Мать Лжи

— А мы с Ваэльсом попадем в город?

— Расскажу, когда придет время.

— Почему не сейчас?

— Чем меньше вы знаете, тем безопаснее для всех.

— А почему бы нам не поехать позже всем вместе? — Орлад с удивлением обнаружил, что волнуется за брата и сестру.

Элигио закатил единственный глаз.

— Потому что они не Герои, умник! Короче, вам нужна моя помощь или нет? Если да, то заткни пасть.

— Ты говоришь на вигелианском! — с опозданием сообразил Орлад.

Флоренгианин оскалил зубы, похожие на пилу.

— В свободное время я помогаю допрашивать пленников. — Он посмотрел на Дантио. — После захода солнца оставь вещь, которую я тебе дал, у тройного фонтана. И время от времени проверяй, не забрали ли ее. Если до рассвета не заберут, попробуй еще раз следующей ночью. Если и тогда не выйдет, значит, их уже не стоит ждать. В случае чего оставьте там же разбитый горшок. Они вернутся и будут ждать новостей.

Стараясь сохранять спокойствие, Орлад улыбнулся Фабии и Дантио.

— Тогда до ночи. Двенадцать благословений вам. Передайте маме, что я ее люблю. И скажите, что я просто обожаю мясо с кровью.

— Двенадцать благословений и тебе, — ответил Дантио. — Все передам.

— Ведите себя хорошо и не устраивайте драк, — напутствовала Фабия.

Ваэльс улыбнулся ей обворожительной улыбкой и спросил:

— А что?

Когда повозка с грохотом выехала со двора, Элигио буркнул:

— Есть хотите?

— Очень даже, — ответил Ваэльс. — А потом покажешь нам, как обращаться с гуанако. Пока я знаю о них лишь одно — пахнут они не так ужасно, как онагры.

Орлад уже знал, что и лягаются гуанако не так больно, но решил об этом не упоминать.

ГЛАВА 34

Чайз Стралгсон никогда прежде не испытывал такого страха. Даже в ту ночь, когда его похитили, поскольку тогда он был изрядно пьян. А сейчас…

Сейчас солнце садилось, и Чайз мчался в колеснице по дороге, не в силах справиться с четверкой гуанако. Колесница раскачивалась и подпрыгивала на ухабах. Они неуклонно приближались к Веритано, а Сесто бежал сзади и кричал, чтобы он остановился. Лучше всего ему теперь выпасть из колесницы и свернуть себе шею. Или выбросить Салтайю, но на это он особых надежд не питал.

Он всегда знал, что у него есть сводные братья и сестра по другую сторону Границы. Но никто ни разу не упоминал о тетке. Об отвратительной, безумной, вонючей, ужасной тетке. Тетке, которая поклоняется Ксаран! Тетке, которая его сглазила и прикончила десять веристов.

Сесто обещал — в его речи появилась странная протяжность — что они сумеют проехать мимо Веритано по кружной дороге так, что Свидетельница Гвинетта ничего не заметит. Однако Чайз не умел править колесницей. Где-то неподалеку было еще два патруля Мелчитте. Да и погибших на Альтиплано веристов скоро хватятся. Боевые звери могут с легкостью опередить гуанако, не говоря уже о том, чтобы взять их след даже через много часов. А когда они догонят убийц, то разорвут их на части.

У Салтайи был совершенно изможденный вид, от нее воняло гнилым мясом. Она потеряла пальцы рук и ног и большую часть носа. И зубы. Старуха настолько ослабла, что Чайзу приходилось поддерживать ее одной рукой, чтобы она не выпала из колесницы. Он бы мог обвязать поводья вокруг пояса, чтобы самому не вывалиться наружу, но это была техника охотников, а он не успел ею овладеть. Он понимал, что должен ехать прямо в Веритано, чтобы позвать на помощь людей с веревками и лопатами, которые свяжут и похоронят Избранную. Однако Салтайя ему не позволит. Он сделает так, как она скажет.

И передаст Сесто все распоряжения Салтайи. И Сесто послушается. Она не говорила по-флоренгиански, однако это ее не остановило. Сначала она поработила Чайза и Сесто, а потом через них отдала приказы остальным веристам. Она заставила их построиться и проковыляла вдоль строя, поочередно что-то бормоча каждому. Затем им было приказано раздеться и встать на колени. А потом они стояли на коленях, пока командир фланга разбивал им головы деревянным топором, а она читала молитву Злой богине!

Если верист, командир фланга, убил своих людей по ее приказу, то разве по силам мальчику, вроде Чайза, ей сопротивляться? И все же он не особенно собой гордился. Его вырвало, когда Сесто начал убивать товарищей, а когда Салтайя его поцеловала, тут же обделался. Теперь от него пахло не лучше, чем от Салтайи. Чайз с ужасом смотрел вперед, а колесница стремительно неслась вниз. Салтайю, похоже, это совершенно не тревожило.

— Сколько тебе лет, племянник?

— Шестнадцать. Только что исполнилось.

— И такой высокий! Ты уже посвятил себя какому-нибудь богу?

Он содрогнулся. Зачем ей это знать?

— Нет. Повстанцы меня похитили перед самым окончанием года.

— Хорошо. Что там за дым?

— Пар, который поднимается над горячими ключами.

— О, мне бы не помешало вымыться. Да и тебе. Останови возле теплого пруда.

— Постараюсь, — пробормотал он.

Чайз не мог повернуть четверку гуанако одной рукой, но если он отпустит тетю, она может пострадать, а этого нельзя допустить.

— Расскажи о войне, — велела она.

— Я ничего не знаю. Похоже, Мятежник побеждает. Все сражения заканчиваются его победами.

— Тогда расскажи о своем отце.

— О каком отце?

— Не шути со мной, мальчик, или я прокляну твои яйца.

— Я ничего не знаю! — взвыл Чайз. — Стралг? Я его никогда не встречал и не помню. Он…

Чайз хотел сказать: «Он меня не любит», но понял, что это прозвучит смешно. Разве теперь кто-нибудь сможет любить? Он вступил в союз с Ксаран и подчиняется ее Избранной. Он помогает убивать людей.

* * *

Сесто их догнал и объяснил Чайзу, как остановить гуанако. Когда четверка перешла на шаг, Чайз сказал Сесто, что нужно найти горячий пруд. Вскоре командир привел их туда, где они могли помыться. Салтайя велела Чайзу на руках спустить ее на землю.

— Раздень меня! — крикнула она, размахивая изуродованными руками.

Естественно, он подчинился. Салтайя выглядела ужасно, ее тело приобрело цвет старой кости, все ребра торчали наружу.

— Помоги мне войти в воду. И сам войди. Скажи ему, чтобы тоже вымылся. — Руки у Сесто были по локоть в крови.