Мастер-класс

– Хм…

– Только и всего? И ты не видишь в этом ничего особенного?

Он пожал плечами.

– Я ведь, кажется, тебе уже говорил, что у нас возникли некоторые изменения в графике. Оповещение соответствующим школам было разослано несколько недель назад. – Он взял у меня из рук ролл с яйцом. – Тебе ведь наверняка не стоит есть еще один ролл, Эл. Это же сплошной холестерин.

Больше всего мне хотелось рявкнуть: Убери свои грязные лапы от моего гребаного ролла! Но я, разумеется, сдержалась и продолжила задавать интересующие меня вопросы.

– Неужели тебе безразлично, кого этот автобус забрал?

– Ну и кого?

– Джуди Грин, нашу соседку.

Я заметила, что глаза Малколма слегка расширились от удивления, но в целом выражение его лица осталось неизменным.

– Малк, ты же хорошо знаешь Джуди! Они с Энн с пяти лет лучшие подруги.

– Да, верно, – признался он. – Пожалуй, я эту девочку помню.

Ну, погоди! Я отняла у него свой ролл и, забыв снять с него промасленную оболочку, злобно куснула, желая показать, что на дерьмовые замечания Малколма насчет избытка холестерина мне плевать.

– Значит, ты, пожалуй, ее помнишь? Ради бога, Малколм, перестань притворяться! Джуди только в прошлые выходные у нас ночевала. Они то и дело с Энн друг у друга ночуют. А в воскресенье утром мы пекли оладьи с шоколадной крошкой, и после завтрака девочки попросили тебя помочь им с домашним заданием. Или, может, ты, черт побери, и этого не помнишь?

Я и не заметила, как вернулась Энн, которая тут же спросила:

– А что нужно помнить?

– Как ты выражаешься, Эл! Последи за речью, – покосился в мою сторону Малколм.

– Нечего делать мне замечания, я не твоя… секретарша! – Теперь я уже окончательно разозлилась. Я давно уже не была так зла, как сейчас, но все же заставила себя умолкнуть и сделать несколько глубоких вдохов, как рекомендует йога, прежде чем заговорить снова, но до конца сдержаться все же не смогла: – Джуди никак не могла провалить тест за прошлый месяц! Никак не могла!

– Секундочку, – вмешалась Энн. – Неужели Джуди провалилась? Но это же просто невозможно! Джуди в нашем классе – натуральная гребаная звезда. Ой, извини, мам! Я хотела сказать, рок-звезда. – Малколм словно ничего не заметил: ни слова досады или упрека. – Короче, мам: провалить тест Джуди никак не могла! – И Энн выбежала из комнаты, ее пальцы в бешеном темпе скользили по экрану айфона.

Когда мы снова остались одни, я, гневно глянув на Малколма, рявкнула:

– Я же тебе говорила, черт побери!

И что же он мне ответил? Ничего. Пожал плечами. Да-да, именно пожал плечами и палочками аккуратно отщипнул кусочек баклажана.

А ведь когда-то я любила мужчину, который сидел сейчас напротив меня. Я полюбила его за ум и обширные знания, за его отношение ко мне – «Я всегда, всегда буду заботиться о тебе, моя дорогая». И долгое время я по собственной воле смотрела на него снизу вверх. Чтобы заполучить его, мне пришлось отказаться от кое-чего очень для меня важного. От чего-то такого, о чем я до сих пор жалею и хотела бы вернуть.

И вот сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как глупо я тогда поступила и в какое дерьмо в итоге вляпалась.

Глава одиннадцатая

ТОГДА:

Это была последняя суббота сентября, и я в своей квартирке-студии в Йеле, покончив с занятиями, готовилась приятно провести уик-энд. Новая Англия, как всегда осенью, уже начинала хорошеть, покрытая пестрым покрывалом разноцветных листьев; я собиралась взять машину и на все выходные уехать из этого проклятого Нью-Хэвена куда-нибудь на север. Но я точно никак не планировала, проснувшись в субботу утром, чуть ли не час торчать в полном оцепенении посреди крошечной ванной, отделанной дешевой кафельной плиткой, как в придорожном мотеле.

