Мастер и Жаворонок

Ларк одаривает меня слащавой ухмылкой, но хоть она и скрыта под маской, я вижу это по ее глазам, по тому, как они сужаются и в уголках появляются морщинки. Я отвечаю ей своей собственной мрачной улыбкой. Если она думает, что я не смогу поиграть в эту игру при ее родителях, она ошибается. Я устрою, черт возьми, самый лучший семейный бранч в ее жизни, настолько замечательный, что даже она сама поверит, что любит меня.

…Наверное.

Блять.

Ларк отвлекает меня от терзающих сомнений, когда говорит:

— А как же твой босс? Думаю, мне тоже нужно с ним познакомиться.

Все веселье, которое я испытывал, поддразнивая ее несколько мгновений назад, исчезает, как будто она щелкнула чертовым выключателем. Мысль о том, чтобы познакомить Ларк с Лиандером, не выходила у меня из головы со дня свадьбы Слоан и Роуэна. И эта идея затерялась во мраке всех остальных тревог, связанных с безумным планом, и вот сейчас опять вышла на поверхность.

— Да, — отвечаю я, сжимая рукоять ножа так сильно, что у меня начинает болеть рука. — Он не ждет от нас настоящего романа…

— Слава богу.

— Но он хочет деловых гарантий. Скорее всего, финансовых обязательств.

Ларк коротко кивает. Не сводит с меня пристального взгляда.

— Принеси мне документы. Я все сделаю.

— Лиандер Мэйс — та еще дрянь, Ларк. Даже если он чего-то от тебя хочет, не считай, что ты в безопасности, ладно?

— Со мной все будет в порядке, — говорит она, прищурив глаза. — Я сказала, что сделаю, значит сделаю.

Хоть мне и неприятно это признавать, я восхищаюсь ее решимостью. Ларк не сдается, даже когда я именно этого и ожидаю. Не знаю, почему я продолжаю так думать, хотя она никогда не сдавалась, ни разу с тех пор, как я впервые встретил ее. Она могла бы спрятаться в ту ночь, но вместо этого набросилась на меня, обзывая Недоделанным Бэтменом. Я запер ее в своем багажнике, и она, черт возьми, сбежала. И когда я заметил, то дал задний ход и петлял по проселочным дорогам, разыскивая ее до рассвета. С тех пор каждый раз, когда мы спорим, она либо дает мне такой же резкий отпор, либо пропускает мои колкости мимо ушей.

— Хорошо, герцогиня. Как только ты отдашь свою душу дьяволу, мы используем ресурсы «Левиафана», чтобы выследить убийцу. Нам лучше как можно скорее увидеться с Лиандером, после знакомства с твоей семьей. Он часто в разъездах, так что я узнаю, чего он хочет и когда он будет поблизости, чтобы ты подготовилась к встрече заранее.

Ларк кивает, отводя от меня взгляд. В тот момент, когда она смотрит на стол, то вздрагивает, как от удара током, и ее вздох слышен, несмотря на шум машины.

Я быстро делаю два торопливых шага к ней, даже не осознавая, мой нож падает на пол, а ремень постукивает по бедру. Я уже почти рядом с ней, когда гигантский пес вскакивает на ноги, снова вставая между нами.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда она выключает шлифовальную машину. Все еще сжимает ее в одной руке, а другой хлопает по столу, ее взгляд прикован к поверхности. Она снимает защитные очки и маску, но не смотрит в мою сторону. — Ты не поранилась?

— Нет. Не-а. Все нормально.

Кажется совсем наоборот.

— Уверена, герцогиня?

— Совершенно уверена.

— Что-то не так с шлифовальной машиной? Я могу взглянуть, — делаю несколько медленных, осторожных шагов вокруг Бентли, но Ларк пытается отмахнуться от меня. — У меня неплохо получается разбирать подобные вещи, возможно, смогу починить.

— Нет. Я в порядке. Просто… — все тело Ларк напряжено, от ладони, на которую она опирается всем своим весом, до плеч, до губ, сжатых в суровую линию, сдерживая любые слова, которые она собиралась сказать.

— Ты просто…?

— Я просто поняла, что должна поставить звездочку вот здесь, — Ларк кивает на свою руку, лежащую на застывшей эпоксидной смоле, но не убирает ее, даже когда я подхожу и останавливаюсь рядом. — Да. Прямо здесь. Большую черную блестящую звезду.

— Хорошо… что ж… дерзай.

— Да, надо.

— Тогда что тебя останавливает?

— Я не хочу потерять место. Она должна быть прямо здесь. Ага. Именно в этом месте. Я прям чувствую это, — на ее лице мелькает гримаса, которую она превращается в улыбку, одновременно страдальческую и немного… безумную. — На кухне, во втором шкафчике слева от плиты, есть форма для торта в виде звезды. Можешь, пожалуйста, принести ее?

— У тебя есть форма для торта в виде гигантской звезды? Почему я не удивлен.

— Просто, пожалуйста, сходи и принеси, хорошо?

— Что это за запах?..

Щеки Ларк внезапно краснеют.

— Бентли. Он пукнул.

Я переключаю свое внимание на пса, который при звуке своего имени оборачивается в сторону хозяйки. Он недовольно фыркает и смотрит на меня так, словно это я навонял.

— А вдруг он заболел или что-то в этом роде? Пахнет так, словно он сожрал что-то протухшее. Поменяй ему корм.

— Приму к сведению, Лаклан, но, ради всего святого, пожалуйста-препожалуйста… форму для торта?

— Хорошо, хорошо. Ухожу, — закатив глаза, чего Ларк не видит, я разворачиваюсь и выхожу из комнаты, но перед этим бросаю на нее последний взгляд через плечо. Голова опущена, плечи тоже, но я даже издалека чувствую ее облегчение.

Застегиваю ремень и направляюсь к лестнице, ведущей в квартиру, где лежат два моих нераспакованных чемодана. Форма для торта находится именно там, где и сказала Ларк, что меня почему-то удивляет. Ларк кажется беспорядочной, но, заглянув в несколько шкафчиков, я вижу, что все очень организованно. Кружки расставлены по размеру и дизайну. Чай разложен по цветам. Все консервные банки с супом или соусом расставлены аккуратными рядами, этикетками вперед.

Запоминая это наблюдение, я спускаюсь с формочкой для торта вниз и вхожу в комнату, где Ларк парит над столом, поливая поверхность тонкой струйкой черной эпоксидной смолы. Когда я передаю ей звезду и жду, что она будет делать дальше, она бормочет «спасибо», но не отрывает взгляд от стола. Она кладет звезду так, чтобы та окружала уже налитую маленькую лужицу, а затем ускоряет процесс, заполняя все углы и выступы черной смолой.

Я прислоняюсь к краю стола и скрещиваю руки на груди.

— Все хорошо?

— Угу. Отлично, — Ларк замолкает, сосредоточившись на металлических кромках, проверяя, нет ли протеков. Когда она, кажется, удовлетворена, то устанавливает ультрафиолетовую лампу над звездой и включает ее, протирая остальную часть стола. При этом напевает мелодию, которую я не узнаю, пока она не начинает произносить слова. Тембр ее голоса одновременно завораживающий и чистый, в нем есть и свет, и тень, как будто любой может слышать песню так, как сам захочет.

— Любишь «The Smiths»? — спрашиваю я. Пение Ларк затихает, движение рук замедляется, и она долго смотрит на меня. — Это песня «How Soon Is Now»? Да?