Майская Гроза

Ситуация изменилась к девяти часам утра, когда немецкая пехота попыталась нанести первый удар по заставе. Ленивые и самоуверенные действия немцев вызвали у начальника заставы удивление, и, вполне объяснимое, желание показать этим дуракам, что воевать умеют не только они. Первые же очереди пулемeтов заставили фашистскую пехоту залечь, а залпы ротных миномeтов отползти назад, оставив несколько тел на ярко-зелeной весенней траве. Вторую атаку, спустя полчаса, они уже проводили по всем канонам немецкой военной науки. Вначале короткий артналeт минами по внутреннему дворику заставы, который показался немцам очень эффективным, но на самом деле никакого вреда личному составу не нанeс, а то, что стeкла на заставе повылетали и стены осколками посекло, это отремонтировать недолго. Наверху из пограничников были только пулемeтчики на вышке, но она обшита изнутри стальными листами, которые легко выдерживают винтовочные пули и осколки снарядов и мин. Весь остальной состав находился в дотах за толстыми бетонными стенами, которые и не всякий снаряд возьмeт. Миномeтчики погранзаставы также были в укрытии и, когда пулеметчики с вышки засекли расположение немецкой батареи, быстро вернулись на позицию и с первого же залпа положили мины точно посреди немецких миномeтов, надолго выведя их из строя.

Немецкая пехота короткими перебежками устремилась к заставе. Из цепи стали вываливаться отдельные фигурки, это заработали снайперы заставы. Остальные пограничники вооруженные ППД и ППШ ждали, когда немцы подойдут на дальность действительного огня. Ободрeнные жидким огнeм со стороны заставы немцы решили сделать рывок и подойти на дальность броска гранаты. Они по команде вскочили и побежали, стреляя на ходу из винтовок. Когда расстояние до них сократилось до трeхсот метров, заработали два из четырeх пулемeтов этого направления. Капитан не хотел раньше времени показывать всю свою огневую мощь. И только когда немцы подошли на сто пятьдесят метров пограничники ударили из всех стволов. Кинжальный огонь за несколько секунд выкосил большую часть атакующих, оставшиеся в живых счастливчики упали на землю, пытаясь сильнее в неe вжаться и безуспешно ища бугорок, за который можно спрятаться. Но бугорков не было, командир заставы велел сровнять все неровности на дальности двести метров от стены ещe в прошлом году. Бойцы постреливали над головами немцев, мешая им подняться или отползти, а снайперы прореживали их цепь, выбирая унтер-офицеров.

Наблюдающий за атакой немецкий обер-лейтенант был потрясeн столь быстрым и эффективным уничтожением целого взвода его роты. Он понимал, что шансов уйти живыми у его солдат практически не было. Лeгкое, как казалось вначале, развлечение превратилось в кровавую бойню. Глядеть как русские безнаказанно добивают его солдат, прошедших вместе с ним Польшу и Францию, было тяжело, но помочь им он ничем не мог. Нужны были пушки, а ещe лучше танки. И хотя танки непрерывным потоком шли за его спиной, власти развернуть их на заставу у него не было. Пришлось сообщать командиру батальона, ждать когда он подъедет, затем ждать когда тот договориться с танкистами. Спустя час к расположению его роты подошел взвод лeгких танков Pz-II. Развернувшись цепью танки двинулись к заставе, за ними прикрываясь танковой бронeй побежали оставшиеся взводы. Обер-лейтенант успокоился, кажется на этот раз русским конец. Даже мины, которые начали взрываться на пути его солдат, танкам не помеха. Заработали 20-миллимитровые танковые пушки, снаряды начали рваться на стенах заставы. Когда остановился первый танк, он ничего не понял, решил, что какая-то поломка, но струйка дыма из моторного отсека объяснила всe лучше любых слов. Спустя пару минут остановились ещe два танка. Высунувшиеся из люков танкисты по очереди нелепо взмахивали руками и оставались висеть на башнях. Первый танк уже горел вовсю, из него никто не вылез. Оставшиеся два танка, почуяв неладное, стали отползать назад, но вот лопнула гусеница у одного и он завертелся на месте, танкисты остановили его, неудачно повернув бортом к заставе. И тут обер-лейтенант с командиром батальона увидели четкий трассер явно большого калибра, вошедший в борт танка. Внутри детонировало топливо, из открывшегося люка выплеснулось наружу пламя, стали рваться снаряды. Атака захлебнулась, оставшийся танк на полной скорости задним ходом бежал от заставы, стремясь увеличить расстояние до безопасного. Потрясенные офицеры видели беспорядочное бегство своих солдат, горящие ярким бездымным пламенем танки.

