Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней
Шрифт:
Чтобы хоть отчасти понять самого себя, надо понять все о других.
Чувства людей гораздо интереснее их мыслей.
Чувствительная особа – это тот, кто непременно будет отдавливать другим мозоли, если сам от них страдает.
Чувство долга – это как раз то, что мы хотим видеть в других.
Чужие драмы всегда невыносимо банальны.
Эгоизм
Экзамены ровно ничего не значат. Если вы джентльмен, то знаете столько, сколько нужно, а если не джентльмен – то всякое знание вам только вредит.
Эстетика выше этики. Она принадлежит сфере более высокой духовности. В становлении личности даже обретенное ею чувство цвета важнее обретенного понимания добра и зла.
Эти папиросы с золотым ободком ужасно дороги. Я курю их только тогда, когда я по уши в долгу.
Этика искусства – в совершенном применении несовершенных средств.
Это не мое дело. Поэтому оно меня и интересует. Мои дела всегда нагоняют на меня тоску. Я предпочитаю чужие.
Это прямо чудовищно, как люди себя нынче ведут: за вашей спиной говорят о вас чистую правду.
Это ужасно тяжелая работа – ничего не делать.
Эхо часто прекраснее голоса, которое оно повто-ряет.
Юноша хочет хранить верность, да не хранит; старик и хотел бы изменить, да не может.
Я – единственный на свете человек, которого мне бы хотелось узнать получше.
Я всегда очень дружески отношусь к тем, до кого мне нет дела.
Я всегда считал и теперь считаю, что эгоизм – это альфа и омега современного искусства, но, чтобы быть эгоистом, надобно иметь эго. Отнюдь не всякому, кто громко кричит: «Я! Я!», позволено войти в Царство Искусства.
Я всегда так поступаю с добрыми советами: передаю их другим. Больше с ними нечего делать.
Я всегда удивляю сам себя. Это единственное, ради чего стоит жить.
Я глубоко сочувствую английским демократам, которые возмущаются так называемыми «пороками высших классов». Люди низшего класса инстинктивно понимают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть их привилегиями, и если кто-нибудь из нас страдает этими пороками, – он тем самым как бы узурпирует их права.
Я живу в постоянном страхе, что меня поймут правильно.
Я знал одного молодого человека, которого разорила пагубная привычка
отвечать на все письма.Я люблю говорить ни о чем. Это единственное, о чем я что-нибудь знаю.
Я люблю знать все о своих новых знакомых и ничего – о старых.
Я люблю мужчин с будущим и женщин – с прошлым.
Я люблю послушать, как злословят о других, но не обо мне, – последнее не имеет прелести новизны.
Я люблю сцену, на ней все гораздо правдивее, чем в жизни.
Я могу устоять против всего, кроме соблазна.
Я не верю ни единому слову из того, что вы мне говорите... или я вам.
Я не желаю знать, что говорят обо мне за моей спиной. Это слишком мне льстит.
Я не люблю принципов. Мне больше нравятся предрассудки.
Я не одобряю длительных помолвок. Это дает возможность узнать характер другой стороны, что, по-моему, не рекомендуется.
Я ненавижу драки, независимо от повода. Они всегда вульгарны и нередко доказательны.
Я никогда бы не стал его другом, будь я знаком с ним. Это очень опасно – хорошо знать своих собственных друзей.
Я никуда не выезжаю без дневника. В поезде всегда надо иметь для чтения что-нибудь захватывающее.
Я ничего не желал бы менять в Англии, кроме погоды.
Я обычно говорю то, что у меня на уме. В наши дни это большая ошибка: тебя слишком часто понимают неправильно.
Я правил свое стихотворение полдня и вычеркнул одну запятую. Вечером я поставил ее опять.
Я согласен отнюдь не со всем, что я изложил в данном эссе. Со многим я решительно не согласен. Эссе просто развивает определенную художественную точку зрения, а в художественной критике позиция – все. Потому что в искусстве не существует универсальной правды. Правда в искусстве – это Правда, противоположность которой тоже истинна.
Я уложил все системы в одну фразу, и всю жизнь – в один афоризм.
Я умираю, как жил, – не по средствам.
Я хотел бы напомнить тем, кто насмехается над красотой как над чем-то непрактичным, что безобразная вещь – это просто плохо выполненная вещь. В красоте – божественная экономность, она дает нам только то, что нужно; уродство расточительно, оно изводит материал впустую, уродство как в костюме, так и во всем остальном – это всегда знак того, что кто-то был непрактичен.