Маски времени

— Что это такое? Расскажите мне!

Вонан сомкнул руки, но ладонями наружу, что явно свидетельствовало о его инородности.

— Сожалею, но я плохо разбираюсь в технических вопросах.

— Ну, хоть что-то расскажите!

— Да, — произнес я, подумав о Джеке Брайнте и надеясь, что это был подходящий момент узнать то, что я должен был узнать. — Расскажите, Вонан, о независимой энергетической системе. Когда это начали использовать?

— О… очень давно. По крайней мере, в мои дни она уже существовала.

— Но как давно?

— Триста лет назад? — спросил он сам себя. — Пятьсот? Восемьсот? Подобные вещи очень трудно рассчитывать. Это было давно… очень давно.

— А что это? — спросил Братон. — Какова величина каждой генерирующей единицы?

— Она очень мала, — уклончиво отозвался Вонан. Он положил руку на плечо Братона. — Может, мы пойдем наверх? Я пропущу все самое интересное на вашем празднике.

Мы встали на дорожку, которая понесла нас наверх. Братон продолжал терроризировать Вонана вопросами, пока мы мчались к контрольному пункту. Я тоже пытался вставлять вопросы, чтобы установить, когда же произошел переворот, надеясь, что смогу облегчить душу Джека сообщением, что это произойдет в далеком будущем. Вонан весело уклонялся от наших расспросов, отвечая, в основном, не по существу. У меня снова возникли подозрения. Как я мог попасться на эту удочку и интересоваться у него будущим, если он всего-навсего мошенник. В контрольной комнате Вонан нашел самый простой выход избежать огня нашей инквизиции. Он подошел к одной из панелей и, широко улыбнувшись Братону, сказал:

— Ваша комната просто изумительна. Она мне очень понравилась. — Он повернул три выключателя и нажал четыре кнопки, после чего развернулся на девяносто градусов и исчез в длинном проходе.

Братон взревел. В помещении стало темно. Отблески огней проносились подобно демонам. Сверху донесся вой остановившихся музыкальных инструментов. Потом треск и грохот. Под нами столкнулись две скользящие дорожки. В районе генератора раздался жуткий крик. Снова ожили наши экраны, показав освещенный бледным светом главный зал, где гости свалились в одну растрепанную кучу. Замигали красные сигнальные огни. Дом исказился. Комнаты сталкивались. Братон как сумасшедший, метался над контрольным пультом управления, нажимая то одну, то другую кнопку. Но, похоже, тем самым он еще более усиливал разрушение. Мне стало интересно, взорвется ли генератор? Неужели все обрушится на нас? В моей голове пронеслись такие ругательства, что Колф пришел бы в восторг. Сверху и снизу нас продолжали скрежетать механизмы. На экране показалось изображение Элен Эмсилвейн, которая повисла на плечах у испуганного Санди Кларика. Слышались взволнованные крики и ругательства. Надо было уходить. Но где же Вонан-19? В темноте я упустил его из виду. Я инстинктивно рванулся вперед в поисках выхода из контрольного пункта, и тут заметил дверь. Это была аритмично двигавшаяся впадина. Карабкаясь, я насчитал пять полных циклов, после чего, надеясь, что рассчитал приблизительно время, прыгнул. Это оказалось вовремя, иначе меня бы раздавило.

— Вонан! — проорал я.

Комнату, в которую я вошел, наполнял зеленоватый туман. Потолок накренился под не правдоподобным углом. На полу валялись гости Братона некоторые были без сознания, некоторые ранены. Одна пара сомкнулась в страстных объятиях. Мне показалось, что слева от меня промелькнул Вонан, я ошибся — там находилась стена. Панель управления среагировала на мое нажатие, пропустив меня в другую комнату. Я вынужден был присесть, потому что потолок находился на высоте пяти футов. Проползая под ним, я толкнул занавешивающий экран, и оказался в главном танцевальном холле. Водопад вина перешел в фонтан, выплевывая искрящуюся жидкость в потолок. Гости были разбросаны кто где, вцепившись для уверенности и спокойствия друг в друга. По полу, убирая осколки, ползали механические насекомые. Около полдюжины насекомых поймали одну из металлических птиц Бра-тона и крошечными клювами рвали ее на части. Никого из членов нашей группы не было видно. Из-под дома донесся высокий воющий звук.

Я приготовился к смерти, считая абсурдным погибнуть в доме одного ненормального по вине другого, выполняя при этом совершенно нормальную миссию. Но я продолжал пробираться сквозь звуки и дым, мимо элегантно одетых гостей, мимо двигавшихся стен и рушившихся полов. Мне снова показалось, что впереди промелькнул Вонан. С упорством маньяка я последовал за ним, считая своим долгом разыскать пришельца и вывести из здания, пока оно, руководствуясь собственными капризами, не сравняло себя с землей. Но я столкнулся с барьером, через который пробрать не мог. Невидимый и герметичный, он прочно отгораживал меня от Вонана, которого я теперь отчетливо видел.

