Маскировкой седину не скроешь

– Неплохо. Вот только мягкий знак забыл. И откуда такая цитата?

– Некто Феликс Кривин, «Эффект отсутствия», – ответил Валера.

Директор перевел взгляд на книжные полки, расположенные справа от его кресла, лишь пожал своими рахитичными плечиками. Писатель Кривин был ему неизвестен.

– Ничего у тебя Румын, – тут же перевел взгляд на Ганса Директор. – Ну, Румын Румыном, а у нас еще Блондин остался!

Калистратов совладал наконец с плохо слушающимися кистями рук и сделал полтора шага вперед.

– Хотите казните, хотите милуйте, – произнес он. – Но последний добрый совет я вам дам в любом случае.

Некоторое время все четверо молчали. Фраза «Пошел ты со своими советами в…» назревала, но вслух ее никто не произносил. Наконец Директор, видимо, решив, что с паршивой овцы хоть шерсти клок, милостливо кивнул.

– Нужно заткнуть рот одной бабе, – произнес Блондин, ладонью вместо платка вытирая вспотевший лоб.

– Бабе?! – переспросил Директор.

– Она майор милиции, – поспешно заговорил Калистратов, – служит в управлении «Т». Некто Ольга Ларионова. Ведет дело о покушении на Груздева со стороны МВД. Если не изолировать ее на раннем этапе, то она может нам серьезно помешать.

Вновь образовалась затянувшаяся пауза.

– Мое дело предупредить, – проговорил Калистратов. – Кровь эта выдра нам всем может сильно попортить.

Произнесенное вслух слово «всем» вроде бы снова объединило майора Калистратова и его молчаливых «соратников».

– Адрес этой Ларионовой есть? – спросил наконец Директор.

Словечко «всем» оспаривать не стал, видимо, имел на то веские основания.

– Есть, – кивнул Блондин и тут же назвал домашний адрес Ольги Геннадьевны, демонстрируя таким образом оперативную эрудицию. – И… сделать задуманное надо как можно быстрее. К Ларионовой, как ведущей расследование о терроризме, могут приставить охрану из бойцов СОБРа.

– СОБРа сейчас нет, – блеснул эрудицией Ганс.

– Названия нет! – позволил себе усмешку Калистратов. – А структура осталась, и бойцы там серьезные.

– Эту Ларионову… совсем? – внес уточнение Валера.

– Тебе-то что? – переспросил Калистратов.

– Закончили базар! – поднял вверх кукольную ладошку Директор, пристально оглядев каждого рачьими глазами. – Значит, так, Калистратов. Я тебя пока что милую… С этой Ларионовой разбирайся по своему усмотрению. Под мою ответственность, – при этих словах Директор выразительно выставил вперед четыре пальца, видимо, означающих сумму вознаграждения. – А также держи под контролем гусаковских головорезов и по возможности все-таки найди Ильдара… Это ведь тебе не сложно?

– Нет, – поспешно откликнулся Калистратов, хотя, скорее всего, слабо себе в данный момент представлял, где может укрыться «генерал».

Директор прикрыл свои страшные глаза тяжелыми дряблыми веками, продолжил уже более мягким голосом:

– Он хоть и затаится сейчас, и головы поднимать долгое время не решится… Но мне спокойней, чтобы он мертвый был, понимаешь?

– Да, – согласился Блондин.

– Ильдар имеет слишком большой вес среди уголовников, которые старых «понятий» придерживаются. А этих «синих» еще немало осталось. И на «зонах», и на воле.

«Все под контроль! Даже преступный мир до последнего карманника и форточника!»

– Ну вот, делу время, потехе час! – проговорил Ганс, когда они с Валерой уединились в машине Касаткина. – Высадишь меня у… – он произнес название одного из оздоровительных физкультурных комплексов. – Через два часа подъедешь заберешь. Надо же нам расслабиться, немного размять мышцы. Ты, Валера, спиртным не очень злоупотребляешь?

– Когда как, – честно ответил Касаткин.

– Напьешься – убью сразу, уж не обессудь, – не меняя тона, сказал Ганс. – Нужно немного потерпеть, понимаешь, Валера-Румын? Если мы выручим Директора, то у нас будет все… Кстати говоря, я слов на ветер не бросаю. Твоего командира, Леню Шаинского, мы вытащим!

Пожалуй, впервые Валера столкнулся с таким вот персонажем. Верить ему или нет? Ясно, что ведет свою игру, но… До какой степени? Вот сейчас попросил подвезти до спорткомплекса, вроде как хочет в бассейне поплавать да мышцы размять. А спорткомплекс этот всего в паре кварталов от адреса Ольги Ларионовой, который столь неосмотрительно, блестя «эрудицией», произнес вслух Калистратов. Валера запомнил с первого раза, а уж Ганс, тот просто не мог не запомнить. А сейчас совпадение? Ганс будет плавать в бассейне, а у Валеры в запасе еще два часа личного времени.

Зачем?

Спросить Ганса в открытую? Нет, не стоит… Будем считать, что понял Ганса без лишних слов, он понятливых любит.

