Майн Рид: жил отважный капитан

Майн Рид, видимо, и сам хорошо понимал, что роман удался. Потому он и напечатал его у Ч. Скита. Мы уже говорили, что публикация у «старого знакомца» требовала серьезных затрат от автора на этапе доиздательской подготовки, но сулила куда больший доход, нежели при традиционной продаже рукописи издателю. Роман вышел в традиционных трех томах, был богато иллюстрирован и хорошо раскупался. Незадолго до «Белой перчатки» отдельным однотомным изданием был выпущен очередной «юношеский» роман «Затерянные в океане», и почти одновременно с «Белой перчаткой» увидел свет еще один — долгожданное продолжение «Охотников за растениями» — «Ползуны по скалам» (The Cliff Climbers: or, The Lone Home in the Himalayas).

Без всяких скидок, как беллетрист Майн Рид в это время находился в зените успеха и славы. Книги писателя — и детские, и взрослые — хорошо раскупались, принося ему изрядный доход. У него появились почитатели, и их число росло с каждым годом. Конечно, львиную долю составляла молодежь — юноши и подростки. Изо всех уголков Великобритании, из Канады и США приходили к нему письма с просьбами дать автограф или просто со словами признательности и восхищения. Эти послания тешили самолюбие Майн Рида, и он с удовольствием демонстрировал их своей супруге. Как вспоминала последняя, ее муж относился к ним без всякой иронии и старался отвечать на каждое. Чего здесь было больше — стремления сохранить и умножить читательскую аудиторию или простого человеческого чувства? Ответить на этот вопрос однозначно невозможно — видимо, было и то и другое. Но вот что интересно: писатель специально сфотографировался, а затем заказал изрядный тираж своего (весьма, впрочем, подретушированного) фотографического портрета [75] (а это было недешево!) — только для того, чтобы подписывать его и отсылать своим почитателям. Не всегда поклонники довольствовались эпистолярным общением с мэтром. Бывало и так, что некоторые из них считали возможным нанести личный визит почитаемому автору. К счастью, случалось это нечасто — жил Рид, как мы помним, довольно далеко от Лондона, и добираться к нему было непросто. Появление таких визитеров — а возникали они против викторианских правил чаще всего без предупреждения — не вызывало обычно у Рида раздражения. Хотя почти всегда писатель был занят, он радушно и с удовольствием (по крайней мере внешним) разговаривал с ними, некоторым показывал дом, сад, хозяйство и, если время было обеденное, даже приглашал к столу. Абсолютное большинство этих визитов не имело никаких последствий — за исключением одного — того, который состоялся в июле 1866 года и который нанес Риду молодой уроженец Манчестера Чарлз Олливант. Встреча эта переросла в многолетнюю и — со стороны последнего — в совершенно бескорыстную дружбу, которая помогла Риду пережить грядущие невзгоды. Олливант стал верным помощником во всех начинаниях писателя, его секретарем и, наконец, просто верным товарищем на жизненном и творческом пути.

75

Этому фотопортрету мы и обязаны наиболее известным — «хрестоматийным» — образом писателя: Майн Рид, одетый и причесанный по последней моде, позирует на фоне условной колоннады.