— Вонан! — кричал я.

Он разговаривал с высокой привлекательной женщиной средних лет, которую, по всей видимости, мало волновали происходящие вокруг события.

— Вонан! Это я, Лео Гафилд!

Но он не мог меня слышать. Предложив женщине руку, он провел ее сквозь хаос. Я стучал кулаками в невидимую стену.

— Здесь нет выхода, — раздался за спиной сиплый женский голос. — Вам не удастся проломить ее даже за миллион лет.

Я обернулся. Позади меня стоял какой-то серебряный образ. Это была худощавая девушка, в возрасте около девятнадцати лет. Ее волосы отливали серебром. Глаза напоминали серебряные зеркала. Губы тоже были серебряными. Тело прикрывало серебряное платье. Когда я присмотрелся, то понял, что это было совсем не платье, а слой серебряной краски, сквозь который проступали ягодицы, пупок и два мускульных кольца на плоском животе. Она была покрыта серебром с головы до ног, так что в мерцавшем свете казалась сияющей, нереальной и недоступной. Я ни разу не видел ее во время праздника.

— Что произошло? — спросила она.

— Братон привел нас в контрольный пункт управления. Когда мы отвернулись, Вонан нажал несколько кнопок. Думаю, что дом взорвется.

Она дотронулась серебряной рукой до серебряных губ.

— Нет, он не взорвется. Но лучше как-нибудь выбраться отсюда. Если изменения беспорядочные, то может задавить любого, пока все не уладится. Пошли со мной.

— Ты знаешь, как отсюда выбраться?

— Разумеется, — отозвалась она. — Просто надо идти вперед. Через три комнаты должен быть выход… если его, конечно, не сдвинуло.

Я не стал расспрашивать почему. Она нырнула во внезапно распахнувшийся люк и, загипнотизированный ею, я последовал за ней. Вскоре я начал задыхаться. Мы продвигались по извивавшимся, подобно змеям, проходам; перелезали через пьяных, преодолевали препятствия, которые то возникали, то исчезали, благодаря бездумному нажатию пальца. Я не видел ничего более прекрасного, чем ожившая переливающаяся статуя — эта девочка в серебре. Голая и худенькая, она быстро продвигалась сквозь дом. Вдруг она остановилась возле видневшейся в стене полосы и сказала:

— Здесь. — Где?

— Здесь. — Стена раздвинулась. Она подтолкнула меня в проем, совершив вокруг меня быстрый пируэт. Она на что-то нажала, и мы оказались на улице.

Порыв январского ветра ударил нас, как меч.

Я совсем забыл про погоду. В течение вечера мы были надежно укрыты от нее. И теперь мы попались ей на растерзание: я — в легком вечернем костюме, девушка — в своей наготе, укрытой лишь легким молекулярным слом краски. Она споткнулась и упала в сугроб. Я помог подняться ей на ноги. Куда мы могли пойти? Позади нас оставался взбесившийся дом. До этого момента девушка отлично знала, что делать, но когда на нее налетел промозглый, колючий ветер, она затряслась, как в параличе, совершенно растерявшись и испугавшись.

— Стоянка, — сказал я.

Мы рванулись туда. Она находилась в четверти мили от дома, но нам пришлось не катить по скользящей дорожке, а бежать по промерзлой земле, искусственным снежным сугробам и покрытым льдом рекам. Меня это настолько возбудило, что я почти не замечал холода, который жестоко наказал девушку. Пока мы добрались, она несколько раз падала. Все виды транспорта — и богатых людей, и не очень — были надежно укрыты. Кое-как нам удалось прорваться сквозь защитный слой. Из-за нарушений в общей системе, служащие брантоновской стоянки вышли из-под контроля, поэтому даже не попытались остановить нас. Я потащил девушку к ближайшему лимузину, распахнул дверь, втолкнул ее туда и плюхнулся рядом.

Внутри было тепло и уютно. Девушка, тяжело дыша, вей сжалась.

— Обними меня! — взмолилась она. — Я замерзаю! Ради всего святого, обними меня.

Я крепко прижал ее к своей груди. Она немного успокоилась. Она снова согрелась, и к ней вернулось былое самообладание. Я почувствовал, как ее руки обвились вокруг моей шеи. Я с готовностью сдался перед ее серебряными соблазнами. Я нащупал ее губы своими губами, и вдруг ощутил металлический привкус. Меня обвили холодные бедра. Появилось ощущение, что я занимаюсь любовью с каким-то искусственным механизмом. Но слой краски был не толще кожи. Ощущение прошло, когда я добрался до теплой плоти. Во время любовных игр ее серебряные волосы вдруг упали, обнажив абсолютно лысую несеребряную голову. Это был парик. Теперь я знал, кто это. Это была дочь Братона. Отсутствие волос — это его гены. Она вздохнула, но вскоре я позабыл обо всем на свете.