Мастера печатей

Наблюдая за тем, как отъезжают на край стола чашки и как обнажается ажурная скатерть, он гадал, зачем согласился на этот дурацкий эксперимент. И без того ясно, что любые карты - изобретение плутов для сдирания денег с доверчивых жертв. Однако Эдварду, пожалуй, надо было преподать урок. Он еще такой молодой! У Николаса в его годы тоже, случалось, гулял ветер в голове, но верить в карты, тем более будущему мастеру печатей, - это же нонсенс!

– Прошу вас, - выложив колоду кучкой, помощник в театральном жесте поднял руки и отошел в другую половину столовой. Его волосы выбились из завязанного лентой хвоста и падали на лицо, придавая ему лихаческий вид. Эдвард победно улыбался - преждевременно, по мнению Николаса.

– Перемешайте карты, как вам удобно, и затем возьмите одну.

Он так и поступил, со всей тщательностью удостоверившись, что среди них нет слипшихся или меченых, а затем поднял одну. С куска картона ему хитрым глазом подмигивала старуха в старомодном чепце и потертом коричневом платье.

– М-м, старушка Бет, - с непонятным удовлетворением произнес Эдвард.
– Она прожила бурную жизнь, в глубине души мечтая выйти замуж за такого мужчину, как вы.

Николас положил ее обратно и снова перемешал колоду.

– Что теперь, будем гадать на мужчину, который меня ждет?
– фыркнул он.

– Мои карты не гадальные, мистер Катэн. Они не отвечают на вопросы. Просто попытайтесь вытащить другую карту.

Сделать это было легче легкого. Николас, уверенный, что Бет отправилась на дно кучи, взял верхнюю карту.

Когда он испуганно вытаращился на недавнюю пожилую женщину, ее морщинистое лицо, казалось, стало еще озорнее.

– Случайность, - пробормотал Николас.

Эдвард усмехнулся.

– Пробуйте дальше. У Бет железная хватка, она так запросто мужчин от себя не отпускает.

– Сочувствую - она не в моем вкусе.

Старуха как будто бы взглянула на него с укоризной. Он торопливо перевернул ее и снова перетасовал колоду. Но и в третий, и в четвертый раз, как бы он ни перемешивал, ему продолжала кривляться с карт морщинистая Бет. Лоб Николаса покрылся холодной испариной. Чувствуя подвох, он стал лихорадочно переворачивать все карты подряд - не подменилась ли колода в какое-нибудь мгновение, когда он отвернулся или моргнул? Но подозрение не оправдалось. Бет была в колоде одна.

Невозможно. Она просто не могла все время ему выпадать.

– Это какой-то трюк.

– Нет, - с оттенком превосходства сказал Эдвард.
– Никакого мошенничества, все честно.

Напоминая об их уговоре, он весело помахал в воздухе руками. С такого расстояния помощник никак не мог повлиять на выбор карт, но что если...

– Они заколдованные!
– озарило Николаса.

– Можно и так сказать, - признал Эдвард.
– Но я бы назвал это взаимодействием...

Договорить он не успел. Дверь резко распахнулась, и в столовую с несвойственной ему поспешностью заскочил Джон. Вид у него был сконфуженный, и через миг Николас понял почему. Неясный силуэт за спиной дворецкого прогрохотал сапогами по дощатому полу и оформился в сутулого полицейского со впалыми щеками. На его черном мундире ярко сверкали желтоватые медные пуговицы. Николас впервые видел человека, который настолько бережно относился к своей форме - обычно пуговицы у полицейских были тусклыми, как старая сковородка.

– Детектив-сержант Чарльз Монро, - объявил гость прежде, чем Джон успел что-то произнести.
– Мистер Николас Катэн, Эдвард Эркан, прошу вас пройти со мной в полицейский участок.

– По какой причине?
– возмущенно спросил Николас.

– У меня есть к вам вопросы по поводу обстоятельств убийства мистера и миссис Явор, а также исчезновения их подопечной леди Сесилии Ольстен.

Карты, которые Николас держал в руках, с шелестом рассыпались по полу.

Глава 6

В тесном, заставленном столами зале было душно и шумно. Нападение на родственников баронессы Ольстен было громким событием для Дивейда, и полицейский участок стоял на ушах. Взбудораженные люди носились туда-сюда, в воздухе летали листки бумаги, старшие чины рявкали на младшие, а младшие - друг на друга. В одном из углов стояли несколько очень бедно одетых мужчин, которых, видимо, должны были допрашивать, но из-за суматохи забыли про них. Полицейские, на улицах являющие собой живой образец правил этикета, на своей территории ни с кем не церемонились, и стул с Николасом постоянно задевали пробегающие мимо мужчины. Извиняться они и не думали. Стоявший сзади Эдвард, которого чуть не сшибли с ног, огрызнулся на обидчика, но Николас даже не взглянул в ту сторону. Он был слишком потрясен, чтобы реагировать на такие мелочи.

Черноглазый детектив Монро был не единственным, кого назначили расследовать преступление, и оставалось лишь досадовать, что на долю Николаса и Эдварда достался именно этот человек, в чьей в худобе и изломанной осанке сквозила затаенная злость на весь мир. Ни деликатностью, ни элементарной вежливостью он не отличался. Благо, что Монро не потащил Николаса и Эдварда в морг опознавать тела, как того требовала инструкция, - свидетелей убийства было достаточно, - иначе бы Николас, как нервическая девица, с позором грохнулся в обморок. С лихвой хватало и того, как Монро сначала допрашивал их о времяпрепровождении в вечер вторника, а затем принялся в жутких подробностях повествовать о нападении на чету Явор. Воображение у Николаса с детства было живым, и он во всех деталях представлял то, о чем говорил детектив: как экипаж Яворов и подводы с вещами окутала дымка и как в молочной густоте раздавались выстрелы и жуткие крики разбойников. Как их предводители выволокли из кареты бедных мистера и миссис Явор, застрелили их, а потом забрали все ценности и растворились в белесом мареве, прихватив с собой юную Сесилию...

Эдвард, после того как услышал это, нахохлился, его движения стали резкими, а Николаса, напротив, будто парализовало. Ему становилось плохо при мысли о Яворах. Они не заслужили такой участи, но их страдания, по крайней мере, закончились, а судьба, которая ждала девочку в логове разбойников, вряд ли будет желаннее смерти.

– А теперь наконец-то перейдем к предмету, из-за которого я попросил вас прийти в участок, - объявил Монро, словно было мало допроса и той печальной истории, которую он только что поведал.
– Эй, Джордж, - крикнул он кому-то в соседнем помещении, отгороженном от зала с письменными столами решеткой, - принеси-ка мне сюда главную улику.

– Но я не знаю ничего о разбойниках, - попытался возразить Николас.

Он осекся, когда увидел, как светловолосый полицейский выносит резной ларец, тот самый, в котором хранились фамильные украшения баронессы Ольстен. Его крышка была раскрытой, металл - помятым и грязным, словно шкатулку бросили на землю и наступили на нее ногой.

– Мистер Катэн, это тот ларь, на который вы накладывали печать для мистера Явора?
– уточнил детектив.

– Д-да... Я думаю, да.

– Хорошо, что вы это не отрицаете. Нотариус Даггерт уже подтвердил его подлинность. Как тогда вы объясните факт его взлома?