Олливант был одним из многих юных почитателей Майн Рида. По его собственному признанию, он прочитал все книги своего кумира, многие не раз перечитывал и не пропустил ни одной новинки. Его родина — грязный, суетливый, промышленный Манчестер; семья — мать-домохозяйка и отец — средней руки промышленник, владелец небольшой ткацкой фабрики; сестры — любительницы наряжаться, довольные своим существованием и мечтавшие о женихах, — все это было обыденно, скучно, предсказуемо. А мальчик, хотя и не отличался физической силой и не был по духу своему авантюристом, мечтал о дальних странах, путешествиях, схватках с индейцами, океанских просторах, грезил о подвигах и славе. Он хотел испытать то же, что испытал Майн Рид, побывать там, где скитался в поисках приключений его кумир, а потом — так же, как и он, — описать все это уже в своих книгах. Первое письмо автору любимых книг он отправил ранней весной 1865 года. Где он взял адрес? Да все очень просто — в одном из изданий прочитал обращение к читателям. А под подписью «Капитан Майн Рид» было напечатано: «Ранчо», Джеррардз Кросс, Бакингемшир. Этот адрес он и написал на конверте. Купил марку за один пенни, и… — английская почта уже тогда работала безукоризненно — письмо нашло адресата. О чем он писал в своем первом письме, неизвестно — к сожалению, оно не сохранилось. Едва ли что-то такое, что могло выделить его из десятков посланий почитателей, которые писатель получал ежемесячно. Рид ответил, ограничившись несколькими теплыми стандартными словами на обороте собственного фотографического портрета. Фотография ушла в Манчестер. Переполненный благодарностью и восторгом, Олливант написал новое письмо. Обычно Рид не отвечал на письма с благодарностями, но, видимо, что-то в послании юноши затронуло некую струну в душе писателя. Олливант не просил ни советов, ни денег (а такое случалось!), не домогался протекции, а только восхищался — причем не только книгами, но и демократическими убеждениями автора, которые очень импонировали юноше. Завязалась переписка, и ее можно назвать интенсивной: только за один год адресаты обменялись не менее чем двумя десятками писем. Постепенно тон посланий становился более доверительным. В августе 1865-го Олливант признался, что его тяготит жизнь в провинции, перспектива продолжать семейный бизнес вызывает у него отвращение и он мечтает стать писателем. Может быть, спрашивал он в письме, мэтру нужна помощь? Он с удовольствием взял бы на себя обязанности секретаря — чтобы освободить его от рутинной переписки. У него хороший почерк, и он также мог переписывать рукописи набело, чтобы писатель не отрывался от главного дела — сочинения новых романов. Рид отвечал тепло и сердечно, обращаясь к юноше на старомодный манер, уважительно — «мастер Олливант». Он писал, что тронут и был бы очень рад, чтобы у него появился помощник — он действительно ему нужен. Но финансовые трудности (он писал о них лаконично, но не скрывал) не позволяют ему нанять секретаря. Судя по всему, упоминание о финансовых неурядицах было уже не первым в их переписке, но едва ли можно предположить, что Рид стал посвящать своего юного корреспондента в сложные взаимоотношения с заимодавцами. Скорее всего, писатель посетовал, что ему нужны деньги, а продажи только что вышедшего двухтомником «Всадника без головы» не радуют. И Олливант предложил свою помощь в распространении книги. Элизабет Рид вспоминала: «Мистер Олливант много времени и сил потратил в своем родном Манчестере и в других местах, чтобы увеличить продажу книги». В воспоминаниях она приводит и слова из письма юноши: «Рад сообщить, что мои усилия не пропали даром; как написал мне Майн Рид, выручка от уже проданных экземпляров изрядно помогла поправить положение». Между тем на исходе 1865 года «положение» уже невозможно было «поправить» — как не поправил его предшествующий тираж (первоначально «Всадник без головы» издавался отдельными выпусками, и позднее мы вернемся к довольно интересной ситуации с изданием этого самого известного романа писателя). Но детали Олливанту, конечно, не были известны, и он очень гордился, что смог помочь своему кумиру.

За эпистолярным знакомством последовала, наконец, и личная встреча: в июле следующего, 1866 года, будучи в гостях в Лондоне, молодой человек решил навестить Майн Рида. Не утруждая себя формальностями, без предупреждения, он сел на поезд, добрался до Аксбриджа и оттуда пешком (четыре мили — почти семь километров!) проделал путь до гасиенды писателя. Предоставим, однако, слово самому Олливанту:

«Добравшись до места и спросив «капитана Майн Рида», я получил ответ, что его нет дома, — он на прогулке где-то возле деревни Джеррардз Кросс. Предпочтя сидению за закрытыми дверьми прогулку на свежем воздухе, я направился вдоль дороги и вышел на луг. Какое-то время я бродил по лугу, но, не преуспев в поисках того, кто был мне нужен, в конце концов, сдался.

