Мастодония

Бену сообщили, что назавтра приедут люди из «Сафари», но не сказали, когда ждать новую охоту и ждать ли ее вообще.

В газетах трубили о несчастье в меловом периоде. В статьях говорилось, что официальные представители «Сафари инкорпорейтед» почти сразу раскрыли информацию об инциденте – во всех ужасающих подробностях, – но подчеркнули, что в прошлом охота унесла немало человеческих жизней. С одной лишь разницей: в меловом периоде погибла целая экспедиция. Райла осталась в офисе, чтобы обсудить все с Беном и Гербом, ну а я по-быстрому смотал удочки и отправился в сад искать Чешира, где и нашел его.

О случившемся рассказывать не стал. Подумал, что такие новости ему неинтересны. К тому же у нас хватало тем для разговоров, за которыми мы провели следующие два часа. Вернее, это были не столько разговоры, сколько демонстрация. Как в прошлый раз, я будто стал частью Чешира, и он одолжил мне свои глаза, чтобы я мог видеть галактическую штаб-квартиру и работавших в ней специалистов: насекомоподобные историки изучали не события, но эволюционные тенденции и рассматривали историю как точную науку, а не сомнительную вереницу дат; шарообразные социологи корпели над выявлением расовых характеристик и исторических трендов, приводящих к появлению разумных существ; змеевидные футурологи не предсказывали, а скорее экстраполировали будущее цивилизаций, пытаясь заранее выявить потенциальные точки кризиса.

Кроме того, Чешир показывал, как он оперирует уравнениями и управляет определенными силами для создания тоннелей во времени. Я не понял ни того ни другого. Задал множество вопросов, но все они были настолько неуместны, что Чешир запутался, а когда стал отвечать, я запутался еще сильнее, чем он.

Наконец я подумал, что меня уже хватились, распрощался с Чеширом и вернулся в административный корпус, где Райла, Бен и Герб оживленно спорили и, наверное, даже не заметили моего отсутствия.

На следующий день ранним утром прибыла группа из «Сафари». Мы с Беном проводили их в меловой период, и на сей раз Райла отправилась с нами.

Неприятная работа. Я в ней не участвовал, лишь стоял в сторонке и смотрел, как работают другие, собирают человеческие кости в пластиковые мешки и пытаются угадать, где чей скелет (что было непросто, поскольку кости растащили по всей стоянке, и я не был уверен, что догадки соответствуют действительности). На некоторых фрагментах сохранились идентификационные браслеты или цепочки, но большинство мешков остались безымянными.

В отдельный грузовик поместили скелет гигантского аллозавра (если это был аллозавр): на него пожелал взглянуть какой-то гарвардский палеонтолог.

Через пару-тройку часов лагерь очистили от костей, ружей, патронов, палаток и прочих следов человека. Скажу откровенно: я рад был вернуться в Мастодонию.

Прошло десять дней, но гибель экспедиции по-прежнему вызывала повышенный интерес. Против «Сафари» подали пару исков. В конгрессе заявили, что путешествия во времени должны регулироваться государством. Министерство юстиции созвало пресс-конференцию, где объяснило, что такие меры трудноосуществимы, поскольку фирма «Время и компания» находится за пределами Соединенных Штатов, хотя подчеркнуло, что статус Мастодонии в рамках международного права остается весьма расплывчатым. Число газетчиков и телерепортеров у ворот фермы в Уиллоу-Бенде заметно уменьшилось.

Пару раз к нам забредал Стоячий, но мы откупались от него морковкой, после чего прогоняли обратно к реке, невзирая на гневные протесты Хирама. Бублик подрался с барсуком, и тот хорошенько его отделал. Два дня Хирам просидел у подстилки раненого, пока укусы и царапины не стали затягиваться. Толпа туристов поредела, но Бен продолжал неплохо зарабатывать на мотеле и парковке.

