Масло

Кадзии Манако равнодушно рассматривала стену у Рики за спиной. Рика поняла, что ничего не добьется своими подходами, и решила сменить тему.

— А вы бы хотели завести ребенка?

— Разумеется. Родить ребенка от мужчины, который стал для тебя тем самым, единственным, растить малыша, готовить ему вкусную еду — это величайшее счастье, которое только может познать женщина, ее лучший вклад в общество.

Рика вспомнила о Рэйко. Та тоже сражалась с прошлым и отчаянно пыталась вернуть себе то, чего недополучила в детстве. Сражалась в одиночестве. Манако такая же. Она не сдалась даже теперь, оказавшись в тюрьме. И она в каком-то смысле была феминисткой. Да-да, именно так. Несмотря на всю свою показательную консервативность, Манако совершенно не полагалась на мужчин и не рассчитывала на них. Она рассчитывала только на себя.

— Я так думаю, интервью нужно начать с рассказа о моем детстве и отрочестве? — вдруг сказала Манако. — А для этого вам нужно побольше узнать о моей малой родине, верно?

Конечно, Рика и сама так хотела. За все время работы в издательстве она брала отгул всего раз — чтобы выбраться на похороны бабушки. Больше она нигде не была. Но теперь, когда Кадзии Манако согласилась на эксклюзивное интервью, ей наверняка дадут несколько дней для поездки в Ясуду — небольшой поселок вблизи города Агано в префектуре Ниигата. От вокзала до поселка ехать сорок минут на машине.

— Вам стоит съездить ко мне на родину… Сейчас там живут моя мать и сестра. У матери плохое здоровье, она почти не выходит из дома и очень холодно относится к репортерам, но сестра — мой верный союзник. Я иногда рассказываю ей о вас, так что наверняка она тепло вас примет. Я дам ее контакты, свяжитесь с ней и договоритесь о встрече.

Кто бы мог подумать, что Манако сама это предложит. Рика была уверена, что если и поедет в Ниигату, то исключительно по собственной инициативе.

После ареста Кадзии Манако ее младшая сестра развелась с мужем и вернулась в родительский дом. Удивительно, что сестры поддерживают такие теплые отношения, ведь нынешнее положение обвиненной в убийствах женщины отразилось на жизни семьи.

— По правде говоря, я думала, вы уже забыли о своей малой родине. Мне так показалось, когда я ела рамен по вашему совету…

— Вы слишком категорично мыслите. Здорово на вас рамен повлиял… Я уже много раз пыталась объяснить, но вы все никак не поймете, поэтому скажу прямо. Моя жизнь до того, как я попала сюда, не была наполнена тяготами, как вам, возможно, кажется. Я жила легко, весело и беззаботно. И одинокой себя никогда не чувствовала — всегда была занята любовью и вкусной едой. У меня не было необходимости в друзьях-прилипалах, которые нужны, чтобы жаловаться на жизнь и зализывать друг другу раны. Но у меня были поклонники, и благодаря их поддержке я чувствовала себя прекрасно.

Рика уже готова была поверить Манако, однако одернула себя, вспомнив ночную улицу, по которой она шла к раменной, и то, каких усилий ей стоило приготовление кекса. Синои ей помог, но руки до сих побаливали после долгого взбивания теста.

При виде полной женщины, которая любит готовить и любит вкусно поесть, большинство мужчин тут же решат, что она очень покладистая, домашняя и уж точно не будет тянуть одеяло на себя. Но так ли это?

Рика уже поняла: гурманы по своей природе — искатели-авантюристы. Их жизнь наполнена вызовами и открытиями, которых требует кулинария. Освоив азы, они ставят перед собой цель добиться совершенства. Смешивают ингредиенты, как алхимики колдовали над своим эликсиром бессмертия. Перечитывая блог Манако, Рика пришла к выводу, что в чем-то кредо этой женщины можно назвать стоическим. Потреблять лишь то, что тебе хочется, — и никак иначе. И безусловно — стоическое прилежание во всем, что относится к пище.