День был по-настоящему жаркий — солнце так и палило, и я изрядно устал, поднимаясь от Аксбриджа, потому улегся на пурпурный вереск, которым густо порос луг, прикрыл шляпой глаза и погрузился в легкую полудрему.

Так я лежал несколько минут и уже начал было засыпать, когда неожиданно услышал: «Устали, мой юный друг?» Торопливо вздернув шляпу вверх, я увидел стоявшего передо мной человека, одетого в светлый твидовый костюм с поясом на талии — это одеяние известно как «норфолкский жакет». В правой руке джентльмен держал украшенную серебряным набалдашником малаккскую трость. Он был чуть выше среднего роста, с военной выправкой, у него были довольно длинные черного цвета волосы, густые усы и бородка клинышком, глаза темно-карие, нос прямой, среднего размера, маленький рот и выдающийся подбородок. Четко очерченное лицо говорило о том, что человек этот решительный и твердый. В этой поразительной фигуре я сразу узнал свой мальчишеский идеал — частенько прежде я рисовал его образ в воображении — это был капитан Майн Рид, он был точно таким, как на фотографии, которую прежде послал мне. Когда я назвался, он тепло пожал мне руку, взял за нее и повел через луг к своему дому; всю дорогу он говорил и говорил так увлекательно! Те, кто был знаком с ним достаточно близко, знают, как удивительно он умел рассказывать!

Есть ли необходимость говорить о том, как я был рад? К моему юношескому восторгу, исполнялось самое пылкое желание моей предшествующей жизни: лично говорить с моим любимым писателем. И я увидел не сухого книжного червя, но человека практичного и очень доброго, и он разговаривал так же, как говорят герои его книг.

Вскоре мы достигли места назначения, и там состоялось знакомство с его юной женой, только что вернувшейся из Лондона. Как хорошо я помню ее, входящую в комнату, помню и ее походку — легкую и грациозную! То была миниатюрная женщина, с белой кожей, вьющимися светлыми волосами, уложенными в простую, без изысков, прическу. Глаза ее смотрели мягко из-под слегка подведенных идеальной формы бровей. Ее стройную невысокую фигурку выгодно подчеркивало светло-голубое платье из кашемира — оно очень шло этой миловидной блондинке. Когда ее муж назвал мое имя и произнес: «Моя жена», она протянула руку и с милой улыбкой пригласила меня в «Ранчо». Дом был совсем недавно закончен, они въехали в него не больше месяца назад».

Личная встреча закрепила уже возникшую между Майн Ридом и его молодым другом дружбу. Интересно отметить еще и вот что — судя по описанию Олливанта, Рид явно не казался обеспокоенным или подавленным, хотя его финансовые дела находились, безусловно, в самом плачевном состоянии. Чем это можно объяснить? Отчасти характером — Майн Рид верил в свою счастливую звезду и не допускал мысли о банкротстве. Заимодавцем, владевшим всеми его векселями, был серьезный, надежный банк, владельцы которого совершенно не были заинтересованы в банкротстве писателя. Другое дело, что в 1865–1866 годах доходы Рида, судя по всему, шли на погашение огромных долгов, накопившихся за время строительства гасиенды. И Рид явно прилагал максимум усилий к их скорейшей оплате, выкупу векселей и закладных на недвижимость. Что он для этого делал? Мы уже писали, что никогда прежде не была так высока его творческая активность — он действительно сочинял почти непрерывно, отвлекаясь только на сон и короткие прогулки. Наиболее интенсивно он работал как раз в ту пору, когда с ним познакомился, а затем и навестил его Олливант — то есть в 1865–1866 годах. Судите сами, в течение двух этих лет были напечатаны пять книг: четыре романа — «Молодые невольники», «Всадник без головы», «Банделеро», «Водой по лесу» и «книга для ребят по зоологии» «Четвероногие». И это не считая рассказов, которых в то время он написал довольно много (часть из них вошла в сборник «Вождь гверильясов и другие истории», опубликованный уже после отъезда в Америку). А сколько еще книг «лежало на столе» в разной степени готовности!

