Мажор на побегушках, или Жестокая дворянка

– Скажи, а если я женюсь… на Янке? – решился спросить Егор. – Вы с бабушкой расстроитесь?

– Мы с бабушкой будем счастливы, - серьезно ответил дедушка. – Когда вы успели поссориться? Ведь так дружили!

– Это я виноват, - поморщился Егор.

– И что, сильно виноват?

– Сильно, - кивнул он.

– Думаешь, не простит?

– Не знаю. Но я попытаюсь.

Янка обещала Егору разговор, но он не спешил. Все думал, где лучше устроить встречу, как извиниться, чтобы она поверила его словам. Но ничего оригинального в голову не пришло. Подарить ей цветы? Банально. Пригласить в ресторан? Пошло. Закончилось все тем, что Егор вышел во двор, когда Янка, в очередной раз заменяя мать, скребла метлой и без того чистый асфальт.

– Ян… - позвал Егор, подходя к ней. – Ульяна…

Она обернулась, поправив на голове платок.

– А, Старшов… Привет, - сказала она. – Хотел чего?

– Ты обещала, что выслушаешь.

– Сейчас, что ли? – удивилась она. – Я занята, ты же видишь.

– Сейчас.

К чему слова и долгие речи? У Егора нет оправданий, а говорить о том, что привиделось в коме – глупо. Значит, единственное, что он может сделать – сказать правду. Искренне.

И будь, что будет.

Егор опустился на колени прямо посреди двора.

– Ты чего? – обалдела Янка. – Совсем… того? Ты чего творишь?!

– Ты обещала выслушать, - напомнил Егор. – Я прошу прощения за все зло, что тебе причинил. За все обидные слова, за все вредные поступки. И особенно за тот случай… на даче. Ульяна, пожалуйста, прости. Я понимаю, что уже ничего не изменить. Но… Я люблю тебя.

– Что? – переспросила Янка. – Ты сказал…

– Я люблю тебя, - повторил Егор. – Всегда любил. Просто я сволочь…

– Вставай уже, ненормальный! – перебила его Янка. – Да встанешь ты или нет? Лопаты мало? Сейчас метлой огрею!

Она вроде бы злилась, но плакала. И плакала так горько, что у Егора будто все внутренности скрутило в тугой узел. Ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Что ж, он хотя бы попытался…

Егор медленно встал, не обращая внимания на испачканные мокрые брюки.

– Янка, не плачь, - попросил он. – У меня сердце разрывается, когда ты плачешь. Хочешь, я уеду? Тебе так будет лучше? Скажи, я все для тебя…

Янка подлетела к нему, толкнула кулаком в плечо.

– Старшов, если это опять розыгрыш, я тебя убью! Честное слово! Пусть сяду, но убью!

Розыгрыш? Егор огляделся. Вокруг них уже собрались местные зеваки, в основном бабушки с собачками на поводках. Местные сплетницы.

– Нет же, не розыгрыш. Ян, я люблю тебя. Разве это смешно?

– Мне не было смешно, когда ты опозорил меня перед своими друзьями!

– Ладно, я понял. Это невозможно простить. – Егор сжал кулаки, пряча руки за спину. – Но от своих слов я не отказываюсь. Я всегда любил только тебя.

– Тогда почему?! – Янка топнула. – За что?

Самое время рассказать о матери, о том, каким глупым и доверчивым он был. О том, как хотел исправить ошибку, но боялся отказа. О том, как сподличал, пытаясь забыть. Но Егор отрицательно мотнул головой, самому себе. Прощение не стоит оправданий.

– Что бы я ни сказал, это не оправдает моего поступка, - произнес он тихо. – Ничто не оправдает, Ян… Просто знай, что я сильно раскаиваюсь в том, что сделал.

Она смотрела на него молча, а из ее глаз текли слезы. И это было невыносимо. Невыносимо смотреть, как любимая плачет, без права утешить ее. Особенно когда он сам – причина этих слез.

Оставить Янку в покое – единственное, что он может сделать.

Егор повернулся и пошел к своему подъезду, не чувствуя под собой ног.

Янка догнала его у самой двери. Налетела со спины, обхватила руками и прижалась, не давая пошевелиться.

– Я, наверное, дура, - сказала она. – Нет, не наверное, а точно! Я дура, но я люблю тебя. Я тоже тебя люблю. Давай, говори, где тут скрытая камера? Я опять поверила тебе. Я всегда буду тебе верить. Это сильнее меня. Я тебя люблю, Старшов. Я всегда тебя любила.

Егор затащил Янку в подъезд, и там поцеловал – впервые, по-настоящему, не веря собственному счастью. И еще, и еще… как подросток, впервые пробующий вкус поцелуя. Янка отвечала ему так же жарко. Платок упал с ее головы. Верхняя пуговица пальто расстегнулась, обнажая шею. И когда Егор отстранился, чтобы глотнуть воздуха, взгляд его упал на цепочку, блеснувшую под волосами. А на ней…

– Что это? – спросил он севшим голосом, коснувшись знакомой вещицы.

– Что? А, это… - Янка обвела пальцем образок. – Святая Иулиания. Меня крестили, как Иулианию, это мое церковное имя. А образок – единственное, что осталось от отца. Его подарок на крестины. Вроде как семейная реликвия.

– Я видел его раньше?

– Навряд ли. В школе я его не носила. Мама отдала мне его недавно, когда ты учился за границей.

Егор порывисто сжал Янку в объятиях.

Было или не было? Привиделось или нет? Какая теперь разница! Навряд ли он забудет то, что случилось с ним в 1859 году. А Янка – его настоящее сокровище. Здесь – в прошлом, настоящем и будущем.

Эпилог, в котором колокола звонят Благовест

В Заволжье, на берегу реки Большой Иргиз, и в наши дни стоит Свято-Никольский женский монастырь. Богатая у него история, непростая. Основан он был, как мужской старообрядческий монастырь, позже, с насилием и кровопролитием, объявили его единоверческим, а потом преобразовали в женский. Советская власть его не пощадила, но на рубеже веков монастырь возродился силами прихожан. Исправно идут службы в церкви, далеко по реке разносится колокольный звон с часовни.

Если верить тому, что привиделось Егору в коме, в храме этого монастыря венчалась княжна Ульяна Дмитриевна Белозерская со Львом Мстиславовичем Громовым. К сожалению, записи тех лет не пощадило время. И на кладбище не нашел Егор могилы матушки казначеи Фионы.

Путешествовали по святым местам Саратовской области молодожены вместе. Не сразу, но рассказал Егор Янке о своих «приключениях» в прошлом. Побаивался, что засмеет она его, однако Янка отнеслась серьезно к этой истории.

– Мистика мистикой, - сказала она, - но что с душой происходит, когда человек в коме, никому не ведомо.

– А есть она, душа? – отчего-то усомнился Егор.

– Ты как думаешь? – усмехнулась Янка. – Побывав на чужом месте, в чужом теле? Нету?

– Пожалуй, что есть, - согласился Егор. – Образок твой я там, как наяву видел, хотя не знал, что он у тебя есть.

– Сказка – ложь, да в ней намек, - мудро изрекла Янка.

И согласилась медовый месяц провести не на берегу теплого моря, а в Заволжье. Благо лесов и болот с комарами и прочими кусачими тварями там почти не осталось.

Понимал Егор, что не найдет ни Стожар – время стерло это название с карт, - ни города не узнает, ни деревень. И усадеб помещичьих нет, только кое-где развалины сохранились. Так что путешествовали они с Янкой по святым местам, только там можно было прикоснуться к древностям, почувствовать память веков.