Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней
Шрифт:
Люди ученые обычно нетерпимы; умножая знания, умаляешь терпение; мудрецу мудрено угодить.
Многие не теряют разума лишь потому, что его не имеют.
Наводить на мысль – это более тонко, чем приводить на память.
Надежда – мастерица подделывать истину.
Не желай своим друзьям великих удач, если не хочешь их потерять.
Не
Не отказывай сразу, пусть разочарование входит по капле; не надо и отказывать наотрез, это значит рвать узы преданности. Пусть остаются крохи надежды, они умерят горечь отказа.
Не подходи с просьбой, если на твоих глазах только что кому-то отказали, – второй раз легче выговорить «нет».
Не связываться с тем, кому нечего терять. Поединок будет неравный.
Не цени того, кто никогда тебе не возражает, – это говорит не о его любви к тебе, а о его любви к себе.
Невезение – чаше всего кара за глупость.
Недоверие – признак лживости.
Никогда не показывать полдела – пусть любуются в законченном виде. Начало всегда нескладно, и нескладный этот образ остается в воображении; память о нем мешает насладиться вещью, уже завершенной.
О враче нельзя сказать ничего – ни хорошего, ни дурного; до того, как попал к нему в руки, ты еще не приобрел опыта; а после, тем более, – уже потерял жизнь.
Огласить замысел – погубить его: тогда в нем загодя находят недостатки, а потерпит неудачу – окажется злосчастным вдвойне.
Один и тот же дар после услуги – возвращение долга, до нее – одолжение.
Одна неудача сто удач перетянет.
Одни умирают, оттого что горюют; другие живут, потому что не горюют. Глупец тот, кого губит избыток ума. И, хотя многие погибают как глупцы, глупцов погибает мало.
Особенно ценно искусство скрывать свой недостаток, превращая его в преимущество. Так, Цезарь скрывал свою плешь лавровым венком.
Очень ученых легко обмануть – им ведомы вещи необычные, зато самого обычного и необходимого в жизни не знают.
По речам на площади не узнаешь мудреца – не своим голосом он там говорит, а голосом людской глупости, хоть бы в душе с нею не соглашался.
Половина людей смеется над другой половиной, и обе равно глупы.
Порой лучшее лекарство от беды – забыть о ней, но о самом лекарстве этом мы забываем.
Порой
милости Фортуны бывают кратки, зато велики. Но долго тащить счастливчика на закорках надоедает и Фортуне.Посуде с трещиной нет износу.
Прикидывающийся глухим слышит больше, чем хотел бы.
Разумный врач, оплошав в лечении, не оплошает в том, чтобы пригласить коллегу, чтобы тот в качестве консультанта помог ему нести гроб.
С женщинами нет житья, но и без них его нет.
С утопающими необходима особая осторожность – чтобы и его спасти и самому не утонуть.
Скупому так же мало пользы от своего добра, как от чужого.
Счастье редко сопутствует уходящим: оно радушно привечает и равнодушно провожает.
Трудное дело – управлять людьми, вдвойне – безумцами или глупцами; дабы с теми справиться, у кого нет головы, надобно иметь две головы.
Тщеславие заслоняет выгоду.
У лжеца две беды – и ему не верят, и сам он не верит.
Убедить в дурном может всякий, дурному охотно верят, даже неправдоподобному.
Увидишь одного льва, ты видел всех; увидишь одну овцу, тоже видел всех; но увидеть одного человека – это увидеть только одного человека, да и того не распознать.
Устроить себе хорошую жизнь – значит закончить ее.
Учтивый способ не отказывать прямо – переменить разговор; иногда же нет ничего умнее, чем прикинуться непонимающим.
Фортуна любит смелых и, как красотка, молодых.
Худшие враги – из бывших друзей.
Человек порядочный в драку не спешит – ему есть что терять.
Чрезмерное восхищение сродни лжи; люди утратят доверие к твоему вкусу, что неприятно, и к уму, что уж совсем плохо.
Что прежде всего надо бы забыть, о том больше всего вспоминаешь.
Чтобы не упустить один лакомый кусок, упускаешь сотню.
Штука не в том, чтобы тебя при входе приветствовала толпа, но чтобы о твоем уходе жалели.
Жан ЛАБРЮЙЕР
(1645–1696), французский писатель
Благочестивец – это такой человек, который при короле-безбожнике сразу стал бы безбожником.