Естественно, что на всех упомянутых книгах заметен отпечаток торопливости. Рид спешил: ему нужны были деньги (и много денег!), а заработать их он мог только своим пером. Поэтому нет ничего удивительного в том, что при прочтении «Молодых невольников» возникают ассоциации с африканскими эпизодами «Убежавшего в море», читая «Водой по лесу», вспоминаешь «Изгнанников в лесу». Вполне вторичны сюжеты и «мексиканских романов» этого периода — «Банделеро» и «Вождь гверильясов» — в них писатель эксплуатирует те же мотивы и ситуации, что были реализованы в «Вольных стрелках», «Охотниках за скальпами» и «Белом вожде». По тому же принципу, что и «Необычные люди», скомпонована и очерковая книга «Четвероногие, кто они такие и где водятся». Что уж тут говорить о последней британской книге 1860-х годов — романе «Охотники за жирафами» — запоздалом продолжении «бурского» цикла «В дебрях Африки» (1855) и «Юные охотники» (1856)! Естественно, что роман стал слабейшим текстом трилогии. Предвижу возможное возражение: а как же быть со знаменитым «Всадником без головы»? Ведь он был опубликован в 1865 году. Но кто сказал, что этот роман — шедевр? Или что эта книга — самая лучшая из написанных Ридом? Самая издаваемая — при жизни и после смерти писателя — безусловно. Но всегда ли бестселлер — заведомый шедевр? Отнюдь. Элизабет Рид называет «Всадника без головы» лучшим романом мужа. Но для нее критерием служил как раз коммерческий успех книги. Простим ее простодушие — хотя муж и был знаменитым писателем, в литературе Элизабет не слишком разбиралась и судила о книгах по-обывательски — раз быстро раскупается — значит, книга хорошая. Самому Риду больше нравились «Квартеронка», «Мароны» и «Белая скво», а своим лучшим произведением он считал «Уединенное жилище» (1871). Тем не менее Майн Рид едва ли стал бы оспаривать, что «Всадник без головы» является одним из наиболее удачных его романов, и, если бы его попросили назвать десять (или даже пять) своих лучших романов, среди них, конечно, нашлось место и для «Всадника без головы». Таким образом, «один из…» — безусловно, но «самый» — едва ли.

К середине 1860-х годов Рид окончательно сформировался как профессиональный беллетрист. Сочинительство превратилось в ремесло, и он владел им в совершенстве. Конечно, какие-то романы были более удачными, какие-то менее, но способностью создавать качественный текст с увлекательной фабулой он обладал без сомнения. Поэтому и среди упомянутых романов нет, да и не могло быть, откровенно неудачных и слабых. По той же причине роман о приключениях и любви Мориса-мустангера и о его вражде с Кассием Колхауном оказался самым лучшим романом 1865–1866 годов. Успех «Всадника без головы» был предопределен несколькими обстоятельствами. Во-первых, Рид «владел материалом» — реалии техасской жизни ему были хорошо знакомы. Во-вторых, этот «материал» был новым и не использовался им прежде. В этих слагаемых — основа успеха, остальное решили профессиональные навыки и умелая реклама. К сказанному добавим, что оригинальность сюжета вызывает сомнения — очевидно, что здесь явно не обошлось без влияния Вашингтона Ирвинга и его знаменитой новеллы «Легенда Сонной лощины».