– Что это было, Вили?
– спросил наконец командир батальона.

– Не знаю, господин гауптман, - ответил обер-лейтенант, - ничего подобного не видел. Похоже на противотанковое ружьe, но такого калибра?!

– Если нас каждая застава так встречать будет, то лучше повернуть назад, пока нас всех не перебили, - проворчал гауптман, предварительно убедившись, что его никто кроме Вилли не слышит.

Командир роты только кивнул в ответ. Высказывать подобные мысли было небезопасно и в немецкой армии. Одного агента гестапо среди своих солдат они знали точно, а сколько ещe неизвестных. Обер-лейтенант с запоздалым сожалением подумал, что надо было этого доносчика отправить в атаку с первым взводом, от которого практически ничего не осталось.

Заметив горящие танки, с дороги свернула машина с каким-то генералом. Гауптман побежал докладывать, командир роты постарался убраться от начальства подальше, ушел к солдатам своей потрeпанной роты. Ещe недавно гордые своим превосходством немцы, теперь выглядели неуверенно, убедившись в эффективности русской обороны. Офицер их понимал, погибать в начале победоносной войны обидно и глупо. То что, в конце концов, русских они разобьют, он не сомневался, как и его солдаты. Вот только цена победы сегодня сильно выросла в его представлении. Подошло время обеда, появилась кухня, солдаты получили свои порции и разбрелись по группкам, ели, что-то негромко говорили, оглядываясь на офицеров. Обер-лейтенант понимал, что, если он не получит помощь, взять русскую заставу с солдатами только своей роты не сможет. К счастью отдавать приказ о новой атаке пока не спешили. Прибежал связной от командира батальона, передал приказ обойти заставу, блокировать все подступы к ней и ждать подхода артиллерии. Услышав о пушках повеселели солдаты. Фельдфебели начали разводить солдат по постам, огибая заставу на максимально возможном расстоянии. Русские молчали, наверное, экономили патроны. А может, поняли, что сопротивляться бесполезно, с заставы очень хорошо видны войска нескончаемым потоком текущие на восток.

Капитан Гуляев осматривал из бойницы дота, как немцы охватывали его заставу. Беспокойства по этому поводу он не испытывал. Бежать с заставы пограничники не собирались, ждать помощи, согласно полученному приказу, раньше ночи нечего. К тому же застава ещe не показала противнику всей своей огневой мощи. Капитан до сих пор не применил ДШК, хотя пулемeтчики и смотрели на него умоляющими взглядами. "Рано ещe", - неизменно отвечал он, - "дойдeт и до вас очередь". Применение ПТРД потрясло своей эффективностью и его. Когда первый номер расчета сержант Рахимов, из казанских татар, с первого же выстрела остановил танк, он не поверил. Но вторым выстрелом был подбит ещe один, одновременно расчeт второй бронебойки из третьего дота остановил третий. Выскакивающих танкистов успокоили снайперы, танки уже горели. Оставшиеся немецкие Т-2 начали бежать. Расчeт третьего дота перебил гусеницу у четвертого танка, а когда тот повернулся, Рахимов всадил ему в борт бронебойно-зажигательный, попав в бак с топливом. Взрыв танка впечатлил всех, даже самих бронебойщиков. Пехота немцев, увидев столь эффектную расправу, дала драпа, даже не подойдя на дальность огня из автоматов. Только снайперы успокоили нескольких.

Пограничники были довольны. Они уже положили фашистов едва ли не больше, чем их самих на заставе, не потеряв при этом ни одного человека. И только командиры не спешили радоваться, понимая, что оставить их заставу у себя в тылу немцы не смогут, значит будут наращивать силы пока не возьмут заставу или, что вернее, не сравняют еe с землeй подтянув артиллерию. Понимали они и то, что в ближайшее время фашисты активных действий предпринять не смогут, поэтому часть бойцов отправили отдыхать. Прикорнул на кровати в блиндаже и командир, оставив вместо себя политрука Федина. Проснулся он оттого, что его трясли за плечо. "Началось", - было первой мыслью. Он побежал по крытым переходам за вестовым в первый дот. Политрук уступил ему место у амбразуры. Метрах в семистах немцы устанавливали на прямую наводку две противотанковые пушки калибром в 37 миллиметров.