Трудно стоять в стороне, когда кого-то бьют. По крайней мере, Валере всегда было трудно, потому периодически в юности и ходил он с битой рожей. Занятия боксом, конечно же, помогали иногда самому одерживать верх, но в боксе дрались по правилам и соперник имел почти такой же вес и рост, как Валера. А на улице против шестерых однажды драться пришлось. Разумеется, не очень успешно. А вот сейчас против скольких придется? Опять же, с юности Валера особенно не любил, когда били женщин. Сегодня же некую Ольгу Ларионову собирались не бить, а убивать. Натасканные на убийство уроды под предводительством неандертальца с узкими дырками вместо глаз.

Сейчас Касаткин шел предупредить об опасности одну женщину, но думал при этом о другой. О пухлощекой, статной Зинаиде Петровне, метрдотеле, столь заботливо оказавшей Валере первую помощь. Какие у нее были в тот момент внимательные, добрые глаза. А ведь они, скорее всего, больше не встретятся. По крайней мере, в ближайшее время. Жаль, жаль… Только встретишь хорошую женщину, и тут начинается «Особый период». С другой стороны, по-другому у него, Валеры Касаткина, и не могло быть. Как у всякого, кто связал свою жизнь с армией, со спецназом. Вот что было у Валеры Касаткина до армии? Жизнь рядом с железнодорожным полотном и кинотеатром, где у пьяного киномеханика во время просмотра вечно рвались самые интересные фильмы типа «Пиратов двадцатого века» и «Затянувшейся расплаты». Была футбольная площадка в соседнем дворе, но ее потом заняли под гаражи. Благосостояние тогдашних советских людей росло из года в год, все больше и больше появлялось в микрорайоне автолюбителей, сумевших скопить денег на «Запорожец», а то и на «Москвич» типа «комби». С профессией, точнее с ее выбором, проблемы. В местные ПТУ идти не хочется, специальности неинтересные, поэтому с грехом пополам пришлось оканчивать все десять классов.

В мире много талантливых людей,

А мы по сравнению с ними ничтожества,

Но у нас сейчас приоритет,

Потому что нас – множество!

Такие слова были в одной из популярных песен некой панк-группы, название которой Валера на сегодняшний день позабыл. Как говорится, что вижу, то и пою. Юность запомнилась «посиделками» в овраге, на окраине микрорайона. Первый стакан вина (дешевого, кажется «алжирского»), первый стакан водки. Матерные перлы-остроты, магнитофон, на полную мощность орущий голосом только-только появившегося Вилли Токарева. «Мы воры-гуманисты, воруем очень чисто…», «Небоскребы-небоскребы, а я маленький такой», «Держи-держи вора!», «Эх, хвост-чешуя, не поймал я ничего…». Слушали тот же зарождающийся отечественный панк-рок. Ну, сами под гитару пели, иногда даже что-то хорошее, душевное, типа «любовь не бутылка, не разделишь ее на троих…». Дрались с пижонами, любителями брейк-данса. Без особого повода и злости, упавших подолгу не пинали. Дрались с парнями из соседнего микрорайона, уже более зло и отчаянно, потому как там было много безбашенных ребят с бритыми головами и в широких штанах. Милиция пыталась гонять, особо рьяных драчунов ставили на учет. Днем Валера с приятелями ходили в подвал тягать штангу и прочее железо, лупить грушу и друг дружку, именуя данное мероприятие спаррингом. В спорте этом никто особо не продвинулся, кроме Валеры, который исхитрился выиграть районное первенство по боксу. А через полгода проиграл и бокс забросил. Все чаще и чаще Валера проводил вечера в овраге, иногда одергивая осовевших от выпивки дружков, швыряющих пустые бутылки в сторону пляжа и старавшихся при этом попасть в бетонные плиты, которые укрепляли устье оврага.

Я простой советский хулиган,

У меня есть ножик и наган.

Я как баба нежная хитра,

Я пыряю прямо до утра!

Это уже слова из нравившейся Касаткину в те годы группы «ДК». Особенно припев, поющийся хором:

Пыряй, пыряй, а нам совсем не страшно,

А мы купим «Мерседес»

И уедем с бабой в лес.

Достала эта жизнь Валеру, как только школу окончил, тут же уехал из родного микрорайона, и не куда-нибудь, а в Тюмень. Сумел поступить на десантный факультет Тюменского командного училища инженерных войск. Только проучился там курсант Касаткин всего пару месяцев. Как-то с приятелем отправились в самоволку и нарвались на комендантский патруль. Валерка сумел убежать, а приятеля изловили. Касаткин в кустах затаился, видел и слышал, как с его товарищем комендантские по-хамски беседуют. Курсант им слово, они ему три матерных, да еще руки за спину стали заламывать. Тут Валера не стерпел, он и так в кустах, как трус, схоронился, но если товарища бьют… Налетел Валера как вихрь, всех троих комендантских, включая офицера, уложил отдыхать в те самые кусты, где сам отсиживался. Пока те приходили в себя, курсанты-самовольщики дали деру. Думали, обойдется. Ан нет! На следующий день и комендантские в училище заявились, и прокурор с дознавателями, и какие-то очкастые из политотдела. У приятеля отец был полковник, его простили. А Валерку из училища отчислили и прямиком в войска. Войска те оказались не простые, а интересные. В спецразведку воздушно-десантных войск. Тогда-то впервые и встретился со взводным Леней Шаинским, худеньким, поджарым лейтенантиком, шутейно разбивающим локтем огнеупорные кирпичи и вгоняющим кулаком гвозди в доску.