Не будем пересказывать произведение. Русскоязычному читателю его содержание известно лучше, нежели сюжет любого другого повествования Рида. Но бросить взгляд на «издательскую кухню» этого романа небезынтересно, во-первых, потому, что история издания книги интригует, да и вообще малоизвестна, а во-вторых, успех книги не в последнюю очередь зависел и от обстоятельств появления ее на свет. Издательская история «Всадника без головы» отличалась от всех предшествующих. Договор на издание книги Рид заключил с «Чапмен и Холл» — одной из крупнейших издательских фирм викторианской Англии. Не первую книгу выпускал писатель у этих респектабельных издателей, но до той поры это были классические трехтомники или двухтомники. Несмотря на устойчивое положение на рынке, «Чапмен и Холл», стремясь к увеличению прибыли, постоянно искали новые формы книжной продукции. Не отказываясь от традиционных викторианских «трехпалубников» за полторы гинеи, одними из первых они начали внедрять в практику дешевые издания (на бумаге низкого качества и в «упрощенном» полиграфическом исполнении), переиздавая романы популярных авторов и продавая их по цене в один-полтора шиллинга за экземпляр. «Чапмен и Холл» даже придумали специальную серию, в которой выходили эти книги, — Parlour Library(то есть Библиотека железнодорожного салона). Они (так же как и книжки главного конкурента фирмы — Дж. Роутледжа в серии Railway Library)издавались в обложках зеленого цвета, предназначались пассажирам поездов и продавались исключительно на железнодорожных станциях. И прежде — в 1850-е, и потом — в 1870-е годы романы Рида неоднократно появлялись в обеих сериях. Но на этот раз «Чапмен и Холл», изучив рукопись новой книги, решили издать ее по-другому: сначала выпусками (всего их было шесть) — продавались они в красочных бумажных обложках на железнодорожных станциях, а затем в виде классического викторианского трехтомника. Последний должен был стоить традиционные полторы гинеи, а каждый из выпусков продавался по цене в один шиллинг, что, кстати, было очень недешево. «Чапмен и Холл» провели эффективную рекламную кампанию: при появлении в продаже первой части романа на все железнодорожные станции были разосланы большие цветные литографии, на которых была изображена красивая черная лошадь, на ее спине сидел всадник в полосатом мексиканском серапе и в сапогах со шпорами; твердой рукой он держал поводья, но голова у него отсутствовала! С подачи издателей в дни выхода очередной части Рид публиковал в газетах объявление, в котором налагал запрет на театральную инсценировку романа: «Прошу не трогать «Всадника без головы». Этому молчаливому джентльмену предстоят еще месяцы блужданий, скитания по прериям и зарослям сассапареля, ему придется преодолеть множество кровавых опасностей, а пока этого не случится, ничья рука не может взять повод его коня».

Избранная издателями тактика принесла ожидаемые плоды, и роман пользовался огромным успехом. Ни одна из прежних книг (хотя среди них было немало успешных) не приносила Риду таких доходов, как проект под названием «Всадник без головы» ( The Headless Horseman: A Strange Tale of Texas).Пускай почти все деньги, которые он получил от издателей, и ушли на погашение долгов, но сам факт ошеломительного успеха был очевиден. «Чапмен и Холл» готовили роман к выходу в дорогом трехтомном исполнении. Они были уверены, что книга разойдется и библиотеки постепенно, пусть и не быстро, но раскупят тираж. Однако Рид, который по договору получал отчисления с каждого проданного экземпляра, не мог ждать несколько лет — банк-заимодавец, как оказалось, сам находился на грани банкротства и требовал возврата долгов. Поэтому писатель настоял, чтобы книга была издана не в трех (ее объем соответствовал традиционному трехтомнику), а в двух томах и продавалась по цене в 12 шиллингов, а это было почти вполовину меньше гинеи — обычной цены за двухтомный роман. Рид надеялся, что «демократичная» цена расширит число покупателей и обеспечит больший доход. Поначалу «Чапмен и Холл» пошли на требования писателя и отпечатали первый том книги. Но затем консервативные настроения, видимо, возобладали, они посчитали риск неоправданным и отказались от дальнейшей публикации. Эстафету подхватил другой издатель — не менее известный, но, вероятно, более авантюристичный Р. Бентли. Он выкупил права на издание, печатные формы и уже отпечатанный первый том, а затем напечатал и второй — но уже под собственной маркой. Так и появилось это необычное двухтомное издание, у томов которого разные издатели.