Матабар IV

Все это Арди прочел за мгновение. Совсем как раньше, в Алькадских лесах, когда Шали учила своего друга читать следы. И Милар, судя по взгляду, прочел ровно то же самое.

Алиса действительно стояла на кухне. В своем привычном, деловом костюме. Черная юбка по щиколотку, неплотная жилетка-корсет и аккуратный пиджачок со следами отпоротых рюшек на манжетах.

Ровнева порой сокрушалась, что ей сложно приобрести подходящий для её специфической работы наряд, а шить дорого. Вот и приходилось дорабатывать то, что продавалось для дам.

Кухня, метров десять квадратных, не могла похвастаться Лей-кабелями и техникой. Дровяная плита, умывальник с баком и ведром под серую воду, просторный ледник и стол, на котором готовили и, порой, когда не было времени отнести пищу в гостиную, впопыхах ели. Об этом юноше сообщили следы и разводы, которые не смоешь и не отчистишь.

На железной подставке стоял жестяной чайник. Совсем недавно вскипевший. Рядом с ним примостился маленький, из дорогого фарфора – заварочный.

Когда Милар и Ардан уселись на стулья, Алиса разлила заварки, покрыв той лишь самое донышко пузатых чашек, а затем налила кипятка.

Напарники переглянулись и пить не стали. А Ровнева, поднимая чашку, сделала маленький глоток. Алиса обладала удивительной способностью пить едва ли не только-только вскипевшую воду. Объясняла тем, что привыкла согреваться горячими напитками – в её “офисе”, ведь, всегда холодно.

– Травить не буду, – произнесла она.

На её пухлых, мягких щеках остались следы слез, руки тряслись ничуть не хуже, чем у Милара недавно, а сама она… Ардан отвернулся.

Ему больно было смотреть на Алису. На эту невысокую, очень приятную девушку. С такой мягкой внешностью, и таким крепким и волевым характером. С умным, вкрадчивым взглядом серых глаз, таящихся по ту сторону толстенных очков.

Раньше…

А теперь…

Она осунулась, в мешках под оправой скопились горести бессонных ночей, а кожа слегка одрябла – Алиса, всего за тридцать часов, похудела на десяток килограмм. А еще поседела. Изрядно.

– После развода, три года назад, ты выглядела лучше, Алиса, – Милар нарушил тишину и взял чашку в руки. Отпил и икнул. – Как ты пьешь такой горячий…

– Привычка… – ответила она осмысленно, но слепо. Смотрела в одну точку перед собой, не сводя взгляда в сторону. – Лучшие два года в моей жизни, Милар. Без вас, мужчин. Только я и работа. Лучшие, о Ангелы, годы…

– Ильдар…

– А я ведь знала, – продолжала Алиса, даже не слыша Пнева. – Знала, что не может быть так хорошо. Милая госпожа, вы, кажется, обронили вашу улыбку, позволите мне вам её вернуть? – она явно пыталась спародировать глубокий голос Налимова. – О Светлоликий, что за чушь. Я ведь так тогда и подумала – чушь какая… А он упрямый оказался. Настойчивый. Крепкий. Совсем не та размазня, что мой бывший муж. Я подумала, что он выдержит. Выдержит мое общество. Я ведь не подарок, Милар.

– Это уж точно, Алиса… это уж точно, – кивал Пнев, так крепко сжимая горячую чашку, что у него пальцы покраснели не только из-за температуры.

– Из меня не очень хорошая вышла жена, Милар. Я не умею заботиться о мужчине. Я умею работать. Умею находить мелочи, детали. Знаю химию. Отлично знаю. Потому что люблю её, – Алиса говорила сбивчиво, порой делая длинные паузы между словами. – Первого мужа я не любила. Вышла замуж, потому что надо. Потому что взрослая девушка должна быть замужем. А он был из хорошей семьи и обещал не требовать от меня ничего из того, что я не могла ему дать. Обещал и соврал. А Ильдар… он даже не обещал, Милар. Он просто делал. Не спрашивал, где я была, если задерживалась пару дней в лаборатории. Не требовал готовить – сам прекрасно вечерами пропадал у плиты. Нанял нам домработницу. Представляешь? Я сперва была против, но в доме стало чисто, а мне спокойней. И ему. Мы ведь хорошо жили… хорошо…

– Кто-то смог занять место в твоем сердце кроме химии?

