Мастера острых сюжетов

Он широко распахнул дверь и ввел Майкла в гостиную, освещенную двумя канделябрами и маленькой керосиновой лампой.

– Ничего не случилось в Тауэрсе, надеюсь?
– спросил Лонгваль тревожно.

– Кое-что случилось, - сухо ответил Майкл.
– Вы случайно не видели сэра Грегори Пенна?

Старик отрицательно покачал головой.

– Ночь слишком свежа, и я сегодня отказался от обычной прогулки, сказал он.
– Мне поэтому не пришлось быть свидетелем событий, которые теперь регулярно происходят здесь с наступлением темноты. Что-нибудь случилось с ним?

– Надеюсь, не случилось, - спокойно ответил Майкл.

– Надеюсь, для общего блага надеюсь, что с ним ничего не случилось.

Он обвел взглядом комнату. Глаза его на мгновение остановились на вешалке для платья, стоявшей в передней против открытых дверей, затем перешли на висевший на стене портрет.

– Вы восхищаетесь моим родственником?
– спросил Лонгваль.

– Не знаю, право. У него; во всяком случае, удивительное лицо.

Лонгваль одобрительно склонил голову.

– Вы читали его мемуары?

Майкл сделал утвердительный знак, и старика это ничуть не удивило.

– Да, я читал то, что принято называть его мемуарами. Но ученые пришли к заключению, что записки эти апокрифичны.

– Не знаю, я верю каждому слову в них, - пожал плечами старик.
– Мой двоюродный дед был очень образованным человеком.

Джек Небворт, вероятно, был бы сильно озадачен, если бы узнал, что человек, яростно и напряженно искавший убийцу, в этот момент спокойно рассуждал о достоинствах и недостатках исторического сочинения: это было странно и непонятно.

– Временами мне кажется, что вы слишком высокого мнения о вашем деде, мистер Лонгваль, - небрежно сказал Майкл.

Старик нахмурился.

– Вы хотите сказать...

– Я хочу сказать, что подобного рода увлечения иногда принимают нездоровый характер и могут толкать человека на поступки, которые нормальный человек не мог бы совершить.

Лонгваль смотрел на Майкла с нескрываемым удивлением.

– Что может быть лучше, чем следовать примеру великих людей?

– Но не в том смысле, как это вам кажется. Вы возводите в добродетель то, что не может быть добродетелью, разве только с той точки зрения, что всякое исполнение долга есть добродетель, - и вы смешиваете великое с преступным, теряете различие между добром и злом.

Майкл стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в бесстрастное, высокомерное лицо старика.

– Я хотел бы, чтобы вы сейчас поехали со мной в Чичестер.

– Зачем?
– хмуро спросил старик.

– Потому что вы нездоровы и вам нужен внимательный уход.

Старик рассмеялся и, выпрямившись, расправил плечи.

– Нездоров? Никогда в жизни я не чувствовал себя таким здоровым, мой милый, таким сильным и крепким.

Майкл обвел взором крепкую широкоплечую фигуру старика, мысленно прикинул его вес, крепость мускулов, смерил ширину груди, свидетельствовавшую о бесспорном физическом здоровье.

После короткого молчания он спросил, подчеркивая каждое слово:

– Где Грегори Пенн?

Глаза Лонгваля спокойно встретили пристальный взгляд сыщика.

– Не имею ни малейшего понятия.
– Помолчав, он тем же спокойным тоном прибавил: - Мы только что говорили о моем двоюродном деде. Вы, по-видимому, узнали его?

– Я узнал его сразу, как только увидел этот портрет, и боялся, что выдал себя, хотя, кажется, вы ничего не заметили. Ваш двоюродный дед, Майкл говорил спокойно, не торопясь, - это Сансон, иначе Лонгваль, наследственный палач Франции!

В комнате наступило такое глубокое молчание, что слышно было, как пробили часы в верхнем этаже.

– У вашего деда много заслуг. Если память мне не; изменяет, он начал свою карьеру с того, что вздернул трех человек на высоте шестидесяти футов. Его рука срубила головы короля Людовика и Марии-Антуанетты.

Старик гордо закинул голову назад, глаза его сияли: воспоминания, видимо, возвышали его в собственном мнении.

– Но почему вам пришло в голову переселиться в Англию и здесь тайно продолжать профессию Сансона, убивая ничтожных, доведенных жизнью до отчаяния людей, я, признаться, не могу понять.

Майкл говорил, не повышая голоса, спокойно, добродушно, словно разговаривал о самых обыкновенных вещах. Лонгваль ответил ему тем же тоном:

– Разве вы не согласны, что лучше помочь человеку перейти в светлый мир, нежели позволять ему накладывать на себя руки? Разве я не был благодетелем для людей, которым не хватало мужества лишить себя жизни?

– Лоулей Фосс, например?
– подсказал Майкл, не отрывая глаз от старика.

– Это был предатель, грязный шантажист, пытавшийся использовать случайно обнаруженную им правду для того, чтобы вытащить у меня побольше денег.

– Где Грегори Пенн?
– повторил Майкл строго.

Лицо старика осветилось ласковой улыбкой.

– Вы не верите мне? Право, это нехорошо, сэр. Я не видел сэра Грегори.

Майкл показал на пол, где дымился окурок папиросы, брошенной Лонгвалем.

– На полу этой комнаты я вижу следы. Кроме того, я слышал крик. Куда вы его дели?

Правая рука его лежала на револьвере, находящемся в боковом кармане. Малейшее движение Лонгваля - и старик упал бы бездыханным трупом. Майкл имел дело с опасным маньяком и, не колеблясь, убил бы его.

Но старик не обнаружил никаких враждебных намерений. Голос его звучал спокойно и любезно, как всегда. Черты лица его дышали гордостью при мысли о преступлениях, которые, с его точки зрения, были не злодеянием, а добрым и святым делом.

– Если вы действительно хотите, чтобы я поехал с вами в Чичестер, конечно, я поеду, - начал он.
– Со своей точки зрения и с точки зрения вашего начальства, вы, вероятно, окажетесь правы, но, прерывая мою работу, вы оказываете недобрую услугу человечеству, на благо которого я истратил тысячи фунтов. Я не сержусь на вас. На вашей стороне закон и сила. Мне остается только покориться.

Из большого дубового буфета у стены он достал бутылку, два стакана и тщательно осмотрел их.

– Тем временем выпьем пока за здоровье друг друга, - произнес он со старомодным поклоном, налил вино в стаканы и, сделав широкий приветливый жест, поднес свой стакан к губам.

– Вы не пьете?
– спросил он с удивлением.

– Кто-то уже пробовал ваше вино.
– Майкл показал на полупустой стакан на буфете.
– И оно ему не понравилось.

– Мало кто в наше время понимает толк в вине, - ответил Лонгваль со вздохом и, вынув шелковый носовой платок, аккуратно вытер капельки вина на отворотах халата.