Меч Белогора

Каламбурчик двадцать первого века – подлый мерзкий человек сейчас – молодчина!? Во как!

И это всё делается открыто. А чего стесняться? Достаточно отработанными политтехнологиями поменять ценности в обществе, изменить значения слов, приоритеты, традиции. Может, протащить через Думу пару-тройку десятков или сотен законодательных актов, подготовленных соответствующими «комитетами».

И всё. Ву а ля!

Теперь быть стервой – это хорошо! Здорово, модно, престижно! А самое главное – выгодно! Потому что тогда думать можно только о себе, о своих личных удовольствиях, наслаждениях, «карьере». А не о детях, родителях, муже, стране, её будущем. Попросту паразитировать на других и за счёт других.

К чёрту далёкое будущее! Зачем какие-то обязанности перед обществом, ответственность перед ним, правила поведения, уважение к чужим правам, интересам? Зачем всё это?

Главными, отличительными чертами эпохи становятся камуфляж и политкорректность. Первое - маскирует зло под добро, второе - учит этого не замечать.

Сейчас средствами массовой информации или массовой «идиотизации» населения легко и просто создать любую раскрашенную декорацию, симпатичный образ-символ, красивый фантик с дерьмом внутри. Разрекламировать и продать обществу очередной мыльный пузырь - красивую дорогую безделушку или образ симпатичного нового национального героя. Либо героини. Были бы деньги…

Вот и передо мной на земле валяется имитация успешной, миленькой и вроде бы даже умной стервы и «бизнес-леди» (много слов знает).

Но она – преступница!

Такой у неё «бизнес». Хотя, наверное, есть какое-то благообразное прикрытие для него, вызывающее умиление, гордость или ощущение нужности, полезности обществу, как одна небезызвестная контора «Рога и копыта», пример деятельностиловкого мошенника и великого комбинатора – Остапа Бендера.

Мда…

Казаться, выглядеть порядочным, хорошим человеком, респектабельным, гораздо легче, чем быть им.

Как мало сейчас для этого надо…

Ф-фф-у… Кажется, я немного отдышался. Ну что там мой внутренний критик хотел сказать? Я слушаю.

Чего-то он голос потерял или это я оглох после драки? Да ведь мне ж по голове палкой звезданули! До сих пор немного шумит, потому своего советчика и слышу так хреново.

Зажимаю уши руками, закрываю глаза, концентрируюсь и с трудом разбираю тоненький голосок

– Идиот! Надень шлем и скорее верни меч! В любой момент могут мракосы появиться!

О, чёрт! Совсем забыл о них! Точнее, не забыл, а отодвинул в сознании куда-то в дальний угол по приоритету.

П-п-о-л-у-н-д-р-р-а!!!

Подскакиваю, как ошпаренный, и, перепрыгивая через тела бандитов, подбегаю к БМВ.

Где моя сумка?

Вижу. Вот она, валяется за багажником.

Хватаю сумку, расстёгиваю молнию и лихорадочно шарю руками. Шлем здесь. Надеваю его на голову.

По последним сведениям, полученным вчера от хен-хая, высший уровень защиты в ситуациях, когда могут потребоваться полные ресурсы оберега эндорфов, как, например, при нападении мракосов, достигается при полном облачении во все доспехи. Шлем и кольчуга больше относятся к пассивным системам для отражения энергетических ударов, а меч управляет активными, атакующими устройствами обороны. Хотя, конечно, в общем, хен-хай – это единый комплекс и функционирует даже тогда, когда не хватает одной из составных его частей или они находятся на некотором расстоянии. Просто в этих случаях мощность и эффективность оберега снижаются.

Я сейчас не знаю, на каком расстоянии от меня находится меч. Мне нужно срочно его вернуть и затем заняться поисками Таньки.

Быстро возвращаюсь, ставлю обезвреженную «леди» на ноги и снимаю с головы мешок. Она обалдело таращится на меня, точнее, на шлем. Потом испуганно косится на неподвижные тела, разбросанные вокруг на вытоптанной траве. У дамочки слегка отвисает подбородок. Накрашенные губы дрожат.

Некогда что-то обьяснять, пусть лучше считает меня сумасшедшим коллекционером древностей, маньяком-убивцем или колдуном.

Встряхиваю девицу за плечи, чтоб соображение вернулось, и чётко выговаривая слова, спрашиваю

– Где меч?

Пленница заморгала глазами, всхлипнула и попыталась что-то сказать, но язык не послушался. Она вся тряслась. По лицу потекли слёзы, тушь на ресницах размазалась.

Что не нравится быть в беспомощном состоянии? Испытала на своей шкуре, каково это – стать заложницей? Надеюсь, на пользу пойдёт в будущем.

Но ждать я не могу. Нет времени.

– Ну-ка, успокойся! Мне нужно вернуть меч и свою подругу! Говори, где они?

«Представительница заказчика» дрожащей рукой показывает в сторону серого фургона.

– Пошли!

Она направляется к приоткрытым створкам дверц в торце автофургона со свисающей оттуда металлической раздвижной лесенкой. Кивает внутрь

– Там.

Через небольшую щель в темноте ничего не видно. Раскрываю створки автофургона полностью.

Что внутри?

Вижу какой-то белый металлический контейнер, занимающий весь внутренний объём кузова. Напоминает большой промышленный холодильник, но…

Сбоку на стенке - светящийся пульт с небольшим дисплеем. По центру торца контейнера еле заметная вертикальная полоска. Дверцы впритык? Ручек на них нет. Как в вагонах метро.

Что за дьявольщина?

Выталкиваю вперёд пленницу

– Открывай!

Она молча поворачивается, показывает связанные ремнём руки и шевелит пальцами.

Наверняка там, на пульте, надо набрать какой-то код … Придётся развязать.

Разматываю и снимаю с кистей дамочки ремень. Вроде, руки не затекли, стягивал не очень туго, лишь бы не освободилась.

– Открывай и без фокусов!

Девица трясущимися пальцами нажимает кнопки на пульте. Зажигается зелёная лампочка и дверцы холодильника разъезжаются в стороны с характерным звуком, как в вагонах метро. Мне так и слышится привычный голос дикторши московского метрополитена: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…»

С чего это вдруг наваждение такое?

В прямоугольной металлической камере вспыхивает свет. Пахнет бензином, машинным маслом и хлоркой. Внутри камеры, у входа лежит небрежно брошенный на пол меч Белогора, а в углу, у дальней стенки, на какой-то подстилке скорчилась, обхватив плечи руками, фигурка. Танька!

Я одним прыжком влетел в контейнер, подхватил меч и кинулся к Татьяне. Обнял, прижал к себе. Почувствовал как податливое мягкое тело бъёт дрожь. В железном фургоне было очень прохладно, и если её всю ночь держали здесь…

Татьяна была измучена, помята, но не сломлена и не перепугана до смерти. Она подняла голову, посмотрела на меня и тихо сказала

– Что ты так долго?

Скулы свело от боли и жалости

– Прости меня, родная. Я спешил.

Таня прижалась лицом к моей щеке и вдруг, увидев что-то позади меня, напряглась, вскрикнула