Майн кайф
Шрифт:
Хотя некоторые из собак боязливо жались к забору, а нас отбрасывало назад, волна любопытства тут же прикатывала наши разноцветные бусины глаз к береговой линии события.
Помню, что к той изгороди сбежался весь наш кадровый состав мальчишек и девчонок и торч наших физиономий из глазниц ограждений продолжался часами, с перерывами на приём пищи.
Не помню я, что случилось дальше с жителем тайги, но и у меня закончился вскоре период "дикой" жизни.
Уплыли вёсны – в уключинах вёслы. Вылазки из отчего дома на все четыре и куда желаешь сменились на одну обязательную – в школу.
По тротуарам,
И помню бабушкины просьбы, обращённые к нам: вы хоть в лыву не лезьте.
А как можно было пройти мимо лужи, если чуть ли не по самой кромочке сапог вода? По мели, конечно, тоже можно и нужно было: головастиков в ней хозяйничала тьма… исчерня чёрных.
К школе я, в отличие от младшего брата, относился серьёзно.
Тот, год спустя после первой же пробы первого класса, демонстративно забросил дома портфель в угол. И сразу всех оповестил, что это скучное занятие и ему там не интересно.
А мне приходилось в этом плане посложнее: я не мог тогда позволить себе несерьёзного отношения к делу в силу врождённого чувства ответственности.
К тому же мама работала в этой школе завучем. И учительница начальных классов, видимо, хорошо понимала линию партии и правительства, потихоньку двигая меня в первые ряды. И вот на собрании октябрятской дружины я должен перед всем строем доложить о построении и готовности.
Это вроде я избран командиром дружины? Пожалуй, что так.
Текст выучен, отрепетирован, и остаётся только произнести его в нужном месте в нужное время – утром, в актовом зале перед строем из трёх классов.
Первые два отряда готовность и решимость выказали, а тот, которым должен был руководить я, замер в нерешительности.
Командира не оказалось в строю…
Я настолько переволновался, что проспал этот торжественный момент.
И естественным порядком моя карьера по служебной лестнице, как позже осознал, именно с тех пор пошла параллельно полу без каких-либо попыток взлететь. И за всю последующую биографию я ни во что выдающееся не вдался и ничего особо интересного в неё так и не вкралось.
И с тех пор, в силу природной застенчивости, я занял прочно место на галёрке и если и звучал громко, то только в хоре. Правда, некоторые успехи по отдельным предметам всё же делал. Если их поставить "свиньей", то это получится: русский, немецкий и посерёдке и чуть впереди – литература. Ведь даже просто говорить в жизни приходилось больше, чем писать, и уж тем более пользоваться иностранным языком.
Вот, пожалуй, и все мои предпочтения в учебе. Языковые способности, видимо, достались мне по наследству от матери. Она была преподавателем русского языка и литературы. И я подсознательно все свои портфельные инвестиции вкладывал в продолжение генетических наклонностей.
В детстве магазинные весы, которые допускали к сладкому удовольствию, сначала просили согласия у утиных носиков приборов найти между собой полное согласие в равновесии и взаимопонимании.
И нужно было только сделать правильный выбор между
чугунными гирьками на одной стороне и бумажным кульком на другой, и тогда жизнь текла конфетно.И самому каракумовскому верблюду из-под фантика, как бы он ни грёб, преодолевая мощное течение слюны, спастись не удавалось.
Советский народ в моём лице получал тогда всё из клювов родителей.
И можно было даже приказать прибыть мишкам с севера, по пути прихватив сладкие лапки гусей.
При том стабильность была гарантирована.
И, видимо, всё-таки её частица прижилась с тех пор в организме. И сегодня, когда чугунина дел наклоняет чашечку весов ниже критического уровня, я волевым движением, с помощью той малости, привожу механизм в нужное для меня состояние… и жизнь начинает вновь шуршать фантиками, правда, уже конфеток "дюшес".
И порою снова хочется со своим более чем пятидесятилетним опытом на некоторые вещи посмотреть глазами пятилетнего.
Народ, по моим представлениям, был тогда счастливым. Но пили поголовно, до различных степеней алкоголизации, и даже неприлично было быть трезвенником.
Значит, вопреки расхожему штампу "алкоголик несчастный" тогда можно было смело заявить "алкоголик счастливый".
Ведь хоть с большим скрипом, с чудными вывертами, но строился коммунизм.
Самим-то, конечно, уже не доставалось, а нам-то – детям… За светлое будущее с верой…
И хотелось верить, что именно для пользы дела происходили "чудеса".
Дядя Вася, старший брат отца, однажды рассказал, что когда Тавдинский фанерокомбинат не успевал выполнять план по выпуску древесно-стружечных плит, потому что не оказалось по какой-то причине этих отходов, то поступила команда пустить в расход деловую, сортную древесину.
А младший брат отца, у которого мы как-то гостили под Красноярском, поведал о том, как ему довелось стать свидетелем истории тоже из мира чудес.
Их бригада лесорубов, надрываясь, вытянула план по валке леса, а потом выяснилось, что вывезти его с деляны невозможно. Какие-то проблемы с транспортом.
Не помню уже деталей того рассказа, но итог, конечно же, отпечатался в голове: тот лес приказали сжечь.
Взвейтесь кострами синие ночи!
Мы пионеры – со всей дури и что есть мочи…
И отец тоже в долгу не остался и поведал о своем чуде, которое при помощи его же рук совершилось.
Когда он работал на бензовозе, пришлось выгружать на железнодорожной станции цистерну с горючим. Почти всё вывезли, но по какой уж счастливой случайности осталось у него в ёмкости куба два, неизвестно.
А на бумаге этих остатков не оказалось, и не имели права начальники оприходовать бензин. И они дали команду поехать подальше в лес и слить его там тихонечко.
А с высоких трибун уже открыторотно, громко отчитывались, что всё идёт как надо.
И награждали передовиков под бравурную тушь.
И шла на сцену поселкового клуба под эту музыку моя тётушка Вера, за почётной грамотой из рук начальства.
И все мужики знали, что она ещё в те далёкие шестидесятые годы получает награду ещё и за то, что вовремя смекнула, когда организовался дефицит с водкой, прыгнуть в вертолёт и из соседнего населённого пункта доставить рюкзак драгоценного напитка. Ну конечно, с выгодой и для себя. И, видимо, делала это не раз.