Мастер нового времени

– Витёк, – отчего-то шепотом прошелестел в трубку Кучерявый, – приезжай, Витёк. Боюсь, у меня глюки. Не исключаю белую горячку. Один сойду с ума окончательно.

Надо сказать, Витёк всегда с готовностью бросался на помощь другу. Вот и накануне именно он решил собрать народ, чтобы поддержать Кучерявого в трагический момент исключения из писательского союза. Помешать выполнить дружеский долг ему мог только длительный запой или отсутствие в Москве. Жил Витёк всего в одной станции метро от Арнольда, поэтому в целях экономии средств часто ходил к нему пешком. Однако сегодня было не до променада: на улице мерзко мело, как в феврале, к тому же, Витька сильно насторожили слова и голос друга. Через полчаса он уже звонил в дверь. Все это время Кучерявый просидел на кухне, не шевелясь, глядя на стол.

Войдя на кухню Витёк первым делом вытащил из-за пазухи бутылку с водкой, батон хлеба и две колбасные нарезки.

– Э, брат, да у тебя тут пиршество! – воскликнул Витёк, увидев накрытую «поляну». – Откуда такая радость?

Кучерявый молча разлил по стаканам водку. Витёк все понял правильно. Они выпили, вцепились зубами в котлеты и некоторое время сосредоточенно жевали. Затем Арнольд прошелся в комнату, принес договор, и вкратце рассказал другу о случившемся.

– Понимаешь, я точно схожу с ума! – закончил Кучерявый и потянулся за стаканом.

– Погоди, – Витёк остановил порыв друга. – Давай сначала рассуждать логически. – Этого Кучерявый обещать в сложившейся ситуации не мог, но кивнул и брать стакан пока не стал. – Итак, что мы знаем точно: перед собой мы видим накрытый стол, видим договор. Значит, постановим, что глюками являлось отсутствие еды и водки на столе, когда ты проснулся. Про свет ничего утверждать не будем: ты, на самом деле, мог забыть, что его выключил. А еду спросонья не заметил, на автомате начал варить пельмени, про отсутствие которых забыл. Последнее вообще не вызывает никаких сомнений. Теперь про странных гостей. Спьяну тебе привиделось, что кот – это человек. Я бы сказал, что человек похож был на кота, так точнее. Давай глянем договор. – Витек взял бумажки и начал их просматривать. – Так, издательство Мосэк, бла-бла-бла, гонорарий… хм, отличный гонорарий! Сроки – закончить роман за год, нормальный срок. Писать ты обязуешься в элитном санатории «Заоблачные дали». Кроме гонорария тебе обязуются предоставить домик у моря и номинацию на Нобелевскую премию мира. Кроме того, восстановят в союзе писателей…

Тут Кучерявый встрепенулся и перебил друга:

– Как это может быть в договоре?! Сегодня днем там был только гонорар, никаких домов у моря и Нобелевки! Тем более, что они сначала предложили по литературе и, если не пробьют по литературе, тогда мира, а домик – не домик, а квартиру напротив Кремля.

Витек потер лоб.

– М-да, надо накатить, – он плеснул водки в стаканы. – Понимаешь, могло это быть прописано заранее, почему нет. С тобой решили обсудить, но прописано было. Если что, договор переделать не сложно. – Он выпил. Кучерявый выпил вслед за ним. Они опять начали ожесточенно жевать котлеты.

Прожевав, Витёк полез в морозилку.

– У тебя здесь две пачки пельменей. Ты сколько сегодня купил?

– Одну. На две денег бы не хватило. Но откуда там вторая? – он посмотрел в холодильник. – Витя, говорю ж, я схожу с ума! Это та самая пачка, которую я не обнаружил, проснувшись. Почему и пошел в магазин. Водки вон теперь сколько.

– Водка – это прекрасно, – мягко произнес друг. – Водка в данной ситуации к добру!

Но в душе Витёк уже начал переживать за Кучерявого, вспомнив прошлогоднюю историю, приключившуюся с поэтом Хорошим. И он совершенно не понимал, стоит ли продолжать пить или надо остановиться. Что полезнее для организма в данной ситуации Витёк не знал. В итоге, все-таки выпили, доели котлеты. Рухнули спать прямо в одежде, хотя до комнаты и дошли: Кучерявый лег на свою кровать у стенки, а Витя Поляна на продавленный гостевой диван. Рано утром хозяин тихонько прошел на кухню и убедился, что грязная посуда, стаканы, остатки водки и закуски, договор лежат там же, где вчера они их оставили. Он вернулся в комнату и продолжил спать немного спокойнее.