Алиса улыбнулась. Горько. Так горько, что у Арди в горле заскреблись предательские кошки.

– Мне так показалось, Милар… мне так показалось… – она подняла взгляд в сторону комнаты, где рядом со смятыми простынями лежало помолвочное кольцо. – Перепутала любовь и понимание с… проклятье. Проклятье! – она сжала кулачок и ударила им о стол. Сильно. Куда сильнее, чем люди бьют в сердцах. Она хотела сделать больно. Себе. Чтобы болело тело, а не душа.

Арди хорошо помнил это чувство. Он сдался ему однажды и сам. Там, в пещере Эргара, после смерти отца. Потому что чувствовал то же, что и Алиса. Ему тогда, маленькому, не знающему ничего о мире, казалось, что отец предал его. Променял их семью на Эвергейл.

Но отец не предавал. Эргар помог Арди это увидеть и понять.

Вот только у Алисы совсем иной случай.

– Он ведь просто использовал меня! Использовал! Трахал прямо там, на этих сраных шелковых простынях из Каргаамы, звал замуж, называл… называл… – она проглотила уже иссякшие слезы и тихо произнесла. – Любимой. Называл любимой. И мне казалось, что он верит своим словам. И я поверила ему. Почувствовала себя нужной. Кому-то кроме мертвецов, которых режу каждую клятую ночь. Кому-то живому. И мне стало тепло. Тепло… понимаешь, Милар?

– Понимаю, Алиса.

– А теперь он помер. Как собака. Сдох. И мне даже не вцепиться ему в глаза и не вырвать его поганый язык. Просто тело. Очередной кусок мяса. Который вскроют, разложат по весам, а затем затолкают в деревянный ящик и спрячут под землей… а я… а я… я снова одна. И мне снова холодно, Милар. У меня будто сердце вырвали. Надкусили, а затем выкинули как нечто ненужное.

Они замолчали. У каждого перед лицом стояла кружка с чаем и тонкие ниточки пара вились над ароматны напитком.

– Я не помню, Милар, что говорила ему, – Алиса сжалась в комочек, уперевшись спиной в спинку стула. – Не помню… мы просто болтали. Обо всем на свете. Он что-то рассказывал о своей работе, а я нет. Протокол ведь не позволяет. Я молчала. По началу. А затем минули месяцы. Я сперва говорила только о своем. Он ведь слушал. Понимал меня. Понимал… бред какой. Понимал он… Тварь… Я ведь кто? Я женщина с ножом, режущая трупы… знаешь как на меня смотрят на семейных собраниях? Знаешь? На собачье дерьмо смотрят лучше. И плевать им на мою степень в химии, плевать на публикации, на звание, плевать на все. Мать со мной снова стала разговаривать лишь когда я пришла с мужем, а потом, после развода, все по новой…

Милар молчал. Он не понимал. Не понимал и Ардан. Они сидели за одним столом. Служили в одном отряде, работали над одним и тем же делом, но жили в разных мирах.

Милар и Арди могли лишь заглянуть в мир Алисы, но не понять его.

Точно так же, как и она не поняла бы их мир.

– Я говорила все больше. Делилась большим. А он всегда понимал… всегда слушал… О Вечные Ангелы… Милар… Сколько людей… сколько всего. Из-за меня. Моей глупости и…

– Не говори так, – Милар потянулся взять Алису за руку, но та отдернулась от него как от какого-то монстра. Пнев застыл. – Он обманул тебя, дорогая. И кто знает, какими способами. Магия, зелья, артефакт или…