Маяк

Инспектор поднял глаза и посмотрел в упор на Начальника станции, испытывая одновременно угрызения совести и раздражение:

– Поймите, Летер, я не могу закрыть на это глаза и оставить ваше преступление безнаказанным. Я буду вынужден сообщить в комитет по Этике Космической Корпорации. Я ещё мог бы прикрыть дело, если бы вы их просто убивали. Всегда можно списать это на самооборону или на научные нужды. Но поедание… Нет, извините.

Он упрямо сжал челюсть и продолжал смотреть на лицо Начальника, на котором выражение досады сменялось решительностью. Тот встал и отошёл к бару, уставленному разнообразными сосудами с напитками.

– Я понимаю, что сделать тут уже ничего нельзя. И ваше решение не переменить. И я не виню вас в том, что вы стремитесь к соблюдению закона. На безусловном соблюдении закона стоит наша гегемония в галактике. Я сам виноват, – он повертел в руках бутылку с какой-то зелёной жидкостью, а потом осушил её залпом прямо из горла. – На самом деле, я уже собрал вещи и готов отбыть хоть сегодня. Но сначала я хочу заявить, что мне не стыдно за то, что я ел мясо местных жителей. В нашей Вселенной полно существ, которые с ужасом и отвращением смотрят на наши пищевые привычки. Мясоедение редко встречается. Они полагают, что поедать мясо других существ неправильно и преступно. Что это жестоко. А я горд тем, что такова моя сущность.

Он медленно подошёл к окну и окинул последним спокойным взглядом просторы планеты, которую ему предстояло так позорно покинуть. В поле зрения попала кучка местных гуманоидов, толпящихся возле стен станции. И тогда ещё одна мысль мелькнула в голове. Он развернулся к Инспектору и воскликнул, моргая всеми десятью глазами:

– Но если бы вы знали, какие же вкусные эти земляне!

Шоковая терапия

***

«Пожалуйста, убейте меня».

Илья закатил глаза и перестал жевать. Блюдо оказалось невкусное и далёкое от оригинальности, шумные посетители за соседними столиками раздражали, слишком яркий свет бил в глаза, а на вульгарно раскрашенном лице официантки читалось откровенное презрение.

Он почти ощущал ненависть к навязанной еде, которую ему всучила настойчивая реклама, с утра привлекающая внимание к открытию нового ресторана в центре города.

«Как же мне скучно», – тоскливо подумал Илья, швыряя массивный бургер со сладким псевдо-мясом на пластиковую тарелку. Неприятно морщась, он вытер салфеткой руку и рот, скомкал её и бросил в тарелку.

– Ты чего? – тупо пробубнил с набитым ртом Антон.

– Надоело, – ответил Илья, вставая из-за стола.

Приятель лишь безразлично пожал плечами и продолжил активно жевать, уставившись в стол.

Злобно кривясь, Илья протолкался сквозь шумную толпу молодняка, загнанного в ресторан рекомендациями искусственного интеллекта, и с облегчением вывалился на улицу.

Вдохнув мёртвый загазованный воздух огромного города, он медленно побрёл по шумному оживлённому проспекту. По пути Илья разглядывал пёстрые яркие вывески ресторанов и магазинов. Его пресыщенный взгляд равнодушно скользил по надписям назойливых реклам, обещающих всё самое вкусное и интересное, что только могла предложить столица. Но завлечь его они были не способны – Илья перепробовал всё, что могли приготовить пищевые принтеры заведений общественного питания и продуктовых фабрик.

Ему давно стало бесконечно скучно и тоскливо. В безнадёжных попытках встряхнуться и ощутить вкус жизни он перепробовал все виды развлечений и досуга. Но на аттракционах его просто тошнило, в комнатах с заданиями он испытывал откровенную скуку, а на концертах и спектаклях синтетических певцов и артистов еле высиживал до конца, не отрывая взгляда от экрана телефона. Выставки современного искусства оставляли его озадаченным и обманутым, а классическое искусство казалось безнадёжно устаревшим и бесконечно скучным.

Вечер проходил бестолково и бессмысленно. Илья злился на себя за то, что так и не нашёл, чем занять длинные пустые часы свободного времени. В итоге он психанул и завернул в знакомый бар, где за умеренную плату подавали почти настоящий алкоголь.

Бармен угрюмо кивнул в ответ на приветствие и поставил на стойку две рюмки, наполненные ярко-голубым пойлом. Даже не присев на высокий стул, Илья опрокинул в себя сразу обе рюмки и зажмурился. На несколько мгновений алкоголь зажёг органы чувств, даря иллюзию жизни. Но потом волна жара отступила, и снова стало серо и уныло.

Илья тяжело взгромоздился на стул и заказал целую бутылку. Солидная трата, конечно. Но, с другой стороны, если так разобраться, а на что ещё ему тратить заработанные на ненавистной работе деньги? Он вяло заполнял отравой рюмку за рюмкой и опрокидывал их в рот. Молекулы синтетического спирта пропитывали кровь и туманили мозг, но веселее Илье не становилось.

«Как же я хочу сдохнуть», – подумал он и, кажется, всхлипнул. Вместо ожидаемого разгульного веселья и безрассудного кутежа алкоголь принёс только отчаяние и обострённое осознание никчёмности и бессмысленности жизни.

Через час бутылка закончилась, Илья заказал ещё одну и четыре пирожка с квази-капустным волокном и перебрался за столик в тёмном углу.

Дальнейшее было как в бреду. Кажется, он ел пирожки и пил. Потом он кинул надкушенным пирожком в кого-то, кто жутко бесил его фальшивым смехом. После короткой драки, которая не принесла ему ни удовлетворения, ни ожидаемого веселья, он вернулся на место и продолжил пить, осыпая других посетителей оскорблениями и придирками. К сожалению, никто больше не решался связываться с ним, а Илье так хотелось, чтобы кто-нибудь избил его до смерти. Изо всех сил он напрашивался на расправу, но смелых и способных сломать ему хребет в баре не оказалось.

Потом тональность вечера сменилась. В какой-то момент он расщедрился и подарил кому-то свою дорогую тёплую куртку, потому что носил её уже целых четыре недели, и она ему жутко надоела. Он швырнул куртку человеку, затем хотел снять и штаны, но не смог расстегнуть ремень с красивой блестящей пряжкой, имитирующей металл.

Убойная доза алкоголя всё же подарила ему иллюзию веселья. Илья куражился и то и дело смеялся без причины. Тоска наконец-то отступила, отошла за угол, освободив место для лёгкости и радости. Всё вокруг казалось красивым, тёплым и душевным. Жизнь наконец-то приобрела смысл и перестала казаться пустой и ненужной.

На пике благостного настроения к нему за столик подсел какой-то человек. Они о чём-то спорили, беседовали, соглашались друг с другом и чокались, расплёскивая дорогой алкоголь на старую пластиковую столешницу, имитирующую обожжённый дуб. Собеседник что-то увлечённо рассказывал, Илья благодушно внимал и на что-то соглашался.

Дальше он не помнил.

***

– Почему вы хотите умереть?

– Потому что я никому не нужен.

– И это единственная причина?