Майами

Все повернулись к нему.

Его лицо налилось краской.

— Я сделал нечто очень глупое, — сказал он. — Это не имеет отношения к Кристе. Она ничего не хотела. Она влюблена в кого-то еще.

Он взглянул на Кристу так, словно счел бы за честь умереть за нее.

— Ты пытался изнасиловать Кристу на этом проклятом пляже? — поинтересовалась Мона.

— О, заткнись ты к чертям, Мона. Разумеется, он не пытался меня изнасиловать. Не будь такой непробиваемо глупой. И какого черта вы все суете нос не в свое дело? — В голосе Кристы слышался рык.

— Мне думается, что это и мое дело, — заметила Лайза.

— Роб не твоя собственность, — отрезала Криста. — Он свободен и может делать все, что ему нравится.

— И я тоже свободна делать то, что мне нравится, черт побери. И я не думаю, что мне хочется работать в агентстве Кристы Кенвуд.

Лицо Кристы вспыхнуло. Ей было уже все равно. Эта сучка зашла слишком далеко. Словно жизнь без нее остановится. Не такая успешная жизнь, какая могла бы быть, но тем не менее жизнь.

— Народ. Народ. Народ! — быстро сказала Мери Уитни. Забава забавой, страх страхом, а мегабаксы мегабаксами. — Том, милый, поезжай, ладно. Да куда угодно. Просто поколеси немного по городу, о'кей? — Тогда никто не сможет выйти из автомобиля на ходу. А мирные переговоры удобней всего вести, если воюющие стороны находятся в плену.

— Знаешь, кто ты, Лайза? — сказала Криста. — Ты избалованный ребенок. И играть со взрослыми людьми тебе не позволено.

Лайза подскочила и села на краешек сиденья.

— Хорошо, спасибо тебе, бабушка. Тогда, может, находящиеся вокруг взрослые уберут свои грязные пальцы от детей? — Это была глобальная атака. Мери, Стив и Абдул все были щедро включены в косвенный намек.

Автомобиль тихо отъехал от тротуара, словно супертанкер, покидающий гавань. Внутри него бушевали страсти.

— Я думаю, что мы все должны произнести молитву.

— О, я могу, Роб, — завизжала Лайза. — Ты проклятый ханжа. Все, что ты делаешь, это болтаешь о Боге, а сам лезешь ко всем в трусы.

Мери Уитни не смогла подавить улыбку, несмотря на то обстоятельство, что ее драгоценная кампания повисла на волоске. Юный красавец получил сполна.

— Не следует ли нам всем немного успокоиться? — пытался вмешаться Абдул.

— Как ты смеешь разговаривать с Робом таким тоном? — закричала Криста. — В первый раз в твоей жалкой жизни действительно приличный парень начинает проявлять к тебе интерес, а тебе нужно затащить все в грязную помойку, сделать все дешевым и отвратительным. Я не хочу, чтобы такие, как ты, работали в моем агентстве. Я не хочу, чтобы такие, как ты, попадались мне в моей проклятой жизни, о'кей? Забирай свои деньги и свою сучью подлость и возвращайся к Россетти. Вы стоите друг друга. Оба помойные сумки.

— Помойная сумка? Помойная сумка?! — заревела Лайза. — Ты назвала меня помойной сумкой?

— Ты не ослышалась.

— Прекратите! — заорал Роб во весь голос. — Вы обе. Прекратите. — Они замолчали. Последовавшее молчание было потрясено, а не нарушено. — Слушайте. Слушайте меня. — Он понизил голос. Все слушали.

— Все нормально. Все нормально. О'кей. Слушайте, я вам все скажу как есть… Не знаю, почему, но скажу. — Он остановился, еще не зная точно, что сказать, но понимая, что он обязан сказать что-нибудь. — То есть, мне действительно нравились вы обе… действительно обе. Я не хотел, но все так получилось. Лайзе я тоже понравился, а Кристе нет. Это я виноват, что все так произошло, но не надо из-за меня ломать все. Криста ничего не хотела, Лайза. Ничуточки. Это все я. Проклинай меня. Не ее. Все, что мне надо сделать, это убраться к черту из ваших жизней. — В его глазах стоял туман от слез. Он крепко сцепил руки и положил их на колени.

— Нет! — сказала Лайза.

— Тебе не нужно никуда убираться, — сказала Криста.

— Здесь, здесь оставайся, — присоединила свой голос Мери Уитни.