Райла сгоняла в Ланкастер (пряталась на заднем сиденье машины Бена, пока они не выехали из Уиллоу-Бенда), где поговорила с подрядчиком. Домой вернулась с комплектом предварительных чертежей. Несколько вечеров подряд мы раскладывали их на кухонном столе и обсуждали, что изменить, а что оставить как есть.

– Очень дорого, – жаловалась Райла, – вдвое дороже, чем я думала, но даже в самом худшем случае нам хватит денег на стройку, и ты не представляешь, Эйза, как сильно я хочу этот дом, как хочу жить в Мастодонии в таком прекрасном доме!

– Я тоже хочу, – сказал я. – И приятно знать, что этот дом не облагается налогом.

Несколько раз я говорил с Чеширом. Узнав о наших беседах, Хирам разобиделся, будто его щелкнули по носу, но через пару дней пришел в себя.

Бен принес приятную новость: Кортни звонил сказать, что киношники вернулись к переговорам. Компания «Сафари» объявила, что через неделю (максимум дней через десять) пришлет новые охотничьи экспедиции.

А потом все рассыпалось.

Кортни позвонил Бену и сказал, что летит в Ланкастер и его надо встретить на аэродроме.

– Причину узнаете на месте.

Об этом нам сообщил Герб, заглянув в Мастодонию, и когда Бен привез Кортни в Уиллоу-Бенд, мы уже сидели у него в кабинете.

Бен достал бутылку и бумажные стаканчики.

– Хорошая мысль, – кивнул Кортни. – Не мешало бы выпить для храбрости, потому что теперь у нас реальные проблемы.

Мы уселись, и он начал:

– Подробностей пока не знаю, но надо выработать стратегию. Вас поместили в карантин. Сегодня утром Госдепартамент издал запрет на посещение Мастодонии гражданами США.

– Но разве так можно? – изумилась Райла.

– Я не готов ответить на этот вопрос, – сказал Кортни. – Госдепу, наверное, можно, но факт в том, что это уже сделано. Без оглашения причин. Думаю, Госдеп не обязан оглашать причины. Если уж на то пошло, он может устроить такое в любой точке мира: просто указать пальцем на какую-нибудь страну и заявить, что гражданам США туда нельзя.

– Но зачем? – спросил Бен.

– Не знаю. Может, из-за бойни в меловом периоде: мол, из Мастодонии открываются врата в миры, небезопасные для путешественников. Шум стоит на весь свет, страна разрывается на части, а конгресс долго ждал, прежде чем поднять этот вопрос. Появляются мощные группы влияния. Самая непримиримая полемика, которую когда-либо разжигали – или пытались разжечь – в Вашингтоне. Очевидный выход – нанести удар по Мастодонии. Если запретить путешествия во времени, вопрос перейдет в теоретическую плоскость.

– Это значит, что «Сафари» не сможет пользоваться нашими дорогами, – сказал Бен. – Что ими вообще никто не сможет пользоваться. По всей вероятности, киношники включат заднюю, и мы вылетим из бизнеса.

– На нынешний момент дело обстоит именно так, – подтвердил Кортни. – Можно запросить временный судебный запрет: тогда продолжим работу, пока суд не рассмотрит обстоятельства дела. Затем временный запрет станет постоянным – то есть мы навсегда останемся в бизнесе – или его отменят, приказ Госдепа останется в силе, и у нас не окажется клиентов.

– Еще можно переехать в другую страну, – предложила Райла.

– Как вариант, – согласился Кортни, – но придется вести переговоры с правительством этой страны, а они займут существенное время. Не удивлюсь, если с нас потребуют ощутимые денежные суммы.

– Взятки? – спросил Бен.

– Думаю, обойдутся без этого слова. После решения Госдепа нас вряд ли встретят с распростертыми объятиями. Сперва надо найти подходящее государство. Предупреждаю, оно будет не самым развитым. Скорее всего, там правит какой-нибудь диктатор. После переезда может статься, что с тамошними чиновниками не так-то просто будет найти общий язык. С другой стороны, в приказе Госдепа есть и положительный момент: Мастодонию автоматически признали отдельной страной. То есть у налоговой теперь связаны руки.