Маскарад

Через минуту ее перекрыли трое вампиров, как обычно с ятаганами, и тут же за спиной выросли еще трое, отрезая путь к отступлению. Но я и не собирался отступать, я лишь усмехнулся, шагая навстречу врагам.

– Эй, жалкие чимиски, - сильный голос, раздавшийся откуда-то сверху, заставил всех нас задрать головы. На крыше довольно большого особняка стояла черная фигура, внешне похожая на человека в черном плаще с алебардой в руках, однако у меня были сильные подозрения, что к рыцарям Иоанна она не имела никакого отношения. К слову, то, что крыша занялась с одной стороны человека в черном ничуть не заботило.
– Оставьте в покое этого бруджа. Я развлеку вас лучше его.

С этими словами он легко спрыгнул, делая широкий выпад. Лезвие алебарды прошлось по телам тех вампиров, что стояли за моей спиной, - все трое рухнули на мостовую, как мешки с зерном и до того, как тела их коснулись камней, они развеялись в прах. Те же, что стояли впереди, атаковали, не оглядываясь на участь своих товарищей.

Три ятагана разом обрушились на меня, я не стал обороняться, понимая, что это бесполезно и мое единственное спасение в том, чтобы делать то, чего от меня никто не ждет. Поэтому я рванулся навстречу врагам, делая длинный выпад. Посеребренный клинок пронзил грудь стоявшего посередине, он не успел опустить клинок ятагана для защиты, я повернулся, пытаясь закрыться его телом, пока не обратилось в прах. Помогло. Ятаган стоявшего справа погрузился в плечо убитого мной, теряя смертоносную силу. Тут вампир, наконец, развеялся прахом по ветру, освобождая мой клинок, я крутанулся, пытаясь закрыться от выпада врага, оказавшегося за моей спиной. Ятаган скользнул по стальному наплечнику моей легкой брони, рука вампира ушла вниз, так что мне весьма удобно было атаковать его снизу. Такой возможностью было бы грех не воспользоваться. Быстрым ударом я отсек вампиру правую руку и вновь начал разворот, отлично понимая, что атаки вампира, стоявшего за спиной мне уже не отбить. Не успею. Я лишь надеялся на отличный доспех, сработанный для охотника на ведьм.

Мысленно приготовившись к боли, я был несколько удивлен, когда услышал звон стали. Завершив разворот, увидел человека с алебардой, принявшего удар вампира на ее цельностальное древко.

– Ты ловкий малый, бруджа, - бросил он за спину, - но погляди за спину. Тот, кому ты отрубил руку, все еще жив. Об этом позабочусь.

И действительно, однорукий вампир подобрал свой ятаган и как раз примеривался, как бы поудобнее раскроить мне голову. Но искалеченный вампир - не мог стать полноценным противником. Быстрый удар справа, где он не сможет закрыться физически, - и голова его падает на землю, а тело развеивается в прах.

Обернувшись, я увидел черного, коротким выпадом пронзившего наконечником алебарды грудь вампира.

– Как ты назвал меня?
– требовательно спросил я у него.
– Что значат эти слова "бруджа", "чимиски", кто - или что - это такое?!

Меня начало раздражать то, что уже второе, так сказать, существо, называет меня совершенно непонятным мне словом, которого я ни разу раньше не слыхал.

– Никогда не слыхал о кланах вампиров?
– удивился он, оборачиваясь ко мне.
– Э, парень, да ты не вампир, что ли?
– Он прищурился, приглядываясь ко мне, и я заметил, что из-под верхней губы у него виднеются совершенно вампирские клыки.
– Ловок ты, парень, для простого смертного, не ожидал. Будь осторожен, юноша, чимиски очень опасны даже для нас, а уж для вас.

Сказав это, он исчез, в прямом смысле. Просто растворился в ночи.

***

Сестры не спали. Как можно было спать в такую ночь! На улицах творился сущий кошмар, крики раненный и убиваемых доносились до помещений монастыря даже через его толстые стены. Но и без этого сестрам ордена святого Каберника было не до сна. В их обители, как и в соборе, укрывались обыватели Кралова, сюда же приносили пострадавших рыцарей Иоанна. Так что почти с самого захода солнца сестры врачевали раны, меняли повязки, успокаивали детей, потерявших родителей в огненном кошмаре, творившемся на улицах.

