нам остаться до рождения, чтобы Анна смогла вернуться домой и выйти за лейтенанта Морли.

Элеонор даже не посмотрела на Анну. Ее голос звучал спокойно:

— И он не отец?

— Нет, — заплакала Анна.

— И, как я понимаю, ваши родители понятия не имеют о твоем положении?

— Нет, не имеют, — ответила Лизи за сестру. — Это была моя глупая идея — приехать сюда, чтобы Анна могла родить ребенка в уединении у вас дома.

— И вы думаете, что я буду участвовать в этом отвратительном плане? — резко спросила Элеонор.

— Вы наша единственная надежда! — воскликнула Лизи. — Вы единственная надежда Анны. Вы не можете выгнать нас из дома теперь, когда мы отчаянно нуждаемся. Никто не может быть таким бессердечным.

Элеонор встретилась с ней взглядом:

— Я не говорила, что выгоню вас. Посмотри на меня, дитя, — сказала она Анне.

Анна подняла взгляд.

— Отец знает?

Анна без слов покачала головой. Элеонор посмотрела на Лизи:

— Кто отец будущего ребенка?

Лизи напряглась:

— Тетя Элеонор, это не имеет значения! Анна любит Томаса. Мы найдем ребенку хороший дом.

— Вынуждена не согласиться с тобой, при условии конечно же, что отец благородный человек. — Элеонор склонилась к подбородку Анны: — Или ты спала с фермером?

Она покачала головой, из глаз ручьем полились слезы.

— Анна любит Томаса! — в тревоге воскликнула Лизи. — Отцу не нужно знать! Чем меньше людей знают об этом, тем лучше. Должна быть абсолютная секретность…

— Отцу нужно рассказать, — резко произнесла Элеонор. — Может быть, он возьмет ребенка. Ради бога, он не будет первым знатным человеком, который воспитал своего незаконнорожденного ребенка вместе с наследником, родившимся в браке.

Анна затрясла головой:

— Нет! Сейчас он не может!

— Анне придет конец! — воскликнула Лизи. — Вы же это понимаете! Если узнает отец, правда выйдет наружу — пойдут сплетни, слухи, будут показывать пальцем.

Анна вытерла лицо.

— Тетя Элеонор, мы не можем рассказать ему, никогда! Я люблю Томаса! Вы ведь хотите, чтобы я вышла замуж осенью? Пожалуйста, не заставляйте нас рассказывать отцу, пожалуйста! Это все разрушит!

Элеонор медленно повернулась к Анне. Та сжимала обе ее руки, а взгляд был отчаянный и умоляющий. Лизи молила о чуде.

— Я не хочу разрушать твою жизнь, Анна, — медленно проговорила Элеонор. — Мы все совершали ошибки. К несчастью, цена, которую нужно заплатить, слишком высока.

— Но я уже заплатила! — воскликнула Анна. Она прикоснулась руками к своему выпирающему животу. — Я ведь достаточно настрадалась!

— Ты мне немного начала нравиться, Анна, несмотря на твою ужасную самовлюбленность.

Анна отступила. Ее взгляд выражал надежду.

— Ты усвоила урок? — жестко спросила Элеонор. — Или вскоре устанешь от Томаса и будешь продолжать нести себя таким же бесстыдным образом?