Матрос с 'Бремена' (сборник рассказов)

– - Да тише ты, Роджер! Вот мы и пришли. Вот твоя аудитория.-- И ввела его в классную комнату.

Ученики -- их здесь немало,-- очень симпатичные мальчишки, с пониманием относились к Роджеру и старались умалчивать о том, что им о нем известно.

– - Шелли! Запомни -- Шелли!
– - нашептывала ему на ухо Гортензия, подталкивая его к столу.-- Годвин, Платон, романтическое направление в поэзии...

Молча, с широко раскрытыми глазами он стоял возле стола, оглядывая класс. Она, тяжело вздохнув, прошла через все помещение и села за заднюю парту. Зазвенел звонок; все сразу притихли. Роджер шелестел на столе своими бумагами. За прошедшие дни он так редко обращался к своим записям -- сейчас они ему абсолютно бесполезны. На лице его появилось отсутствующее, озадаченное выражение, и Гортензия нервно сглотнула, с ужасом понимая: вот он, этот день, наступил...

Но Роджер вдруг откашлялся, легонько ударил себя по щекам.

– - Итак, Шелли!
– - начал он.-- Джентльмены, сегодня мы остановимся на творчестве Перси Биши Шелли, великого английского поэта-романтика. Он родился в тысяча семьсот девяносто втором году в добропорядочной и богатой семье. Не правда ли, джентльмены, звучит эта фраза как парадокс. Но тогда были в Англии иные времена, и, по-видимому, в том самом году добропорядочность и богатство умели уживаться, не мешали друг другу.

Все ученики дружно засмеялись, Роджер тоже, и глаза его вдруг заблестели. Гортензия, почувствовав облегчение, отодвинулась подальше назад на своей скамейке. Теперь она уверена: еще один день их жизни пройдет успешно.

САНТА-КЛАУС

Сэм Ковен отворил дверь квартиры, медленно прошел в гостиную и, не снимая пальто и шляпы, тяжело опустившись на старый, удобный стул, принялся ждать жену. Его мягкое, полное лицо, с серой щетиной бородки, было лишено какого-либо выражения, а тело подобно телу крепыша подростка, измочаленному ужасной усталостью из-за постоянного недосыпания. Он сидел, не расстегивая пуговицы пальто, с открытыми глазами, бросая равнодушные взгляды через весь двор на соседку: та проворно готовила субботний ужин из расставленных на столе банок и вощеных пакетов. Когда в замочной скважине жена повернула ключ, он, вздохнув, снял шляпу.

– - Привет, Сэм!
– - поздоровалась она, входя.-- Почему ты сидишь в темноте? Не в силах включить свет?

Он встал и, подтянувшись, вкрутил лампочку у себя над головой. Вспыхнул желтоватый свет.

– - Понимаешь, я сидел...-- начал он оправдываться.

– - В чем дело?
– - Жена бросила на него пронзительный взгляд поверх узлов, которые держала в объятиях.-- У тебя что, голова болит?

– - Да, голова.

– - Прими таблетку аспирина.

– - Энн, мне хочется просто посидеть. Дай мне возможность спокойно посидеть.

– - Хорошо,-- отозвалась Энн.-- Снова головная боль.-- И прошла в спальню раздеться.

Сэм сидел неподвижно, вытянув короткие, жирные ноги и стараясь коснуться ими пола. Через двор он видел, что соседка готовит на ужин рыбу -тунца с жареным луком. В дверь позвонили. Из спальни вышла Энн, на ходу завязывая фартук. Интересно, кого это еще принесло? От двери она позвала:

– - Сэм!

– - Что такое?
– - крикнул он в ответ.

– - Сэм, принесли наш заказ из овощной лавки. Дай мне денег -- два доллара!

Сэм не ответил. Медленно расстегнув пальто, он не отрываясь следил, как соседка, эта ловкая женщина, проворно управляется с тунцом.

– - Сэ-эм!
– - снова закричала ему Энн; короткое молчание, затем снова зов: -- Сэ-эм!

Теперь она сама вошла в гостиную.

– - Что с тобой? Никак ты оглох? Мне нужно два доллара, расплатиться с зеленщиком.

– - У меня нет двух долларов,-- тяжело вздохнув, ответил Сэм.

– - Как это так "нет двух долларов"?
– - Энн подошла к нему поближе, наклонилась над его стулом.-- Сегодня суббота?

Сэм кивнул, не отрывая глаз от соседки, снующей взад и вперед там, через двор.

– - Насколько я понимаю, тебе платят по субботам, я права?

– - Да, Энн, ты права.

– - В таком случае...

– - Миссис Ковен!
– - донесся до них сердитый голос зеленщика.-- В моем распоряжении только световой день. Я не могу разносить овощи по ночам.

– - Сэм...-- снова начала Энн.

– - Скажи ему -- пусть уходит. Я расплачусь с ним в другое время, позже.

Энн, непонимающе поглядев на него, вышла из комнаты в прихожую, рассеянно стягивая фартук со своей стройной фигуры в аккуратно прилегающем корсете. Сэм встал, сбросил пальто на пол рядом со стулом. Подойдя к окну, опустил штору, чтобы не видеть, что происходит во дворе. Пошарил руками по карманам, в надежде обнаружить завалявшуюся сигарету, но ничего не нашел. Когда жена вернулась в гостиную, он вновь сидел на стуле, как ни в чем не бывало.

– - Ну, так,-- обратилась к нему Энн ласково, словно разговаривая со сконфуженным ребенком.-- Выкладывай.-- И села на диван, напротив.-- Где же твое жалованье?

– - Послушай, Энн, только не сердись... Все образуется, все будет хорошо. Дело в том...

– - Только не нужно мне рассказывать сказки, Сэм. Ну хоть раз расскажи правду, Сэм, как перед Богом. Куда подевалось твое жалованье?

Руки Сэма все еще шарили по карманам в тщетной надежде найти сигарету.

– - Я его сегодня не получил.

– - Почему же, Сэм?

– - Потому что Бродский... Бродский меня уволил,-- с неуверенностью в голосе объяснял Сэм жене.-- Ты только представь себе, каким сукиным сыном он оказался! Сколько раз я ему ставил выпивку по вечерам, когда каждый стаканчик стоил доллар, а то и доллар с четвертью! Можешь себе такое представить?

Энн, закрыв глаза, откинулась на спинку дивана.

– - Ты же уверял меня, что за последние четыре недели Бродский души в тебе не чает, Сэм. Чего-то ты не договариваешь, Сэм.

– - О чем это ты? Я все честно говорю, как на духу,-- упорствовал Сэм, без особой, впрочем, убежденности.-- Для чего мне лгать, не понимаю.

– - Нет, Сэм, выкладывай всю свою историю, ничего не скрывая.

Сэм, вздохнув, начал тихим, старческим голосом:

– - Видишь ли, Энн, у меня никогда и не было никакой работы.

Энн, покачав головой, опять закрыла глаза, покрепче прижалась спиной к спинке дивана.

– - Боже мой,-- бесстрастно промолвила она,-- что происходит в этом доме? Боже мой!

– - Ну, теперь тебе все известно, Энн.

– - Но ведь каждую субботу за последние четыре недели ты приносил домой по двадцатидолларовой бумажке, Сэм. Как объяснить такое?

– - В том-то и вся разница. Я принес домой в общей сложности восемьдесят долларов. По-моему, вполне достаточно.

– - Расскажи мне все без утайки, Сэм. Я живу с тобой вот уже двадцать четыре года, и ты еще ни разу не рассказывал мне всего до конца. Обязательно что-нибудь, да скроешь. Вот теперь давай, все рассказывай.