И лишь в одном помещении было тихо и спокойно. Это была небольшая молельня, где сестры отдыхали от забот, предаваясь общению с Господом. Там-то сейчас и стояла на коленях сестра Анна, возносившая молчаливую молитву Господу и о спасении всех, кто находился сейчас за стенами монастыря, и особенно одного рыцаря Замкового братства. И будто бы в ответ на ее молитвы распахнулось окно, разлетевшись дождем цветных осколков, но на подоконнике стоял не Кристоф, а отвратный монстр в одеждах халинца с ятаганом в руке.

Он легко спрыгнул на пол, походя плюнув в сторону символов Веры, двинулся к сестре Анне, в ужасе замершей перед алтарем. За ним в молельню запрыгнул еще один вампир - а в том, что это именно вампиры, сестра Анна не сомневалась, - за ним еще один. Третий оказался последним.

– Это именно она, - прошипел первый, указывая на сестру Анну, - сучка того ублюдка, что убил Азиду.

– Да, - поддержал заскочивший последним, - заберем ее и сделаем гулем. Пусть-ка после этого попляшет!

– Вам ее не получить!

Дверь, ведущая в молельню, хлопнула о стену - и в комнату ворвался сэр Кристоф Ромуальд собственной персоной.

Ноги сами принесли меня к женскому монастырю, а, быть может, сам Господь направил туда мои стопы. И как раз вовремя! Я увидел только спины троих вампиров, скрывшиеся в монастырском саду. Следовать за ними я не стал, а в надежде опередить бросился к входу и, растолкав людей, собравшихся в общем зале, бросился к молельне, ибо только ее окно выходило в сад с той стороны. Не станут же вампиры забираться в пристройку, где, навряд ли, есть хоть кто-нибудь достойный их внимания.

Я ударом ноги открыл дверь и ворвался в молельню. Вовремя! Вампиры как раз двинулись к монашке, замершей перед алтарем. Это была сестра Анна!

Я рванулся к ним, выкрикнув:

– Вам ее не получить!

Первому я опустил на шлем одну из последних склянок со святой водой. Она окатила голову и плечи вампира, взвывшего от боли. Я пронзил его сердце и тут же встал между остальными двумя и сестрой Анной, которая словно превратилась в камень, замерев перед алтарем. Защищаться было глупо, они просто обойдут меня с двух сторон, поэтому я, как и тогда, на улице, атаковал. Использовав силу противника, я свел его клинок по своему, подсек опорную ногу - враг был не слишком умелым бойцом - и ткнул его снизу вверх, так что он сам насадил себя на мой клинок. Третий, увидев, что сталось с тем, кто обходил меня справа, прыгнул, целя ятаганом мне в корпус.

Я вспомнил, что кроме огня, святой воды и серебра вампиры еще бояться любых святых символов Веры. Это было словно наитие. Я схватил с алтаря небольшой крестик, стоящий на нем, и, парировав могучий удар вражьего ятагана, едва не вывернувшего меч из моей руки, прижал крестик ко лбу вампира. Он взвыл куда громче тех, кого я поливал святой водой или жег головнями, по лицу его, исказившемуся в невыносимой муке, словно зазмеились какие-то трещины, он заживо распадался, истлевал, как и положено покойнику. Через несколько мгновений глаза вампира погасли и на пол рухнул уже скелет в плаще из праха.

Я опустился на колени перед сестрой Анной, схватил ее за плечи.

– Анна, - крикнул я ей, тряся за плечи, - Анечка, что с тобой?!
– Я и сам не заметил, что позабыл об обращении "сестра" и даже перешел на местное уменьшительно-ласкательное - "Анечка", что в отношении монашки было не то, что бестактностью - просто верхом неприличия. В той же Иберии за подобное можно и в застенок угодить.
– Что с тобой, Анечка?! Они ничего не сделали с тобой?!

– Благородный сэр, - услышал я гневный женский голос, - что себе позволяете? Врываться в монастырь в такое время, да еще и приставать к сестре с такими неприличными вещами. И это за то, что мы вылечили вас? Такова-то благодарность рыцарей Замка?!