Мастер Миража

– Тогда в чем проблема с этой твоей жемчужиной?

– В доставке на место, дядюшка Вэнс. Проблема только в доставке. Вещица должна оказаться в эпицентре аномалии.

– Фью! Это та ситуация, когда для блага многих нужен один смертник. Автоматика не работает в аномалиях, значит, придется посылать человека. Боюсь, что человек окажется не более полезен – он спрыгнет с ума раньше, чем достигнет эпицентра.

– Все верно, все верно, дядюшка Вэнс… Может быть, аномалия рассосется сама собой – кто знает? Лучше эвакуировать еще несколько районов и благодушно подождать счастливого исхода. Конечно, люди тебя поймут и поддержат, – хихикнул сайбер. – Я не слышу критики. Вокруг так тихо, звуки словно бы уснули. Хотя кое-что все же доносится…

Фантом отвернулся и резким движением отодвинул тяжелую штору. Широкое и высокое – от пола до потолка окно открывало вид на площадь перед Калинус-Холлом. Внизу не бесновалась толпа. Никаких бесчинств. До верхних этажей не доносились дикие крики – то, что увидел Юлиус Вэнс, показалось ему более зловещим в своем относительном спокойствии.

– Ты на это намекал, Макс?

– Да.

Они шли колонной, по десятеро в ряд, одинаковые статные фигуры, лишенные возраста. Вились полы длинных хламид темно-синего цвета. Одинаковые голоса – слишком высокие для мужчин, слишком низкие для женщин, мерно тянули мелодию гимна:

Бесполезен жизни бег,

Бесполезен страх.

Камень, птица, человек —

Только звездный прах.

Белый Разума огонь

Жалкие следы

Переплавит в идеал

Чистой пустоты.

– Ты понимаешь, Макс, чего они хотят?

– Это Лига воинствующих пантеистов. Одно из старых человеческих заблуждений – господа, суровые и синие, словно перезрелые баклажаны, призывают нас к покаянию перед Космосом. Как будто они лично знакомы с Космосом или Космос знает про них. Как будто покаяние само по себе обладает энергией и способно изменить сделанное …

– Тут кое-что похуже. Они швыряют нам в лицо наши ошибки и ждут конца света, Макс. Для них аномалия – предвестник воцарения Разума на земле.

– А ты веришь в конец света, дядюшка Юлиус Вэнс?

– Не верю. Но когда большая часть граждан начинает верить, она вполне способна устроить этот конец света у нас в Конфедерации.

Шествие все тянулось и тянулось, казалось, ему не будет конца. Каблуки высекали эхо из каменных плит. Никто не пытался швырнуть булыжник в огромное окно Фантома, никто даже не поворачивал головы в сторону Государственного Дворца. И все-таки Вэнс ощущал пристальное, направленное на него внимание – не глаз, но душ. На миг ему сделалось страшно. Присутствие бесплотного потустороннего наблюдателя показалось таким реальным, что взмокшая рубашка прилипла к коже Фантома.

Президент тихо, словно боясь раздразнить толпу, отступил от окна.

– О, не бойтесь, дядюшка, они не агрессивны.

– В физическом смысле. Но вид таких людей заставляет опасаться за собственный рассудок.

– Они хотят очень малого – собственной смерти и вечной жизни в виде частиц великого Ничто.

– Смерти захотели? Я постараюсь обмануть их ожидания.

– Каким образом?

– Придется обратиться к луддитам.

Сайбер задумался, выражение его гротескной морды не изменилось, но Вэнсу интуитивно показалось, что Макс встревожен.

– Конечно, – наконец ответил он. – Конечно, у луддитов окопались лучшие псионики Геонии. Но ты забыл одну простую вещь, дядюшка. Их пси-потенциал способен влиять на «кси» – на мир вещей. Сострадатели могут спасать умирающих, боевые псионики – убивать здоровых. Сенсы-аналитики встречаются реже, эти способны к интуитивному постижению сути вещей. Знаешь, что роднит всех этих людей? Они активны. Активный человек свернет горы, но сам он открыт, беззащитен. В аномалии все силы сенса уйдут на борьбу с самим собой и с природой. Мне очень жаль, но такой человек почти ничего не сможет, дядюшка Вэнс.

Фантом тонко усмехнулся:

– Я не о псиониках, Макс…

– Что?! Ты о нем?

– Да, да, об этом человеке – о консуле луддитов. О Дезете. Алекс – нулевик, он не псионик, он псионик наоборот – полная бездарь в сенсорике. Он смог бы войти в аномалию, причем без особого для себя риска.

– Фи, шеф! Вы собираетесь просить врага, унижаться перед представителем конкурирующей идеологии?

– Я прагматик. Мне безразлично личное унижение. Конечно, Каленусия не унизится никогда, хотя мы могли бы пойти на некоторые уступки.

– Идея хороша, потому что лучшей не предвидится. Сайбер соскочил с кресла и подобрался к окну. Уродливая морда Макса приникла к чистой поверхности стекла.

…Жалкие следы переплавит в идеал… — пели синие хламиды.

– Я не боюсь, – тихо проговорило искусственное существо. – Я вас не боюсь, я сделаю это.

Фантому показалось, что Макс окликнул его. Но сайбер уже забыл о Вэнсе, он просто думал вслух, по случайно приобретенной привычке – такой человеческой.

* * *

Девушка выглядела эффектно – не яркая обольстительница, но очень приятный тип сильной и спокойной двадцатилетней блондинки. Пожилой чиновник Калинус-Холла по делам пси-мутаций отдавал предпочтение полезности. «Крепкое сложение отличает неутомимых работников». В глубине измученной души Бернал подозревал, что это изречение немного лжет, но за две недели успел уверить себя в ценности новой секретарши. Девушка пришла в отдел в те дни, когда мало кто думал о государственной карьере. «Аномалия идет!»

Берта прошла проверку в Системе и глубокий пси-контроль, Бернал не сомневался, что у нее не отыщется даже слабого признака мутации.

– Сделайте, пожалуйста, кофе.

Она уверенно принесла поднос, на его гладкой поверхности не появилось ни единой пролитой капли.

– Возьмите на себя управление сайбером, Берта. Я хочу видеть, как мутант шагает по лестнице Калинус-Холла.

Девушка опустила на голову обруч пси-ввода, непроницаемые очки экрана скрыли ее глазницы. Ментальные команды уходили через внутреннюю систему наблюдения, они заставляли микрокамеры ловить каждый жест, каждый взгляд высокого, элегантного человека с седой прядью в темных полосах.

Бернал, не отрываясь, следил за поверенным Консулярии. В окружении прикомандированной Пирамидой охраны Иан прошел от машины через небольшой участок площади, миновал лестницу и исчез в прозрачном чреве подъезда правительственной резиденции.

– Крупным планом лицо.

Пока поверенный перемещался по холлам и лестницам, Бернал внимательно изучал каждую черточку внешности мутанта – форму век, очерк высоких скул, волосы, мельчайшие родинки на коже. В порядке было все, кроме глаз. У мутанта чуть более, чем у нормального человека, блестели глаза, хотя чиновник затруднился бы с уверенностью назвать этот непонятный эффект блеском. «Это нечто неуловимое, скорее выражение, чем пигмент или способность отражать свет».