Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество

Теперь, однако, Церковь никак не связана с государством. Само понятие"христианское государство"для матери Марии уходит в прошлое. Из союза с государством"Церковь выходит, – пусть и ослабленной, униженной, кровоточащей и гонимой, – но внутренне освобожденной. Она личность… и этим самым она зовет каждого своего члена к окончательному решению: хочет ли он приносить жертву гению кесаря, хочет ли он идти на союз с ним, или предпочитает он мученичество и гонения" [431] . Выбор самой матери Марии и ее соратников известен – они не поклонились"гению кесаря", не остались нейтральными, но вольно разделили судьбу жертв преследования антихристианским государством. Поэтому, когда мы читаем у матери Марии:"Сын Давидов, непризнанный своим народом Мессия, распинается сейчас вместе с теми, кто некогда Его не признал", – понимать это надо именно по отношению к Телу Христову, Церкви.

431

Там же. Л. 42.

Разумеется, евреев от нацистов спасали не только члены Православной Церкви, но и – куда в большем числе – такие люди, как Рауль Валленберг. Тем не менее, именно спасение евреев членами Церкви, гонимой коммунистической властью, в создании которой в России приняли деятельное участие выходцы из евреев [432] , явило Лик Христовой любви во всей Ее силе. Не зря нацистская пропаганда призывала русских эмигрантов примкнуть к Гитлеру в борьбе с"жидами и комиссарами", для многих это стало великим искушением [433] .

432

См. Дикий А. Евреи в России и в СССР. Новосибирск, 1994.

433

См. Назаров М. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1991. С. 329.

Но любовь Христова простирается вплоть до любви к врагам. Как говорил, объясняя свои действия, о. Димитрий Клепинин:"Свт. Иоанн Златоуст укрыл в храме и спас своего ненавистника евнуха императрицы, который искал погубить святителя злой клеветой, но евнух сам впал в немилость, должен был быть схвачен и казнен. И Иоанн Златоуст, с большой опасностью для себя, не отказал своему злейшему врагу в священном праве убежища" [434] .

Мать Мария, впрочем, делает акцент не столько на нравственной стороне, сколько на мистической. Христианин должен стать проводником Божественной любви в мире, именно эта любовь, как верила мать Мария, способна привлечь евреев ко Христу, сделать то, что не смогла сделать Церковь в христианских государствах. Отсюда тот императив, который она выдвигает:"Можно идти за человекобогом или за Христом. Другого выбора нет. Этим определяется огромная ответственность, лежащая сейчас на христианстве, на каждом христианине в отдельности. Он призван стать восприемником еврейского народа, он Божией волей обращен лицом к лицу своего старшего и некогда отпавшего брата" [435] . Здесь мать Мария рассматривает отношения христиан с евреями, пользуясь библейским образом встречи после долгой разлуки Иакова с его братом Исавом (см. Быт. 33), который некогда продал ему первородство за чечевичную похлебку, а потом питал к нему зависть, ненависть и вражду (Быт. 27). Так что, хотя мать Мария не говорит прямо о"любви к врагам", в скрытом виде эта тема у нее присутствует, но тут же изживается. Тот, кто мог представляться"врагом", является братом, коль скоро к нему так относятся.

434

Цит. по: Жаба С. За други своя // Вестник Р.Х.Д. 1980. № 131. С. 339.

435

"Размышления", машинопись из архива о. Сергия Гаккеля. Л. 44.

Непосредственно перед встречей с Исавом, Иаков"боролся с Богом"(см. Быт. 32, 22–31). Это то самое борение, после которого Иаков получил имя Израиль, и которому мать Мария посвятила несколько очень важных стихов в сборнике 1937 г. Вслед за матерью Марией, мы поняли это"борение с Богом"Иакова как образ Распятия (см. главу I, и подробнее – главу III. 3). Верное отношение к брату, питавшему зависть и вражду, возможно лишь через"подражание Христу", распятие ради спасения ближнего. В этой жертвенной любви Иаков (т. е. Церковь) подтверждает свое первородство и свое имя Израиль.

