Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней
Шрифт:
В эпохи народного подъема пророки бывают вождями; в эпохи упадка – вожди становятся пророками.
Великие идейные контроверзы не разрешаются, а – забываются.
Великие имена – более или менее удобные мнемонические средства.
Величайшая тема – не борьба темной силы за возвышеннейшую, за божественную душу – испытание Христа Сатаной, пари Мефистофеля о Фаусте; величайшая тема – борьба
Вечно учиться; но не – вечно получать уроки.
Всего разностороннее бывает бездарность.
Всего сильнее влияют не те, за кем идут, а те, против кого идут.
Выходов нет, есть только переходы.
Даже совершенство произведения искусства еще не определяет его уровня – ибо каждый уровень имеет свое совершенство.
Длинноты Девятой и Поэмы Экстаза. Бетховен кончает несколько раз, Скрябин несколько раз не может кончить.
Достоевский смакует изнутри то, что снаружи бичует Салтыков. Тема у них одна: Карамазов – Головлев.
Едва ли не на одном русском языке воля – означает и силу преодоления, и символ отсутствия преград.
Ему во мне нравится только то, в чем он меня превосходит.
Если близкому человеку надо объяснять, то – не надо объяснять.
Если теория все объясняет – она никуда не годится.
Есть тайна в причастии бытию. Нет тайны в смерти.
Ждут своего времени только те, для кого оно никогда не наступит.
Жизнь – сон? Не чаще ли бессонница?
Завтра никогда не наступает; длится вечное сегодня.
Идеальное отношение искусства и веры. Чудесные рельефы Гиберти на золотой двери баптистерия Сан Джиованни во Флоренции. Когда входишь в храм – двери открыты – рельефов не видать.
Идея бессмертия служит примирению с чужой смертью и с собственной жизнью.
Изучение ругательств народов – хороший путь к постижению их святынь.
Им кажутся особенно развратными великие люди просто потому, что мало кому известны биографии остальных.
Иные недовольны искусственным только потому, что предпочитают ему противоестественное.
Как все умерщвляющие
яды, и одиночество – сильнейшее лекарство.Как и к другому, можно и к себе привыкнуть, так себя и не узнав.
Когда женщина ярка, она чаще всего к тому же еще и шумлива.
Конечно, недобросовестен автор, цитирующий сто книг, из которых он прочитал десять; но ничтожнее его тот, кто цитирует все сто прочитанных им книг.
Кощунство – расставлять скамейки по дороге на Голгофу.
Красота гасит любовь, ибо несогласуемы созерцание и страсть, несовместимы приостановка и устремление.
Красотой детей и старух определяется благородство расы.
Лика не вытесняет личина; она ведь только его прикрывает.
Маленькие мысли создаются своими предшественницами; великие идеи выявляют своих предтеч.
Мечты – воспоминания о будущем. Счастье, для кого воспоминания – мечта о прошлом.
Мысль и есть аппарат осуществления нелогичного.
Наслаждаться законченностью можно только до окончания.
Не будущее замкнется смертью, а длящееся настоящее. Не завтра будет смерть, а когда-нибудь сегодня.
Не будь гордым – твори. Бог сотворил мир в минуту смирения.
Не надо быть умным, чтобы понять глупость другого: достаточно быть глупым в ином роде.
Не смешивай жертвы с авансом.
Неприятие мира слишком часто лишь – неприятие миром.
Нередко жажда мистики – лишь тоска рационалиста по недоступной ему интуиции.
Несчастье может быть и случайностью. Счастье – не удача и не благодать; счастье – добродетель или заслуга.
Нет предшественника, где много предтеч.
Неумение себя защитить не принимай за готовность собой пожертвовать.
Обратная сторона хорошего – дурное; замечательно, что такова же и обратная сторона дурного.
Она готова на все жертвы, но меня заставляет за них платить.
Опаснее всех человек, неспособный причинить зло и мухе: он не решится обидеть и скорпиона.