Мать Лжи
Шрифт:
Оливия Ассичи-Селебр торопливо шагала по улице Колесных Мастеров, закутавшись в плащ и надвинув на лицо капюшон. Каждый день она приходила к казармам вигелиан перед закатом, поскольку в это время там почти всегда появлялся командир охоты Пурке. Только он разговаривал с ней вежливо, хотя и не откликался на ее зов: Оливия сама его искала.
Она сняла капюшон и вошла в открытую дверь. Помещение было тускло освещено, воняло мочой и псиной. Вдоль стен стояли скамьи, а окно закрывала решетка. Три ледяных демона сидели на скамейках, грызли мясные ребрышки и обменивались гортанными репликами. На полу дожидались костей грязные уличные псы.
Один из Героев посмотрел на нее и что-то сказал. Очевидно, это была сальная шутка.
Другой,
— Заходи, он тебя ждет.
Ее сердце подпрыгнуло — подпрыгнуло и одновременно упало, если такое возможно. У Пурке для нее новости? Хорошие или плохие? Она осторожно прошла мимо собак. В следующем помещении веристы обычно тренировались — слава богам, там никого не было. Они упражнялись голыми, что неизменно служило поводом для грубых шуток на ее счет. Оливия подошла к комнате командира охоты и увидела там Пурке, который беседовал с двумя людьми. В отличие от остальных помещений казармы, здесь было чисто, стояли удобные стулья — но не приходилось сомневаться, что их попросту отобрали у владельцев. Он сделал короткий жест, его люди тут же вскочили и вышли. Оливия закрыла дверь. Он не предложил ей сесть.
— У вас есть новости о моем сыне? — сразу спросила она.
Пурке покачал головой. Он сидел, откинувшись на спинку стула и положив одну ногу на сидение другого, как будто страдал от боли. Сегодня командир охоты выглядел особенно усталым и озабоченным. Впрочем, сама Оливия тоже чувствовала себя изможденной старухой. Прошло уже почти две шестидневки с тех пор, как Чайз исчез. Будь он еще жив, она бы получила письмо с требованием выкупа.
— Нет, — ответил верист. — Но есть вести от лорда крови. Он недоволен. Моего посланца избили, он едва не потерял глаз. Лорд крови хочет прислать Свидетельницу и выяснить, что произошло и кто это сделал.
Посчитав исчезновение своего сына событием государственной важности, Оливия сразу послала за Голосом Куариной. А та, в свою очередь, призвала Свидетельницу для расследования. Женщина сообщила, что Чайза похитили два вериста, спустившие его на веревке с балкона. Пурке отправил за преступниками боевых зверей. Они прошли по следу через весь город и потеряли его возле стены, где похитители сели в лодку. Стралгу наверняка об этом доложили. По слухам, он постоянно держит при себе Свидетельницу из Вигелии, а значит явится в город лично, если захочет провести расследование. Возможно, это и беспокоило Пурке. Но дело обстояло куда хуже.
— Он говорит об ответных мерах.
— Каких еще мерах? Против кого?
Пурке вздохнул. В целом он был достойный человек — единственный из знакомых ей вигелиан. Поскольку командир больше не принимал участия в сражениях, он отрастил волосы и бороду, и светлые пряди со временем побелели. Годы, проведенные под ярким флоренгианским солнцем, сделали его бледную кожу морщинистой и красной. Человек, лишившийся половины ноги, уже не мог сражаться или пересечь Границу, а его надежды на домик в сельской местности, где он провел бы старость на Флоренгианской Грани, с каждым днем становились все более призрачными. В лучшем случае он мог рассчитывать на быструю смерть. Однако Пурке еще держал своих Героев под контролем, в отличие от его менее опытных предшественников.
— Против кого угодно. Миледи, ваш мальчик — сын самого Кулака, и его похитили… если не хуже. Стралг не будет с этим мириться.
— Он никогда не проявлял к Чайзу ни малейшего интереса!
— Однако он заботится о своей репутации. Я не знаю, что у него на уме. Возможно, он просто погорячился.
— Или нет?
— Или нет. Известны случаи, когда он убивал случайных людей. Но пока до этого еще не дошло. — Как регент, Пурке должен был позаботиться об исполнении любого приказа. — Есть изменения в здоровье дожа?
