Маяк

– Ври больше, – прыснул со смеху шаман. – Пятеро их у тебя было. И нечего меня тут сказками кормить, всё знаю. Двое были заезжие военные на службе короля. У наместника с ними кувыркалась, блудница бесстыжая.

Девчонка попыталась что-то возразить, но громкий трубный звук страшного слуги заставил её заткнуться и застыть без движения в кровати.

– Всё про тебя знаю, – продолжил шаман, с отвращением глядя на грязную посуду, стоящую на полу. – Третий – это Марум, сын конюшего. Четвёртый – друг отца твоего, купец из соседней деревни, который торговать приезжал.

У девчонки распахнулись глаза от удивления и страха, что о таком может узнать отец.

– Вот-вот, – усмехнулся шаман, для порядка тряся колокольчиками и притопывая на месте простую часть ритуального танца. Слуга вторил ему низким гудением. Перед девчонкой спектакль можно было особо не играть, но блокировать уши подслушивающих это помогало замечательно.

Он подошёл к беременной, нагнулся, приблизил губы к её уху и проговорил низким злым голосом:

– Я твою гнилую распутную душу вижу насквозь. Тебя уже и так ожидает в своих чертогах паучья царица за твои прегрешения. Но искупить свой грех можешь и получить лучик надежды от лучезарной Ладяны, если дитя своё вырастишь и воспитаешь в правильном виде.

– Клянусь, великий господин, – на глазах девчонки заблестели искренние слёзы. Поняв, что колдун владеет сведениями обо всех её секретах, она сбросила защитную маску и теперь осталась перед ним в переносном смысле нагая, трепеща перед неизбежным страшным исходом её жизни.

– Я и пятого знаю. Это сам наместник, – прошептал лекарь. – Думала, что он тебя благами одарит? Жизнь тебе счастливую даст? Ты для него просто игрушка. Просто одна из дур, которые под него ложатся в напрасной надежде обрести счастье с богатством и властью над соплеменниками.

Девчонка зарыдала в полный голос. Шаману не нравилось, что он доводит её до такого состояния. Но ему нужно было закончить психологическую воспитательную атаку. Поэтому он продолжал жарко нашёптывать в ухо.

– Не бывать тебе с ним никогда. И думать не смей лезть к этому чудовищу, только жизнь свою окончательно поломаешь. А сейчас ложись на спину и раздвигай ноги. Слуга мой определит точно, всё ли хорошо у ребёнка, кто отец, и какого пола будет ребёнок, а также к каким ремёслам его кровь будет предрасположена. Ты же хочешь знать?

Девчонка молча кивнула головой и исполнила приказ, задрав полы ночнушки и подняв колени. Пока помощник совершал все необходимые манипуляции, шаман, собрав руки за спиной, задумчиво вышагивал по комнате, брезгливо осматривая пыльную примитивную мебель и пятна плесени на стенах.

Потом пару минут он стоял у открытого окна и разглядывал унылый внутренний двор торговца, прислушиваясь к звукам с улицы. Слов было не разобрать, но за забором собрались несколько человек, привлечённые его прибытием.

– Их слова опасны для меня? – прошептал он на пределе слышимости человека.

– Нет, – ответил слуга, заканчивая свои действия с роженицей.

– Так, давай посмотрим, – шаман прищурился, глядя на таинственные письмена, проступившие огненными знаками на груди слуги. – Тебе повезло, отец твоего ребёнка сын конюха. Неплохой парень, мало болезней, работящий… Ребёнок будет здоровый и красивый. Девочка у тебя будет… О!

Шаман вскрикнул от удивления и застыл. Девчонка тоже испуганно замерла.