Матери, которые ежедневно стоят у плиты, при выборе блюд руководствуются возможностями и интересами семьи, но никак не тем, что бы они хотели съесть сами. А вот Манако в какой-то момент начала готовить лишь то, чего просила ее душа. Вкусы кавалеров, состояние их здоровья ее нисколько не интересовали. Потому-то и блюда были столь дьявольски вкусными. Манако искренне наслаждалась процессом готовки, готовка никогда не была ей в тягость. Шикарный бёф бургиньон, а не какое-нибудь простенькое рагу она готовила потому, что ей самой хотелось поесть именно это.

Но жертвам Манако такое и в голову не приходило. Все они были уверены, что ее хлопоты — это проявление искренней любви к ним, и с наслаждением съедали все, что она приготовит.

Между прочим, Макото мыслит очень похоже. Рика приготовила пасту, а он посчитал это попыткой продемонстрировать хозяйственность в расчете на брак, потому и отреагировал так негативно. Но ведь все не так. Рика приготовила пасту для себя, и только для себя. Вот она и получилась такой вкусной.

— Мать я ни капли не люблю, но с сестрой мы прекрасно ладим, — оторвал ее от размышлений голос Манако. — Она всегда была неуклюжей и беззащитной — шагу без меня не ступит. Ах, сколько же в Ниигате всего вкусного… Я очень хочу, чтобы вы попробовали местные блюда. И еще попрошу вас заглянуть на кладбище к моему отцу. Наверняка могилу занесло снегом…

Рику захлестнула волна тепла. Кажется, Манако говорила искренне — никогда раньше такого не было.

— Побывав на моей родине, вы поймете, почему я так люблю масло. Только позаботьтесь о теплой одежде. В феврале в Ниигате очень холодно и снежно. Это вам не Токио, где при малейшем снегопаде поднимают шумиху.

На губах обольстительницы Манако, обвиняемой в убийстве, отправляющей в свою «снежную страну» журналистку в самое холодное время года, сияла по-матерински нежная улыбка.

7

Такие тонкие, что кажется, можно переломить их руками, как сладкое безе… Лодыжки незнакомой девушки напомнили Рике о конфетных гусях из «Ночи на галактической железной дороге»^[60].

Окна первого этажа синкансэна располагались на уровне платформы, и Рика невольно загляделась. Плотные колготки и хлипкие, не по сезону, туфельки… Владелица точеных ножек — лица ее Рика не могла разглядеть — растерянно топталась на месте, видимо, пыталась понять, куда идти. Интересно, какая она внешне, эта девушка? Рике захотелось обхватить тонкие лодыжки пальцами. Сама она такой хрупкости была лишена.

Наконец неизвестная девушка определилась с направлением и удалилась. Рика с сожалением проводила ножки взглядом, посмотрела на собственные ноги в толстых колготках и грустно усмехнулась. Она вняла предупреждениям Кадзии, внимательно промониторила прогноз погоды в Ниигате и выбрала для поездки массивные, высокие ботинки до колен, которые делали ее и без того располневшие ноги похожими на мужские.

Рика не стала раскрывать коллегам из «Сюмэй» причины своей четырехдневной рабочей поездки. В курсе был только шеф редакторского отдела. Едва услышав, что ей удалось добиться согласия Кадзии Манако на эксклюзивное интервью, он тут же загорелся и предложил всяческое содействие, включая оплату расходов.

— Какая ты молодчина! Наверняка статья привлечет внимание читательниц! Ты правда сумела так хорошо поладить с Манако, что она болтает с тобой обо всем, кроме убийств? О, так выходит, ты и поправилась в последнее время потому, что собирала материал? Потрясающее рвение. Я впечатлен.

Такая форма похвалы нагоняла тоску, но если Рика возьмет интервью у Манако, скорее всего, именно шеф будет доводить до ума ее материал перед публикацией. Похоже, убедить его сделать упор на личные воззрения Манако, а не на детали преступления, будет непростой задачей.