— Нет, но скоро будут. Он больше не может глотать. — Чем скорее, тем лучше! Почему Светлые не сжалятся над Пьеро и не положат конец его страданиям? Как долго
Злая Богиня будет его мучить?— Это может произойти сегодня ночью?
— Весьма вероятно. — Оливии бы следовало сидеть рядом с мужем, а не тратить время на беседы на веристами.
— Вы сообщите мне?
— Вы услышите трубы.
— Я должен знать раньше, чтобы снять уличные патрули. Мне не нужны неприятности.
— Как и мне. Благодарю вас. А вы предупредите меня, если у вас появятся важные гости? Не хочу, чтобы он ворвался ко мне неожиданно.
Пурке слабо улыбнулся.
— Если смогу — предупрежу. Стралг и ко мне врывается без всякого предупреждения.
Оливия ушла. Когда они проходила мимо веристов, они принялись швырять обглоданные кости ей под ноги, из-за чего ей пришлось буквально продираться сквозь стаю псов. Она дождалась, пока победители убегут прочь, а за ними бросятся проигравшие, и последовала за ними.
Вновь надев капюшон, Оливия пошла к черному ходу дворца. Когда она вытаскивала из кармана тяжелый ключ, ей пришло в голову, что она делает это последний раз. Пьеро умрет, и она тут же лишится даже внешних атрибутов власти. И права жить во дворце. Много веков подряд предки Пьеро наследовали друг у друга трон, а потому ничего подобного не происходило, но теперь его род прервался. Даже Чайз, чьи притязания на трон весьма сомнительны, исчез. Династии вот-вот придет конец.
Когда она подошла к лестнице, ее позвали и попросили не мешкать.
Нет, он еще не умер. Несколько минут она держала Пьеро за руку. Его предсмертные судороги были почти незаметны: он лишь тяжело, с хрипом дышал. Оливия была рядом, когда целитель объявил, что жизнь дожа завершилась. Однако ее глаза упорно отказывались лить слезы. Тот Пьеро, которого она знала и любила, умер уже давно. Она распустила налистов, отказавшись от утешения. Двоих попросила на всякий случай побыть во дворце и позаботиться о слугах, которые будут особенно сильно горевать.
Оставшись наедине с Пьеро, Оливия опустилась на колени перед постелью и повторила молитву мертвых — последнее прощание. Древние благозвучные слова ее утешили. Потом она перешла в зал, где собрались старшие должностные лица города. Оливия велела им приступить к выполнению необходимых процедур, к которым они так долго готовились. Тело Пьеро следует обмыть и положить в Зале с Колоннами, а к Пурке отправить посланца с сообщением о смерти дожа. Но прежде всего надо известить юстициария. Только после того, как Голос Куарина объявит о конце правления Пьеро VI, можно будет приступить к дальнейшим действиям.
Оливии полегчало. Страдания ее мужа закончились; очень скоро тяжелое бремя упадет с ее плеч. Можно будет заботиться только о себе. Нет даже Чайза, и все, что происходит в городе, ее больше не касается. Оливия почти с радостью встретит злобный рев Стралга. Потом она спросит, что он сделал с ее детьми, после чего он может выцарапать ей глаза за дерзость.
Она приняла ванну и облачилась в черные траурные одеяния. Коротко помолилась в дворцовой часовне и отправилась в Зал с Колоннами. В центре стоял катафалк из черного резного дерева, украшенного позолотой. Трон накрыли черным шелком, а все остальное вынесли из зала. За громадными колоннами рыдали боги, дождь стучал по листьям и лужам. Завтра сюда придут жители города, чтобы оказать последние почести своему дожу. Они будут входить в зал с одной стороны, а выходить с другой. Сколько соберется народа? Долгие годы Пьеро презирали: он проиграл войну и отказался от своих прав. Позднее Оливия почувствовала, что настроения в городе изменились — война подходила все ближе, гибли города, появилось множество беженцев. Людям напомнили, каких страданий они избежали шестнадцать лет назад, и если они не лишились разума, то должны скорбеть о потере дожа, до конца хранившего верность родному городу и вставшего между ним и злом. Ведь дож принес в жертву всех своих детей.