– И что они хотят этими пукалками сделать?
– пошутил политрук.

– Против наших дотов ничего не смогут, - ответил капитан, - а вот пулемeтчики на вышке в опасности.
– Он повернулся к расчeту ДШК.
– Пришло ваше время, сержант.

Те уже устанавливали свой пулемeт у амбразуры. Без суеты и спешки первый номер сержант Иванов, этот владимирский, выставил прицельную планку, расстояния давно измерены, а некоторые точки даже пристреляны. Немцы начали наводить пушку, но гулко ударила бронебойка, и немецкий наводчик отлетел от орудия с развороченной грудью. Командир орудия кинулся на его место, но тут заработал ДШК. Крупнокалиберные пули прошивали орудийный щит, отбрасывая людей назад, вернее то, что остается от человека после попадания такого боеприпаса. Вторая пушка успела сделать один выстрел, но и с ней было покончено совместными усилиями ДШК и бронебоек.

– Вот это да!
– восхитился политрук. Капитан только довольно кивнул. Ещe некоторое время они выиграли, пока немцы не подтянут что-нибудь посолиднее. Он глянул на часы - три часа дня. До темноты ещe много, значит по крайней мере ещe одна атака сегодня обязательно будет.

Показательный расстрел орудийных расчетов изумил всех наблюдавших за ним немецких офицеров. А их на наблюдательном пункте, за последним уцелевшим танком, было уже более десяти. Командир батальона потрясенно смотрел на своих командиров рот и командира дивизии, решившего увидеть уничтожение упрямых русских. Генерал молчал, кажется, впервые за всю свою боевую карьеру он растерялся и не хотел показать это своим подчиненным. "Да это не Франция", - думал гауптман, потирая рукой старый шрам на шее, полученный ещe под Варшавой, - "и даже не Польша". Польские солдаты храбро сопротивлялись, несмотря на предательство своих генералов, сбежавших подальше от фронта после первых же ударов вермахта, пока ещe надеялись на помощь англичан и французов, но, поняв, что и союзники их предали, сложили оружие. Он, тогда ещe обер-лейтенант, получил ранение осколком польского снаряда за два дня до окончания боев. А во Франции для их полка вообще была прогулка, а не война. За всю французскую компанию его батальон не потерял столько людей, сколько здесь за половину дня, а ведь русскую заставу всe равно придется брать, и брать его батальону. Нужно будет перебросить сюда вторую роту, Вилли один не справится. Краем глаза он наблюдал за командиром дивизии, растерянность у генерала прошла, и он начинал искать виноватого, осматривая стоящих вблизи офицеров. Гауптман тихо вздохнул, виноватым быть только ему, впрочем, нужно признать, что вина действительно есть. Он не принял всерьeз это осиное гнездо с его просто игрушечными домиками, и дурацкой деревянной вышкой. Хотя теперь ясно, что это искусная маскировка. Не оставляло сомнений, что по углам стены оборудованы доты, а наличие у русских крупнокалиберных пулемeтов, которые они только что очень эффективно применили, осложняло задачу по взятию заставы. Были, несомненно, и противотанковые ружья "чудовищного" калибра, значит лeгкие танки, приданные их дивизии, помочь ничем не смогут, разве что прибавить железных костров перед заставой.

– Кто командир роты, которой поставлена задача взять заставу?
– Решился всe-таки генерал.

Вилли отрапортовал:

– Обер-лейтенант Енеке, господин генерал.

– К закату взять и доложить, обер-лейтенант.
– Жестко заявил генерал, посмотрел на горящие танки и тела солдат лежащих перед русскими дотами и добавил.
– Пленных можете не брать.

– Что-то не видно желающих сдаваться.
– Проворчал Вилли. На его беду генерал слышал эту фразу, вздрогнул как от удара, медленно повернулся к нему. Лицо побелело от бешенства.

– Что вы себе позволяете, обер-лейтенант!
– Взъярился командир дивизии.
– Офицерские погоны мешают? Приказываю лично возглавить атаку. Если не возьмeте русскую заставу к вечеру, можете спарывать погоны.

Генерал развернулся и пошел к своей машине, за ним поспешили сопровождающие, оставив командира батальона с ротными решать поставленную задачу.

– Зря ты так, Вилли, - сказал гауптман.

– Извините, господин гауптман, не выдержал, готов понести наказание.

– Наказание ты уже получил. Как думаешь задачу выполнять?