Мажор. Дилогия.

– Вот скажи мне, Юрик. Почему никто не может повторить, сей божественный напиток? Ведь сырье, по сути, из одного источника? Ну, может ты, конечно, какие травки сам собираешь, но в чае у тебя стандарт! Ведь так?

– Так, - кивает Степаныч.
– Только ведь есть еще и заговор...

– Так он тоже стандартный!

– А интонации? А тембр голоса? Это для функционала важны слова и настрой, а для вкуса именно интонации... Так что...

– Да знаю я, - обреченно вздыхает Ефим Петрович, - что ты как маленькому? Это я так по привычке сокрушаюсь. Но вы точно до весны задержитесь?
– неожиданно обеспокоился он.

– Точно, точно, - уверенно кивает прапорщик, - наших сорвиголов надо хорошенько погонять. А то они что-то слишком самоуверенными становятся. Так и до беды не далеко...

– Да?
– Резнов задумчивым видом отпивает маленький глоточек и с наслаждением жмурится.
– Могу по старой дружбе, выделить несколько бойцов с третьего уровня. Они то, точно вашим мальчишкам место укажут...

– Спасибо, не нужно, - качает головой Руслан.

– От чего же?
– Разин делает большие удивленные глаза.
– Вашим парням не помешает посмотреть на настоящих бойцов, а тем немного размяться. А то скоро от скуки на людей бросаться начнут. Тут же не чего не происходит, а с мелкими инцидентами внешняя охрана справляется.

– Нет. Со всем уважением, но нет, - Рогожин отрицательно мотает головой.
– Вы поймите у меня все Наделенные Силой. А некоторые просто уникумы, в некоторых направлениях... Так что тотального преимущества не будет. Да что говорить, я вот, например, с Хаматшиным не стал бы тягаться, кто лучше пальнет из СВД. Как минимум ничья... А ведь у него не предел, далеко не предел.

– Так не стреляйте!!!
– всплеснув руками, поучительно произнес Резнов.
– Сам же хотел с холодняком погонять? Или в рукопашкой займитесь. Все быстрее будет!

– Угу...
– протянул Степаныч, - а потом Милославский настучит по голове и совсем страх потеряет. С ним только Руслан и бьется...

– Ну, это вряд ли, - самодовольно протянул Резнов, - ко мне, кого попало, не ссылают, только лучших... Ой...
– глядя на подозрительно смотрящих гостей понял, что сморозил глупость.
– Ну а что? Тут ведь скучно вот и отправляют остудиться...

– Ага! А ты, значит, решил их повеселить?
– сурово прищурившись, обвинительно произнес Степаныч.
– И чего ты такой добрый? И главное чего ты нас так убеждаешь? Колись!!!

Резнов обхватив голову трагическим голосом протянул:

– Мужики, выручайте. Совсем девки одурели от безделья. Их сослали, а я страдаю...

– Девки?
– глаза Рогожина подозрительно заблестели.
– Гложут меня смутные подозрения...

– Правильно гложут, пять "Валькирий" сослали...

– Кто старшая?

– Аглая...

– Аглая!
– Рогожин ах подпрыгнул на месте.
– Нет и еще раз нет!!!

– Руслан, я знаю, что у тебя с ней напряженные отношения...

– Напряженные, - рассмеялся Степаныч, - да она за нашего мальчика, замуж собиралась...

– Только меня забыла спросить, - слегка покраснев от возмущения, вскричал, не сдержавшись, капитан.

– Ну что ты? Хорошая ведь девка?!

Резнув тут же начал кивать, подтверждая, что просто замечательная. "Только займите делом!"

– Да она дура ревнивая!!!
– никак не мог успокоиться Руслан.
– Дядь Фима, что хочешь делай, а держи ее от меня подальше.

Огорченный отказом, Ефим Петрович, покачал головой и предпринял последнюю попытку, а может предпоследнюю... Сдаваться он не собирался.

– Вот именно, дядь Фима!
– грозный взгляд.
– И ты не хочешь помочь мне? Вот она молодежь...

– Да я...
– Руслан отводит в сторону взгляд, - я ж для тебя...

– Ну ладно, ладно, - пошел на попятную Резнов, - погорячился я, погорячился. Ну и ты меня пойми, дуреют девки. Наши парни к ним понятное дело подкатывают, а ты ведь знаешь, что "Валькирии" презирают тех, кто слабее их? Вот мужики и пытаются доказать. Вызывают. А эти от безделья еще и провоцируют. За три месяца, девять больничных. Девять! А впереди еще три месяца... Сам ведь говоришь, твои парни не промах! Пусть и не наваляют, но если на уровне будут, то глядишь, девки закрутят с кем. Успокоятся.

– Фима, я что-то не пойму, - Степаныч удивленно качает головой, - ты, что их приструнить не можешь?

– Да пытался я. Только как? Запретить задницей крутить? Они же не на прямую, а так: улыбнутся там, или мимо пройдя походку эдак...
– и слегка мечтательно улыбнулся.
– Хороши стервы. И ведь вроде всегда парни сами...
– и просительно глядя на Руслана, повторил.
– Выручай. Хоть делом заняты будут. Все не до дури!

– То есть, они будут моих парней калечить?
– попытался отказаться Рогожин.

– Э, нет, - погрозил пальцем Резнов, - ты только что доказывал обратное... Ну, или, в конце концов, сам наваляй им. Я их в качестве тренеров отправлю, а там ты? А уж, надеюсь, своих парней от глупостей удержать сможешь?

Рогожин только тяжело вздохнул, переглянувшись со Степанычем. Вот как отказать человеку, которому оба обязаны очень многим?

– Что мы имеем?
– начал загибать пальцы прапорщик.
– Пять маяшихся от скуки десантниц, причем одна из них наверняка жаждет крови нашего бравого капитана, - Руслан согласно кивает.
– И десяток парней, только и делающих, что думающих о бабах. Охрененный расклад...

– Четыре десантницы, - поправил Ефим Петрович, - пятая наверняка вновь возьмется за выше упомянутого капитана.

Рогожин схватился за голову и застонал.

– А что ты хотел? Не все тебе над другими издеваться, - хохотнул прапорщик.
– Да и жениться тебе пора!

– Степаныч!!!

– А что Степаныч? Юра дело говорит, - поддержал Резнов, - давно пора...

Прапорщик же продолжая посмеиваться, заметил:

– Ты лучше о пользе подумай! Если нашим головорезам девки по сусалам надают? Чуешь пользу? Такой удар по самолюбию. Они же горы свернут! Разве маленькое неудобство не стоит того?

– Маленькое?
– сверкнув глазами, нахмурился Руслан.

– А что большое? Сколько времени прошло, Аглая наверняка давно уже думать про тебя забыла. Ну, подумай сам: девка молодая, красивая, наверняка кто-то был уже, так что зря ты напрягаешься.

– Эх-хе-хех...
– прокряхтел капитан.
– Переживу. А вот то, что парней можно слегка осадить, так это дорогого стоит. То, что от меня получают, воспринимают, как само собой разумеющееся... Ради такого дела я и десяток бывших выдержу, - и, вздрогнув, поправился: - Хотя это я погорячился... Пять... Нет. Две максимум...