— Я уверен, что мы все станем друзьями, — сказал Абдул. Воцарилось молчание, страсти поутихли.

— Только я не помойная сумка, — нарушила молчание Лайза. — Я хочу сказать, это правда. Я не такая. — На ее лице все еще была маска оскорбленного удивления.

Первым рассмеялся Стив. Сюрреализм ситуации был тотальным.

Лицо Кристы смягчилось в предчувствии улыбки. Лицо Лайзы было катализатором. Диагноз Кристы, что она ребенок, попал в цель. Лайза сидела, красивая до безумия, в абсолютной панике от такого пятна на ее репутации. Ну совсем как ребенок.

— Лайза! — рассмеялась Мери Уитни. — Твое лицо!

— Ха! Ха! — поддержал ее Абдул.

Даже Роб заулыбался. Он протянул руку и дотронулся до коленки Лайзы, чтобы поддержать ее.

Лайза тряхнула головой, не склонная к шуткам и все еще не пришедшая в себя.

— Я ведь не такая, правда, — сказала она с обезоруживающей наивностью.

— Конечно же нет, Лайза. Прости меня. Но ведь я тоже не привыкла, чтобы меня называли бабушкой, — отозвалась Криста.

— И соблазнительницей детей, — хихикнула Мона, в то время как Абдул поднял брови к потолку.

— Вот так скандалешник, мои родные, — резким голосом произнесла Мери. — Чистит воздух. Выпускает пары. Никогда не следует недооценивать правду старых клише.

— Танцевать, — пробормотал пьяный Хосе. — Я хочу танцевать.

— Я полагаю, что нам следует извинить нашего мужчину от Артура Мюррея, — сказала Мери, хватая ногу коматозного Хосе и задумчиво ощупывая его молодую мускулатуру.

— Ладно, — фыркнула Лайза, — если кто-нибудь здесь прислушивается к голосу детей, я предлагаю отправиться всем в «Варшаву» и развеяться.

— Верно, — согласился Стив. Абдул был готов, Мона тоже. Роб подчинился.

— Заметано, — сказала Криста. — Когда говорит моя лучшая модель, то ее воля для меня закон.

Лайза улыбкой подтвердила свое согласие. Мери Уитни с облегчением вздохнула.

— Вперед, на Варшаву, — произнесла Мери тоном Наполеона.

— Будем надеяться, что мы сумеем организовать безопасное отступление, — с мольбой произнесла Криста.

Музыка в «Варшаве» играла не просто громко, а угрожающе громко. Казалось, глаза видели, как звуковые волны сотрясают спертый воздух. Прыгали и мигали огни. Тысячи танцующих работали на полу. Струился пот.

Грудь Кристы вибрировала. Это было странное и жуткое ощущение, ее грудная клетка превратилась в звукосниматель огромных динамиков, рассеянных по всему залу, похожему на пещеру.

— Здорово, а? — губами сказала она Стиву. В ответ он ткнул пальцем в направлении бара. Ему показалось, что там можно вести беседу.

Они проталкивались сквозь плотную, плечом к плечу, толпу танцующих, удивленные, что Майами может быть и таким. Это было развлечение по «формуле-один», коренная потеря сдерживающих начал, работа ночного клуба в тяжелом режиме. Даже Нью-Йорк гордился бы таким действом. Остальные оглядывались вокруг с возбуждением и заинтересованностью. Лишь Мона и Лайза были здесь не в первый раз. Абдул, с его уже не молодыми ушами, находился на болевом пороге. Обе его руки были прижаты к страдающим ушным отверстиям. Рот широко открыт, чтобы выровнять давление. Мери Уитни действительно казалась пораженной; чуждые ей эмоции играли на ее лице с неуверенностью актера-новичка на незнакомой сцене. Роб и Хосе выглядели так, будто смогут выдержать еще и новые децибелы.

Все они отправились в бар.

Абдул сморщил нос, когда узнал, что шампанское только американское. Он старался сообщить всем это печальное известие. Но остальным было все равно.

— Неудивительно, что молодежь не ходит в клубы здорового образа жизни, — сказала Мери. — Здесь аэробика посильней.

— Не хочешь ли позаниматься ею? — спросил Роб.

— Бог ты мой, ты приглашаешь меня на танец?

— У-гу.

— Ты разрешаешь мне, Лайза?

— Будь моей гостьей.

— О, ладно, будь по-вашему. Все равно здесь не потанцуешь щека к щеке. Я буду вести себя хорошо.