– Вижу в её будущем чудесные вещи, которые она будет творить. Будет у неё дар от самой Ладяны. Будет ей подвластно видеть мир во всей красоте и переносить эту красоту в дело рук своих. И будет это велико радовать других людей и дарить им счастье от созерцания этих чудес рукотворных. Когда ей год исполнится, придёшь ко мне с батюшкой твоим, и я расскажу, что надо прикупить у заезжих и городских торговцев, чтобы твоя дочь стала великой и исправила чёрную печать зла, которую на себе несёт вся ваша семейка грязная.

Шаман знаком приказал беременной одеться. Слуга открыл дверь, и в комнату ввалились домочадцы. Они было принялись галдеть на все голоса, мать начала причитать по поводу сорванных «чудесных» занавесей, но шаман грозно стукнул по полу посохом, и все тут же замолчали.

– Грязные рты свои не открывать, пока я говорю, – приказал он, с неудовольствием и раздражением оглядывая оплывшие нездоровые фигуры членов семьи.

– Запрещаю ей поедать сырое мясо и рыбу, как это у вас заведено. Только варить и жарить на чистом жиру из растений. Руки всегда мыть перед едой. Одежду стирать почаще. И бельё постельное не реже раза в месяц! Девочка у вас будет светлая и чистая. Чтобы чистоту её сохранить, надо давать роженице много плодов древесных и овощей с грядок. Дал я девочке здоровье и красоту. Но чтобы не загубить дитя, есть у меня ещё наказ. Перед окном камень в земле разломать, мёртвую землю выкинуть, нанести чистой из леса и посадить яблонь и цветов разных, чтобы дитя любовалось ими, а не камнями мёртвыми. В покоях этих покрыть потолок и стены извёсткой, чтобы чёрная плесень не жила и не убивала мать и дитя. А ты отец…

Он резко упёрся пальцем в грудь торговца, постаравшись сделать это максимально больно.

– Объявишь во всеуслышание, что я подтвердил божественность этой девочки. Нет у неё отца и не было никогда. Поэтому растить чудесное дитя надо в чистоте и доброте. И не забивать ей голову всякой ерундой церковной, а научить читать и считать, чтобы науки познавала и весь род ваш гнилой прославляла на всю державу. Только так вы искупите свои грехи грязные и преступления. Пошли со мной. А всем здесь оставаться. Ежели кто попытается подслушать наш разговор секретный, то лишу слуха на всю жизнь!

Втроём они вышли из комнаты и прошли к входной двери. Служанка по сигналу хозяина умчалась прочь.

– Слушают? – спросил шаман через плечо, неотрывно глядя в наглые жёсткие глаза торговца.

– Нет, – ответил слуга.

– Тогда ты меня слушай, папаша, – высокомерно принялся вещать шаман, стараясь вложить в свои слова как можно больше презрения. – Мы-то с тобой не дураки и знаем, что дочурка твоя гулящая и распутная девка была и есть. Ложилась под всякого, кто только желал поиметь молодое неиспорченное тело. Я об этом буду молчать, чтобы огромный позор не покрыл тебя и твою семью. Но ты мне за это молчание хорошо заплатишь. Сто золотых. Сто! Сам мне завтра в хижину принесёшь, без посыльных.

– Принесу, – пробормотал торговец бледными губами.

– Нарушишь своё слово – и весь мир узнает о твоём позоре. Ещё и покараю тебя. Отнимутся руки и ноги, в голове вместо мозгов будет кисель и будешь ходить под себя, пока домочадцы тебя не умертвят насильно, чтобы только быстрее избавиться от забот с тобой связанных и наложить руку на твои богатства припрятанные.

Шаман оставил толстого противного мужика стоять посреди комнаты, а сам подошёл к двери и взялся за ручку.

– Паучья царица давно планы на тебя имеет, Колод. Последний шанс дали вам боги. Послали через грех твоей дочери великую светлую чудесницу, которая даром своим будет освещать черноту вашего народа, погрязшего во мраке невежества и дикости. Сделаешь всё как надо – и будет тебе прощение, а роду вашему светлое великое будущее.