Майя

– Ты разозлился?

Цикады вмиг смолкли, ветер утих, мальчишки наконец смогли отдышаться и теперь тоже замолкли, замерев в глупых позах...

– Что?
– выдержав паузу, он натянул на себя улыбку и дружелюбие.

– Я спрашиваю, ты сейчас на меня разозлился?

– О, мой английский плохо-плохо!

Я уловила его начавшееся движение в обход меня, и опять преградила ему дорогу. Сердце стучит от волнения, но я не сдамся, я хочу получить ответ на свой вопрос.

– Кто-нибудь может перевести?

– я огляделась вокруг. Рядом с ним как минимум десять учеников и еще человек десять зевак и еще человек десять почитателей. Все молчат.

– Неужели никто не говорит по-английски?

Главный пандит никак не решался отодвинуть меня в сторону, и напряжение его росло. Очевидно, что он не знает, как вести себя в такой странной ситуации, - какая-то пигалица встала на пути, достает его вопросами и по всей вероятности не собирается отступать. Он с плохо скрываемой тревогой посмотрел вокруг, ища поддержки в своем окружении, из которого наконец выполз юнец с ничего не выражающим лицом и пушком над губами.

– Я хочу узнать, испытывает ли главный пандит негативные эмоции?

– Негативные эмоции?
– он явно не поверил своим ушам.

– Да, негативные эмоции.

Запинаясь, он что-то сказал своему учителю, лицо которого опять начало улыбаться привычной голливудской улыбкой. Он выслушал вопрос, сказал что-то коротко в ответ, и уже опять собрался было идти, но я не отошла, дожидаясь ответа.

– Нет, он никогда не испытывает негативные эмоции.

Ну конечно! Что же он мог еще ответить!

– А что он тогда испытывает? Вот прямо сейчас, что он испытывает? Переведи..

Еще более смущаясь и запинаясь, он перевел и эту неслыханную дерзость. В ответ я получила заверение, что сейчас главный пандит очень спешит, но завтра он готов ответить на любые мои вопросы, и приглашает меня к шести часам на пуджу... И я сдалась, поверила в то, что завтра он и вправду будет говорить со мной, и, получив на прощанье его царскую улыбку, осталась один на один с вечереющим небом, чуть прохладным ветром и опустевшими мраморными дорожками.

Кто-то тронул меня за плечо, - это была женщина, европейка. Она обратилась ко мне на ломаном английском.

– Что вы хотите?

– Я хочу узнать, испытывает ли главный пандит негативные эмоции.

Глаза ее гневно, недоуменно, и в то же время тревожно распахнулись, она суетливо оглянулась по сторонам, как будто оценивая, не видел ли кто, что она услышала этот вопрос.

– Он? Негативные эмоции? Да нет конечно, ну конечно нет. Андрей, ты представляешь, девушка спрашивает, не испытывает ли главный пандит негативные эмоции...

– А, так вы русские!

– Ой, так здорово, и Вы тоже русская... Надолго тут?

– Пока не знаю... Так почему вы так уверены в том, что он не испытывает негативных эмоций?

– Мы провели здесь с ним в Ашраме две недели, мы много общались, и я никогда не видела, чтобы он испытывал что-то негативное... Это же главный пандит!

– Какая разница? Разве его главность о чем-то говорит?

– Ну конечно говорит, - в разговор вступил мужчина, и он то уж явно испытывал недовольство моим поведением. Он был старше меня лет на пятнадцать и явно приготовился отчитать меня как школьницу, - это же вам не шарашкина контора, это большой Ашрам. Для того, чтобы тут занять какое-то место, надо пройти специальную экзаминацию...

– Ну насколько я понимаю, пандиты - это не святые и не просветленные, это те люди, которые хорошо разбираются в священных писаниях, и для того, чтобы получить какое-то место здесь, необходимо прежде всего хорошо знать священные тексты и владеть санскритом. И даже если допустить, что здесь нужно не только это, а еще некое духовное развитие, то ведь неизвестно, кто проводит эту экзаминацию. А вдруг здесь все давно уже стало формальным, если вообще когда-то было настоящим - это ведь надо ПРОВЕРИТЬ, а не просто принять как заведомый факт. Вы проверяли?

– Я смотрю, Вы все знаете... Зачем тогда спрашиваете?

– А я у Вас ничего и не спрашиваю... И вообще не хочу с Вами разговаривать, потому что вот прямо сейчас Вы испытываете ко мне яркую неприязнь и пытаетесь то ли учить меня, то ли задеть... Так Вы говорили, что много общались с главным пандитом, - я опять обернулась к женщине.

Она явно испытывала затруднения после того, как я отшила ее спутника, вероятно мужа. Отшить в свою очередь меня у нее не хватало смелости, но и продолжать беседу ей уже не хотелось. Она тревожно взглянула на Андрея, ища поддержки, но тот так опешил от моего поведения, что побагровел и не мог выдавить ни слова. Она поняла, что пропала, и со страданием на лице могильной интонацией произнесла:

– Да.

– О чем же вы с ним общались? Вы знаете хинди?

– Нет.

– А он не говорит на английском... Ну хорошо, допустим, вам и бессловесного общения достаточно, чтобы понять, что за человек перед вами, но почему вы так уверены в том, что он не испытывает негативных эмоций? Я вот только что видела, что он испытал сильное недовольство, когда я его остановила.

– Вероятно, Вы помешали ему.

– То есть Вы считаете, что если я помешала, то и просветленный может разозлиться?

– Нет, Вы меня не так поняли... Конечно, он был недоволен, потому что Ваш поступок - это ... это, извините, некрасивый поступок... Но у него не такие негативные эмоции, какие у нас с вами, и неправильно сравнивать Его с собой.

– Вот как? А какие же у него, интересно, негативные эмоции? Что вам об этом известно?

– Лариса, пойдем, что ты с ней разговариваешь, посмотри на нее, она невменяемая...

Получив, наконец, необходимый толчок и скривив лицо в виноватой улыбке, она попятилась назад, неловко развернулась и исчезла из моего поля зрения.

С этим боевым настроем я двинулась дальше, предвкушая завтрашнюю встречу, на которой собиралась поставить все точки над "i". Я хорошо помнила самую первую историю противостояния одному московскому "гуру", вокруг которого крутятся слухи, легенды, толпы почитателей, влюбленных девочек, журналистов, - короче, типичный набор явлений, сопровождающих каждую громкую и нестандартную личность.

На протяжении двух лет я и сама была влюблена в этого гуру, - влюблена не как в мужчину, а как в учителя.