Однако и через час, когда я уже успела сбегать в ближайший «Райт Эйд», я по-прежнему торчала в ванной и, сидя на ледяном фарфоровом унитазе, с тупым упрямством трясла тестом на беременность, словно надеясь сбить одну из двух синих черточек, что так некстати возникли в крошечном окошечке, и тем самым превратить плюс в минус, а возможного ребенка – в ничто.

В начале лета я рассталась с Малколмом – отчасти потому, что моя мать убедила меня, что временное расставание может оказаться весьма полезным для укрепления отношений, но главным образом из-за того, что мне не хотелось, чтобы мой первый бойфренд оказался моим единственным бойфрендом в жизни. Ну и, конечно, отчасти из-за Джо.

С Джо мы вместе росли, вместе играли на улице в кикбол, вместе пекли пирожки из земли в канаве за домом моих родителей. Джо был нормальным парнем, если не считать его совершенно фанатичной увлеченности всем, что имеет двигатель внутреннего сгорания. Как только мы получили автомобильные права, он принялся восстанавливать старый «Мустанг» – жуткую развалину, которую спас со свалки мистера Купера. И к семнадцати годам у него была самая классная машина в нашем городе. Но также у него был самый низкий показатель успеваемости среди старшеклассников, а уж по результатам стандартных аттестационных тестов его, наверное, даже дикобраз обогнал бы.

На самом деле Джо и не стремился стать студентом колледжа, но парнем он был очень хорошим; он приглашал меня в кино, клянясь, что это ни в коем случае не свидание, и покупал мне огромные ведра моего любимого соленого попкорна, а на экране мелькал какой-то негодяй с бритвами вместо ногтей, вызывавший вопли ужаса у подростков. Правда, меня в шестнадцать лет куда больше интересовали музеи, чем подобные кинофильмы, но я все равно позволяла Джо уговорить меня и шла с ним вечером в пятницу на какой-нибудь «классный старый» фильм десятилетней давности, и Джо в очередной раз клялся, что Это-Никакое-Не-Свидание. И все же однажды попытался превратить поход в кино в настоящее свидание. Один раз он даже содрогнулся от отвращения, глядя, как Фредди Крюгер исполняет свой смертоносный танец, проникая в сны ничего не подозревающих подростков с Улицы Вязов, и я догадалась, что и ему тоже не нравятся ни герой фильма, ни сам фильм. Зато я поняла, почему он выбрал именно Фредди Крюгера.

В общем, мы сидели, прижавшись к спинкам кресел и друг к другу плечами, всласть хихикали над особенно абсурдными эпизодами и дружно ахали, когда на экране появлялось что-то и впрямь ужасное.

На следующий день я рассказала Малколму об этом фильме, сознательно умолчав о самом главном: о наших новых, несколько неловких, но почти романтических отношениях с Джо. Малк изумленно вытаращил глаза и спросил, зачем я трачу время зря, общаясь с человеком, который никогда не сможет подняться выше какого-нибудь грязного подмастерья, а стало быть, и я из-за него всегда буду чувствовать себя жалкой и ничтожной. Отвозя меня домой, Малколм нарочно остановился у той автозаправки, где работал Джо, и эта тема в наших с ним разговорах больше никогда не возникала. Я впервые обратила внимание и на черную грязь у Джо под ногтями, и на тату в виде дракона, кольцами обвившего его бицепс, и подумала о том, сколь неопределенно – и не слишком желательно для меня – его возможное будущее.

Однако Джо продолжал звонить и присылать электронные письма и всегда заходил, когда я приезжала на каникулы из Коннектикута. Он помог мне преодолеть весьма неприятную полосу депрессии, часами висел на телефоне, развлекая меня всякими разговорами и глупыми анекдотами, когда постоянная нервотрепка из-за экзаменов вызывала у меня стойкую бессонницу, и в итоге все-таки заставлял меня улыбаться, хотя тогда мне казалось, что я не улыбнусь больше никогда в жизни.

В то лето все переменилось.