Майя. Игрушка Шейха

Руки Тамера искусно порхали по моему телу, заставляя млеть. Он знал, как нажать чтобы пустить то волну горячего удовольствия, то озноба. То делал слегка больно, то разглаживал эту боль. Расслаблял, дезориентировал. Заставлял потеряться во времени и пространстве от обилия ощущений.

– Нравится?-спрашивает он у самого уха. Хрипло, сладко, волнительно настолько, что внутри все жжет.

– Нравится…- честно признаюсь я, автоматически выгибаясь ему на встречу.

Руки Тамера властно сжимают мою поясницу, опускаются на ягодицы, ведут вдоль ног. Я чувствую, как их покидает напряжение, как мне становится легко и просто.

– Аргановое масло в нашем случае- как хорошие белила для холста. Они подготовят кожу, напитают её. Ты будешь еще несколько дней чувствовать на себе его божественную исцеляющую силу…

Он одним легким движением переворачивает меня. Наши глаза пересекаются. Жарко и трепетно. Я нервно слизываю напряжение с губ, чуть слышно выдыхаю, когда руки мастерски начинают массировать тело уже спереди, не упуская ни одного участка за исключением разве что паха… Я понимаю, это не просто так. Он снова что-то задумал.

– Масла хватит,- говорит, беря тонкое льняное полотенце со стола и промокая им мое тело.

Я лишь успеваю вскрикнуть, когда Тамер подхватывает мои руки и одним умелым движением фиксирует их веревкой над головой.

Дергаюсь инстинктивно, но он лишь снисходительно улыбается, небрежно, слегка.

– Ты уже поняла, баннута, что сама выступишь в роли холста?

Я нервно сглатываю, поднимая на него глаза. Вокруг все кружится. Центр только в черной бездне его зрачков. Они как воронка- засасывают меня, затягивают.

– Сейчас уже можно говорить, учитель?- собираю остатки сарказма, чтобы высыпать его на Шейха хотя бы скромной горстью.

Он смеется. Искренне, заливисто. Я думаю, что бы он ни говорил, ему нравится моя непокорность. Возможно, в ней и есть мое спасение, какие бы советы я ни получила со всех сторон…

– Можно кричать, Майя. Громко, надсадно. Разрешаю тебе даже просто кричать моё имя. Без титулов.

Я поднимаю бровь, имитируя удивление и скептицизм. Хотя нет. Я и правда удивлена, это не имитация.

– Разве речь не шла о том, что я имею право кричать Ваше имя без титула только тогда, когда отдамся Вам?

Тамер сейчас сочится вожделением и триумфом.

– А разве ты не отдалась несколькими минутами ранее? Разве сама не дала мне себя, раздевшись передо мной, сказав, что могу тебя брать…

Я смотрю на него и теперь тоже улыбаюсь. Впервые в жизни чувствую очертания своих губ. Чувствую их форму. Потому что эта улыбка как нож- она словно бы вырезана на моем лице по контуру.

– Есть две большие разницы, великоопытный Шейх Тамер, между тем, когда женщина разрешает собой попользоваться и решает отдаться добровольно… Это как в арабской лирике… Очень важны акценты… И окончания…

Глаза Тамера наливаются гневом. Но он снова обуздывает своих демонов. Игра между нами идет все на более и более повышенных ставках. Это уже не просто казино. Это уже русская рулетка, не иначе. А что ты хотел, восточный принц? Не боялся обморозиться о русскую девочку?

На этот раз он оставляет мои слова без ответа. Протягивает руку к табуретке, берет с нее кисточку.

– Это хна, Майя. Не та химическая, которую производят для продажи за рубеж. Эта хна растет на деревьях. Мою привезли из Асуана с острова Агиллика. Это уникальное место впитало в себя все богатство щедрой долины Нила. Теперь вопрос ученице- что ты знаешь об арабской каллиграфии?

– Арабская каллиграфия- искусство. Оно имеет множество форм, которые разнятся от страны к стране, культуры к культуре. Даже события, связанный с тем или иным социальным явлением, имеют в своем протоколе разные формы каллиграфии. Праздничные приглашения, соболезнования, поэзияяя…- не могу нормально договорить, потому что в этот момент его мягкая кисть пускает витиеватый побег от моей шеи к груди, заставляя выгнуться в наслаждении. Мягкость меха и холод хны на теплом разморенном маслом теле вызывает дикие мурашки удовольствия.

– Продолжай, Майя…

– Именно потому, что в исламе запрещено изображать лик человека, здесь такое богатое развитие получила каллиграфия и орнаменталистика. Эти понятия часто взаимосвязаны. Иногда картины представляются просто узорами, но стоит только в них вглядеться- и можно сразу разглядеть какое-то изречение или стихи восточного автора…

Снова выгибаюсь, когда кисть следует ниже, заставляя меня снова выгнуться навстречу ее слабой и интимной ласке.

Дыхание замирает. Шейх Тамер идет дальше. И теперь я чувствую кисточку там, где жду ее меньше и больше всего одновременно.

Умелыми движениями он поддевает мой клитор и начинает его ласкать.

Я кричу, не в силах сдержать себя от переполняющих эмоций. Удивительно. Это на грани чувственности, вожделения, нежности и даже боли. Этот мужчина заставляет меня испытывать такую сложную, такую глубокую гамму чувств, а ведь он ни раз даже не касался меня пальцами… Чтобы кожа к коже… Плоть к плоти…

Снова выгибаюсь и… разочарованно хмыкаю, когда он резко убирает кисть.

Это продолжается не менее трех раз и я чувствую, как мое тело становится еще более каменным, чем до его расслабляюще-возбуждающего массажа. Я сильно натягиваю веревку, держащую мои руки, от чего она больно впивается в мои запястья. Кожа постепенно затекает.

– Думаю, ты все-таки сдашься, Майя… Бессмысленно себя так мучать, баннута… Я могу делать это снова и снова, доводя тебя до сумасшествия… Достаточно одного твоего «да»- и я сделаю тебя своей… И все вокруг изменится… мы оба станем на шаг ближе к тому, что так хотим.

Я отворачиваюсь от него, закусываю губы.

Тамер вздыхает, глубоко и чувственно, но слишком рвано, агрессивно. Только сейчас понимаю, что он напряжен не меньше, чем я.

Его вздыбленная плоть упирается мне в бок, он толкается еще жестче. Она как камень. Как кость.

– Если бы ты не была такой упрямой ослицей, Майя, ты бы обратила внимание, как я возбужден… Для меня это тоже не игра… Мужчине вредно вот так возбуждаться без разрядки! Я развяжу твои руки, если ты возьмешь его ими и приласкаешь.

– Нет,- мой жесткий ответ заставляет его яростно захрипеть, нависнув надо мной,- у Вас предостаточно тех, с кем можете получить разрядку. Позовите свою спутницу, которая ублажала Вас в поездке… Или пресытились и теперь пытаетесь поступить так же и со мной?

Он хрипит.