Майданутые. Том 1. Раскол (Украина 2013 года). Кн.1 Братья

Чтобы как-то отвлечь Тамару и её близких от все более просматривающегося неуважительного поведения дочери, Олег предложил прогуляться в ближайшем парке. Каменное и отчужденное лицо Элеоноры раздражало его настолько, что он с трудом сдерживал в себе порывы нагрубить и даже ударить. Но прогулка по изнывающей от жары Москве не принесла облегчения. Наоборот, спальный район, в котором проживала Тамара с детьми, после Брайтона и даже Киева, своей убогостью, изношенностью и грязью навевал уныние и скуку. Людей на улице встречалось много, но их лица напоминали лицо сзади плетущейся Эли: угрюмые, обозленные на жизнь, отрешенные и безразличные. Люди не шли – пробегали мимо, опустив глаза, замкнувшись во внутренних переживаниях. Покупая морожено детям, Олег попытался пошутить и улыбкой вызвать улыбку на лице продавщицы в магазине, но в ответ встретил озлобленный взгляд и агрессивное учащенное дыхание, за которым легко прочитывался мат внутренней речи.

– Почему у вас народ такой не веселый? – спросил Олег у Тамары.

– Это не Европа, мы веселимся по-другому.

– Люди расслабляются только в замкнутых помещениях: в своих машинах, квартирах, на дачах. В России привыкли жить скрытно – добавил Сергей.

– Теперь я понял, на кого Элеонора похожа – шуткою Олег Аникиевич попытался сгладить поведение дочери – Она родилась в Москве и полтора года прожила в ней. Срок маленький, но московских замашек набраться успела.

Но лицо Элеоноры оставалось непроницаемым. Дочь стеной отгородилась от внешнего мира и до самого вечера оставалась глуха к настойчивым увещеваниям отца вести себя в рамках приличия. Она глыбой повисла на шее Олега и лишила его радости не только от общения с Тамарой и членами её семьи, но и от самого пребывания в Москве. Олег Аникиевич с ужасом представлял два дня, которые предстояло провести с дочерью.

Время словно издеваясь, тянулось медленно, едва оборачивая стрелки часов. Олег Аникиевич спешил вырваться за удушающие границы квартиры, потому что с трудом сдерживал шквал негативных эмоций. Элеонора своим неуважением к людям, которые приютили их, открылись и доверились, отравляла атмосферу, выставляла весь род Беленчуков в хамском, неучтивом и бесстыдном свете. А ведь все Беленчуки, и даже сама Элеонора, такими не были.

Олег Аникиевич с облегчением услышал, что, наконец, пришло время собираться и выезжать в ресторан. Он надеялся, что поездка по вечерней Москве развлечет и отвлечет его от внутренних переживаний.

Но езда на машине по улицам Москвы тоже оказалась не для слабонервных. Пока они доехали до Садового Кольца, а потом от него добрались к Новослободской, Олег Аникиевич насмотрелся такого, чего не видел ни в Киеве, ни в Москве начала 90-х, которая сохранилась в его памяти. Например, он впервые за свою жизнь увидел мордобой на дороге: трое парней крепкого телосложения из джипа, брошенного поперек дороги, избивали мужичонка из «Жигулей». Поразило полнейшее равнодушие на лицах проезжающих водителей, в том числе Тамары и Сергея. Даже Элеонору увиденное пробудило, она порывалась выскочить и разнять драку. Но Сергей Цветков равнодушно заметил:

– Нам не нужны проблемы, пусть сами разбираются.

Пока доехали до Новослободской, даже через закрытые стекла Тамариной машины и приглушенно играющую музыку, в салон со всех сторон проникали непрерывные сигналы нервных водителей, трехэтажный мат, агрессия и озлобленность от каждого проезжающего мимо автомобиля. В сравнении с этой крайне негативно заряженной атмосферой, поведение Элеоноры в течение дня выглядело детской забавой.

Всматриваясь в лица водителей, Олег Аникиевич с удивлением спросил у Сергея:

– А у вас русские в Москве остались?

Сергей обернулся по сторонам и увидел то, что бросилось в глаза Олегу – со всех сторон за рулем автомобилей сидели водители с неславянской внешностью.

– Остались, но центр Москвы – это сплошной Кавказ и Средняя Азия.

– А как вы это допустили?

– У них деньги, власть, желание. Где взятками, а где силой, они скупили в центре Москвы почти всю недвижимость. Куда москвичам бороться с дикими нравами гор и пустынь?

Голова от увиденного и пережитого за день шла кругом. Грязный воздух, жара, неприятие нынешней Москвы и её нравов, плюс Элеонора с хамским поведением, плюс почти бессонная ночь в поезде, все это настолько Олега Аникиевича утомило, разбило и опустошило, что уже в ресторане, за столом, он все пустил на самотек. Представив Тамару и её брата членам своей семьи, Олег Аникиевич замкнулся в себе, предоставив Беленчукам и Цветковым самим налаживать отношения. Он только наблюдал, изредка вмешиваясь в ситуацию.

Спустя час после начала застолья, когда Беленчуки только начинали входить в раж, когда Элеонора вылезла из своей скорлупы отчужденности и блистала за столом, Олег Аникиевич вдруг почувствовал, что Тамара устала не меньше, чем он, и с удовольствием уединилась бы с ним. Олег Аникиевич взял руку Тамары и ободряюще её сжал, Тамара с благодарностью ответила.