В"Размышлениях"мать Мария пользуется и другой метафорой, объясняя свое понимание отношений между Церковью и евреями."Мне вспоминаются две знаменитые статуи Страсбургского собора – ветхозаветная и новозаветная церкви. На глазах ветхозаветной повязка и посох ее сломан. Зрячая и сильная своей правдой новозаветная Церковь должна суметь снять повязку с глаз своей сестры. Думается, что нива уже побелела и ждет только делателя жатвы. А князь мира сего всеми мерами готовит этих делателей жатвы, проводя между собою и ими неодолимую черту, изгоняя их из своего земного града, из своих Содома и Гоморры, над которыми должен пролиться серный дождь" [436] .

436

"Размышления", машинопись из архива о. Сергия Гаккеля. Л. 44.

Снова ключевая для матери Марии тема"жатвы Духа". Весь отрывок чрезвычайно важен. Образ Страсбургского собора и самого Страсбурга встречается у матери Марии много раз, ему посвящено несколько стихов в"Тетради"(см. подробнее главу III. 1), теперь он возник в"Размышлениях", наконец, мы находим его в пьесе–мистерии"Солдаты", где немецкий офицер называет Страсбург"одним из заповедных городов, / Который вновь Отечеству достался" [437] . В Страсбургских стихах 1931 г. мать Мария предчувствовала, что с этим городом будет связано что-то важное и страшное в ее судьбе:

437

Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991. С. 124.

О, город, город, что-то здесь случится,

Со мной случится, – не избегну я [438] .

Другим важным моментом, связанным со Страсбургом в этих стихах, было гнетущее впечатление от не совершающейся Пасхи, когда время течет, а Новая жизнь так и не рождается:

Зеленовато–сер и мутно–вял канал,

Прибрежные кусты отражены в цветеньи.

О, ангел вечности, еще ты не устал

Считать, считать, считать текучие мгновенья [439] .

438

Монахиня Мария. Стихи. Берлин, 1937. С. 15.

439

Там же. С. 14.

И вот теперь, в контексте разговора об отношении Церкви и евреев и образа двух статуй Страсбургского собора, мать Мария снова обращается к теме времени и рождения Нового. Юноша, символизирующий в пьесе Новый Завет [440] , говорит Старику–еврею и одновременно присутствующему в этой сцене немецкому офицеру о двух статуях Страсбургского собора:

Пусть слушают, имеющие уши,

Но удивлюсь я, если ты услышишь.

Весь Божий мир и все пути людские

440

См. Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991. С. 125.

Разделены меж сестрами навеки.

Незрячая все прошлое вместила,

Другая – будущего Госпожа.

На что офицер замечает:

Что было и что будет – пусть. Сегодня –

Не этим сестрам – нам оно подвластно.

А Юноша ему отвечает:

Сегодня – грань между двумя мирами,

И этой грани в самом деле нету.

Ты не успел свои слова обдумать –

Они уж сказаны, они уж в прошлом.

Немногого ты хочешь в жизни, если

Лишь настоящее в ней бережешь [441] . (334–335)

441

См. Кузьмина-Караваева Е. Ю. Избранное. М., 1991. С. 125.

Этот короткий отрывок из мистерии показывает, что тема отношения Церкви и евреев имела для матери Марии глубокое метафизическое измерение, связанное с философией времени. Согласно этой философии, есть"ветхое"начало, распространяющееся на прошлое (его она связывает в первую очередь с еврейством), и новое – устремленное в будущее (оно связано с Церковью). Кроме того, есть то, что претендует быть настоящим, якобы единственно подлинно существующее. Хозяином этого"настоящего"тщится быть немец–нацист (хозяин мира). Но в действительности, как замечает Юноша, такое"настоящее", а значит и власть над ним – эфемерно. Подлинным настоящим обладает тот, кто связывает прошлое с будущим,"ветхое"и"новое".

Такое настоящее принадлежит Христу, на Кресте которого исполнился Ветхий Завет и был заключен Новый. Христу принадлежит вся история – все прошлое и все будущее (Он – Царь мира, Мессия). Крест объемлет всю историю человечества, связывая все прошлое со всем будущим. Эта связь времен – подлинное Настоящее – принадлежит Христу, а не князю мира сего, власть которого над миром (как и его слуг) упразднилась через Крест. Поэтому именно ко Христу обращается Юноша с молитвой о том, чтобы гонения, претерпеваемые евреями (от"дерзновенной руки"), через крест, принимаемый добровольно христианами для спасения евреев, соединили бы"прошлое" – с"будущим", открыли бы евреям правду Креста: