Майя

– Но если вновь о нас, дорогой, то там же в Хайфе я познакомилась с Яковом. Уж не знаю, что он во мне нашёл, я была такой одинокой, замкнутой, зацикленной на своей работе, старой девой, у которой всё в середине давно заледенело .

Яков всегда был добр ко мне и терпелив и я потихоньку стала оттаивать. Он знал о тебе, о том, что я единственная из семьи пережила Холокост и угон в Германию, но никогда не давил, чтобы узнать подробности, наверное натыкался на боль в моих глазах и ничего не спрашивал. Я же, спресовав всё пережитое в глубокий сосуд, залила его сургучом и спрятала в самом отдалённом подвале своей памяти. Вскоре, мы поженились, у нас родился сын Ашер. Материнство меня окончательно растопило, вместе с малышом я училась смеяться и радоваться краскам жизни. Думаю, что выстоять, в выпавшем на мою долю кошмаре и не сойти с ума, мне помогла огромная любовь к жизни. Если бы каждый из нас, хотя бы на миг, оставив дрязги и амбициозные желания, позволил именно этому, всеобъемлющее чувство любви, открыть двери своего сердца, мир стал бы чуточку добрее!

С Хайфы, мы с Яковом, переехали в Ришон ле Цион, в город о котором мне рассказывала мама. Строили своё молодое государство, защищали от врагов в войнах, растили сына. Яков, выйдя из Цахала, получил пост директора школы и проработал на нём до выхода на пенсию. Наш Ашер вырос, отслужил армию и стал ведущим инженером в авиационной промышленности.

– Какое редкое имя «Ашер»- произнёс Илья, - я не совсем уверен, но по-моему, в Танахе Ашер был сыном Якова, родоначальником одного из двенадцати израильских колен и обозначает- «счастливый».

– Ты прав, Илюша, ему действительно посчастливилось встретить Хану, добрую и умную женщину, она подарила нам троих внуков: Ави, Михаэля и уже знакомую тебе Либи. Наша невестка возиться с нами больше, чем вечно занятый на работе сын и, мы с Яковом, любим её, как родную дочь.
– объяснила рассказчица.

– Всё созвучие имён, Майя, напоминает старинную историю твоей семьи- заметил Илья.

– Ты снова прав, дорогой, надеюсь, что этот новый временной виток принесёт всем счастье.- ответила женщина.

– У нас в Израиле, Илюша, все ученики, достигнув тринадцатилетнего возраста, в рамках школьной программы, пишут обязательную работу о своей семье, о её истории, она называется «Шорашим (Корни)». В этом году пришла очередь нашей Либи подготовить подобную. Прочитав написанное своими братьями, она осталась недовольна и стала донимать меня, бесконечными вопросами:

»Бабушка, как погибли твои родные? Почему, тебя еврейку, угнали в Германию?» Я подумала о том, что уже стара и мой уход не за горами, если не поделюсь с ней сейчас, другого раза может не случиться и джин вышел из бутылки. Я так увлеклась, что не заметила, когда к Либи присоединились все остальные и, разместившись кто- где, внимательно слушали.

– Когда бабушка рассказала, как во второй раз спаслась из Бабьего Яра, мы все плакали, даже мои братья- добавила Либи- а папа спросил:» Мама, почему ты столько лет держала это в себе?», а бабуля ему ответила:» Что говорить об этом и вновь представлять всё пережитое, было очень больно.»

– Майя, ты спаслась из Бабьего Яра дважды?!- воскликнул Илья.

– Да, но об этом я расскажу тебе в следующий раз, на сегодня, прошу вас, хватит о нём говорить- попросила, волнуясь, Майя.

– Услышав мой рассказ, все загорелись посмотреть Киев и вот мы всей семьёй здесь. Были на Олеговской улице, на месте нашего сгоревшего домика, давно стоит большой, многоквартирный дом. Киев разросся, изменился и мало чем напоминает город нашей юности, но также прекрасен в цвету сирени и каштанов.- с грустинкой в голосе сказала Майя.

Они вспоминали о школе, друзьях и вновь исподволь вернулись к теме войны, сломавшей им жизни, лишившей их друг друга, родных и близких.

– Я читала, Илюша, что в Советском Союзе всячески замалчивалось присутствие евреев на фронтах действующей армии во время войны и бытовало презрительное мнение, что они могут служить только в тылу?- спросила Майя.

– Да, это правда, но в наш век информации, когда многим стали доступны, ранее закрытые данные, известно, что только в действующих частях советской армии насчитывалось свыше пятисот тысяч евреев из них погибло двести тысяч человек. Из трёх миллионов гражданских евреев, оказавшихся в руках фашистов на советской территории погибли 2,825 миллиона человек - около 94%. До войны, Майя, в состав СССР входили 62 народа, евреи среди них, по численности населения, занимали седьмое место, были четвёртыми по количеству фронтовиков награждённых боевыми орденами и медалями и пятыми среди удостоенных звания Героя Советского Союза, храбро сражались в партизанских отрядах и поднимали восстания в гетто.- объяснил Илья.

– Не знаю, Илюша, известен ли тебе такой факт, но евреи активно воевали и в армиях союзников, например в рядах английской армии насчитывалось около 62 тысячи евреев, в американской- свыше полумиллиона. Из старого еврейского ишува Палестины 27 тысяч добровольцев вошли в состав британской армии, а затем в сформированную в сентябре 1944 года Еврейскую бригаду, которая принимала участие в Итальянской кампании и вообще, если у кого-то имеются сомнения в нашей национальной храбрости, пусть запишутся добровольцами к нам в Цахал.- засмеялась Майя и продолжила - должна признаться, Илюша, что война через много лет, отозвалась парочкой приятных для меня сюрпризов, не считая нашей с тобой сегодняшней замечательной встречи.

В Германии я работала прислугой в одной баварской семье, выполняла всю работу по дому и нянчила маленького Гюнтера. Мы сдружились с этим малышом и вместе спасались от окружающего зла, он действительно был для меня отдушиной. Ты не представляешь, Илюша, будучи уже взрослым человеком, Гюнтер сумел разыскать меня в Израиле и пригласил нас всех к себе на встречу. Мы поехали вместе с Ашером. Родителей Гюнтера уже не было в живых, но он вместе со своей женой и дочерью, по прежнему, жил в том же доме. Мой Ашер был в шоке, увидев в какой каморке я спала, ему трудно было представить, что этот уголок был огромной роскошью по сравнению с нарами в лагере. Нас очень красиво принимали, затем Гюнтер, вспомнив что- то, подошёл к комоду и вынул маленький пакет. В нём оказались чёрные носочки связанные мною перед самым отъездом, он их сберёг и даже помнил слова моей мамы, сказанные ему в напутствие. Через некоторое время Гюнтер с семьёй побывали у нас с ответным визитом, с тех пор мы регулярно поддерживаем связь. Всё же отрадно сознавать, что люди стали относиться друг к другу более толерантно.

А вторая, не менее удивительная встреча, произошла в Нью-Йорке. Мы с Яковом медленно расхаживали по залам художественной галереи, тихонько обсуждали увиденное и насторожились, обратив внимание на мужчину ходившего вокруг нас кругами. Неожиданно, странный посетитель, подойдя, заговорил с нами на русском языке: »Простите меня великодушно, вы напоминаете мне милый образ девушки из моего детства, вас случайно не Майей зовут?»

Я с недоумением смотрела на мужчину, совершенно не имея понятия, кто он такой, видя, что мне сложно его узнать, молодой человек задал наводящий вопрос:

»Может вам поможет вспомнить название-«Звезда наших мам»?»

Я продолжала смотреть в смеющиеся глаза стоящего напротив человека и вдруг меня осенило:

»Миля, вы Миля, не может этого быть!»

После Бабьего Яра, я пряталась в доме простой украинской женщины- Евдокии Андреевны Гнатюк, сердечности которой могут позавидовать многие. Кроме меня, она укрывала ещё двоих еврейских детей, Милю и Лею. Если бы, ты, только знал, что нам всем пришлось пережить! Дети очень тосковали по погибшей маме и я придумала для них маленькую сказку- «Звезда наших мам». Миля рассказал, что отец его вернулся с фронта и забрал их с собой. Дусю они не забывали, в голод помогали, чем могли, на лето приезжали в гости. Её муж так и не вернулся с войны, пропал без вести, а в 1949 году бедняжка сильно простудилась и умерла. Пусть земля ей будет пухом! Жаль, что такая добрая женщина, так рано ушла из жизни, не увидела, как выросли ребята. Лея и Миля живут в Америке, несколько раз мы принимали их у себя. Непредсказуемы повороты Фортуны, как говорится: »Кому, что на роду написано».
– заключила женщина.