Сергей Васильевич Цветков, как ни старался, но постоянно выпадал из разговора, который в основном велся на темы быта и политики в Украине. В Москве украинские будни преподносились под другим углом, поэтому и воспринимались россиянами иначе. По этой причине, все замечания и реплики Сергея, с которыми он входил в разговор, воспринимались присутствующими за столом (включая и Валерия Владимировича, который гораздо лучше разбирался в украинских событиях) настолько нелепыми и неуместными, что Беленчуки не знали как на них реагировать.

– Сережа, – после очередной нелепости о купленном американцами Януковиче, не выдержал Владимир Аникиевич – ты судишь о событиях в Украине по каким-то анекдотам и небылицам…

– Сергей, а кроме телевизора вы альтернативные источники получения информации используете? – горячась, съязвила Анна. Задетая необъективными суждениями Сергея об Украине, она разнервничалась, раскраснелась, и в гневе выглядела настоящей красавицей. Олег Аникиевич видел, как все мужчины в зале ресторана, включая самого Сергея, по дурацкой русской привычке не таясь, пялились на неё.

– Сережа, нужно доверять только фактам! Ведь ты же бывший офицер! – Владимир Аникиевич запнулся и обвел всех взглядом – Товарищи, а ведь все мужчины за этим столом – офицеры советской армии! Я предлагаю выпить за офицеров!

Никто не возражал. Выпили. Закусили.

– Так вот, Сережа, - продолжил Владимир Аникиевич, разгоряченный спиртными напитками и разговорами - мы все здесь офицеры! Мы все начинали в советской армии. Да, сейчас политики нас разделили: мой сын и ты оказались в российской армии, я и мои братья – в украинских вооруженных силах. Но ведь школа осталась одна! Нас всех объединяет прошлое. А чему учит прошлое? Прошлое учит смотреть правде в глаза. Не лукавить, не юлить, а говорить правду. Ведь мы не политики, мы – офицеры! – Владимир Аникиевич Беленчук сбился с мысли, но потом вновь вспомнил с чего он начал – Так вот, правда, Сережа, такова, что мы перестаем понимать друг друга. Вам рассказывают о нас небылицы, и вы верите этому, а нас, в свою очередь, пугают и вами и Европой. Зачем все это делается? Думаю, идет борьба за умы: Россия боится нас потерять, но понимает, что это неминуемо случится, поэтому настраивает россиян против украинцев, а Янукович и его окружение боятся нового Майдана, поэтому закручивают гайки и тянутся к России, рассчитывая на её помощь.

– Но ведь мы вам и так помогаем, вы живете за счет нашего газа, нефти, кредитов! – Сергей Цветков тоже изрядно выпил, поэтому все, что вертелось у него на языке, произносил в упор: хлёстко и с вызовом. – Вам мало нашего дешевого газа?

– Ни хрена себе дешевый газ! – Анна Сергеевна не подбирала выражений и едва не кричала – всей Европе вы поставляете газ в несколько раз дешевле, чем нам, «братьям»!

– А торговые войны, запреты на мясомолочную продукцию? – возмущаясь наступала Элеонора. В ней уже мало что осталось от той замкнутой и инфантильной барышни, которая целый день своей угрюмостью и неразговорчивостью истощала нервную систему окружающих. Эля превратилась в яркую, эмоциональную, воодушевленную девушку, красота которой мало в чем уступала безукоризненной внешней красоте Анны. Пусть это был совершенно другой тип красоты: сплав внешних черт и внутреннего очарования, но он впечатлял и воздействовал на окружающих мужчин не меньше, чем писаная красота Анны.

Олег Аникиевич впервые улыбнулся, видя, как Сергей от неожиданного напора украинок вжался в диван и растерялся. Анна и Эля в порывах гнева выглядели настолько привлекательно и эффектно, что хотелось сдаться им без боя, даже не вслушиваясь в их пафосную патриотическую аргументацию. Сергей видимо еще не сталкивался с патриотическим настроем украинских женщин, а Олег Аникиевич хорошо знал, что в последнее время национальные чувства украинок задевать себе дороже.

Страсти за столом накалялись. Становилось жарче и веселее. Валера Беленчук, любуясь сестрой и племянницей, умело перевел разговор на другую тему и о политике на время забыли. Здоровая энергетика застолья, за которым собрался практически весь беленчуковский род, магическим образом воздействовала на Олега Аникиевича. Он словно испил живой водицы: набрался сил, энергии, удали. Он сначала с неохотой, но потом все с большим желанием вошел в разговор и вскорости завладел вниманием всех. Проявилась отцовская черта: Аникий Фёдорович слыл знатным мастером застольных дел. Олег Аникиевич настолько тонко чувствовал людей, что при желании умудрялся объединить совершенно разные характеры в один оркестр и управлять им словно дирижер. Вот и сейчас не только Беленчуки, но уже и Тамара с Сергеем хохотали до слез над невинным рассказом о том, как он с 85-летней бабушкой и 15-летней собачкой еле доплелся домой после двухчасовой прогулки по холмам Брайтона. А апофеозом застолья стал мастерски преподнесенный рассказ о загородной поездке в окрестности Брайтона, о том, как они зажигали с хозяйкой в загородном ресторане.