Глава 3. 8 апреля, пятница

Примерно в полдень раздался громкий звонок в дверь. Арнольд и Витёк никак не желали пробуждаться, но звонившие были настойчивы. Тогда друзья, переглянувшись, наконец встали и пошли открывать: оба понимали, что, скорее всего, пришли из издательства Мосэк – отвозить Кучерявого в дурку. И в самом деле, за дверью стояла та же компания, однако, выглядела она совсем иначе. Витёк вздохнул: да, друг его явно потек мозгом. Что ж особенного в высоком мужике, облаченном в белую рубашку и черные джинсы, а поверх – в длинное серое пальто и намотанный на горло красный шарф. Разные глаза у него? Такие случаи в природе бывают. Второй был на манер нынешней молодежи в узких штанах, кедах на босу ногу, футболке и куртейке, третий – тоже в куртейке, спортивных штанах и толстовке. Четвертый, реально, походил на большого, толстого, черного кота. Но мало ли кто на какое животное похож, эка невидаль! «Кот» был весь в черном: короткое пальто, черная джинсовая рубашка и черные джинсы. На ногах – короткие черные сапоги. Галина (а это была именно она – Витёк даже не сомневался) сверху накинула короткую норковую шубку, под которой ее прекрасную фигуру обтягивало черное платье-миди. На ногах – золотистые лубутены.

– Здравствуйте, Виктор, здравствуйте, – заговорил Фаланд. – Слыхали о вас много. Могучий поэт, талантище!

Витёк открыл рот и не сказал ни слова: как они его узнали, откуда?

– Ваше фото в сегодняшней «Писательской газете», – Фиелло протянул Витьку свежий выпуск. – Поздравляем! Такая подборка! Стихотворения аж душу выворачивают.

– Странно… – тихо произнес Кучерявый, – но ведь газета вышла в среду, как всегда. И там не публиковалась Витина подборка, точно помню.

– Ну не сегодняшняя, оговорился, какие проблемы, – Фиелло встряхнул газетой и посмотрел на первую страницу. – Нет, конечно, за среду номер. А подборочку вашего друга поставили в последний момент.

– Но я видел номер! – вскрикнул Кучерявый настойчиво.

Витьку стало неловко за друга: номер тот видел в верстке, бумажный экземпляр подробно не читал, так как расстроился из-за исключения из писательского союза и уехал пить в чебуречную. Вполне мог пропустить поставленную в последний момент подборку Витька. Так в газетах бывает – раз, сняли какую-то публикацию, на ее место надо что-то поставить, поставили Витька…

– Арни, дружище, проводим гостей на кухню, – увещевательно произнес он. – Проходите, господа. Тут у нас грязновато…

Галина не дала Витьку закончить фразу:

– Сейчас все приберем, ничего страшного. – Она вошла на кухню первой и с неимоверной скоростью, будучи прямо в шубке, прибрала на столе. Теперь на нем лежал лишь договор. Галина скинула последние крошки в раковину и предложила всем заходить.

– Итак, Арнольд Христофорович, – начал Фаланд, – подписывайте договорчик и поехали. На вас уже зарезервировали комнату в санатории, врач проведет осмотр, пропишет для поднятия настроения таблеточки. Глюки ваши полечит. А вы продумывайте концепцию романа. Как продумаете, присылайте мне лично на утверждение.

Старавшийся внимательно следить за разговором Витёк понимал, что сейчас от друга толку мало. Сам он имел весьма своеобразный опыт в плане подписания договоров с издательствами, но некоторые слова из важного лексикона помнил.

– Авансец? Полагается ли господину Кучерявому авансец? – спросил Витёк.

– Нет, – покачал грустно головой Фаланд, – авансец, как вы выразились, не полагается. Дело в том, что наша редакция и так несет большие расходы: мы же платим за санаторий, а он недешев. Мы, знаете ли, не привыкли экономить на наших авторах – нужен писателю уход, будет писателю уход по высшему классу. Там и питание входит. Шведский стол, все включено. То есть, другу вашему тратиться ни на что не придется. Только если газетку купить в киоске или еще какую мелочь. Так он ведь продолжит вести колонку в «Писательской газете» – зарплаты вполне хватит на мелкие расходы.

«Резонно», – подумал Витёк. Ему даже захотелось махнуться с Кучерявым местами. Тема, конечно, сложная, так и условия богатые!

Все это время Кучерявый сидел в ступоре на своем расшатанном стуле. Он прекрасно помнил, что в портфеле редакции газеты якобы опубликованной подборки Виктора Поляны не было. Надо отметить, он тщательно следил за поэтической частью газеты. Это походило на наблюдение за конкурентами. А с другой стороны, Кучерявый и правда искренне интересовался литературным процессом. Рано утром в среду газета уже лежала на прилавках киосков, то есть, ничего в тот день поменять не могли. Номер верстали днем вторника, самые последние исправления вносились до конца рабочего дня. Из последнего номера точно ничего не убирали, ничего не вставляли.