Меч Белогора

Тик-так, тик-так, секунды счастья безжалостно утекают, и ночная сказка постепенно тает, отдаляясь под светом лучей поднимающегося солнца, пробивающихся сквозь щели в занавесках на окне.

Мне не хотелось будить Татьяну, и я лежал неподвижно, ощущая её дыхание на своём плече.

С минуты на минуту она проснётся, посмотрит на меня и я пойму, жалеет ли она о том, что произошло этой ночью, рада ли меня видеть или сконфужена. И могут ли произойти какие-нибудь изменения в нашей жизни? Или мы сейчас встанем, оденемся и разбежимся в разные стороны, а встречаясь каждый день на работе, будем делать вид, что ничего между нами не было…

Нельзя навязываться человеку насильно, как бы ни пытались некоторые учёные и писатели выдавать это за геройство и объяснять необходимость подобных действий мужчин странностями женской натуры.

Может, я и не прав, но я не сторонник надоедать понравившейся женщине, добиваться её любви бесконечным долблением в одну точку, не обращая внимания на антипатию, холодность, нежелание общаться после необдуманного сумасбродного поступка. Конечно, можно довести ситуацию до такого состояния и так достать даму сердца, что ей будет проще отдаться тебе и прекратить эту изматывающую войну, чем объяснить, почему ты ей не нравишься, и она тебя не любит. Нужна ли мне такая пиррова победа? Нет, конечно.

За окном пронзительно и переливчато заорала сирена. На каком-то автомобиле включилась охранная сигнализация – бич жилых кварталов города.

Минимум три минуты изнасилования барабанных перепонок гражданам, находящимся в зоне досягаемости звуковых волн, обеспечено. Естественно, что спать в таких условиях невозможно.

Татьяна сделала попытку закрыться от противной сирены одеялом. Не вышло. Пронзительный звук доставал везде.

Когда Танины ресницы затрепетали, и она, просыпаясь, лениво потянулась всем телом, как разминающаяся пантера, я немного напрягся. Вот сейчас она повернёт голову, увидит меня и вспомнит всё, что произошло вчера. Что я увижу на её лице?

Неловкость, смущение, растерянность? Взгляд довольной хищницы после удачной охоты? Или просто холодную маску безразличия? Душу, закрытую на замок? Чувства, замороженные в ледяном саркофаге?

Я ошибся.

Когда Таня повернулась и посмотрела на меня, то в её зелёных глазах плясали и радовались весёлые бесенята.

Она была счастлива и рада меня видеть.

А что до смущения… да… конечно, оно немного чувствовалось, но самую малость. Мы ещё не привыкли друг к другу, да и надо как-то осознать, что произошло, принять это сердцем и разумом. И объясниться, наконец, начистоту. Для всего этого нужно время…

Таня на секунду чуть отстранилась, с улыбкой рассматривая мою помятую физиономию и с любопытством заглядывая мне в глаза. Видимо, она нашла там то, что искала, потому что в следующее мгновение, прильнула ко мне всем телом, а её губы нашли мои…

Мы целовались под вопли сирены, которая, казалось, теперь орала, радуясь за нас, а её мерзкие надоедливые звуки воспринимались, как торжественный гимн за здравие всех влюблённых.

Когда он закончился, Таня устало откинулась на подушку и, взяв мою руку в свою, волнуясь и сбиваясь, заговорила

– Серёжка, я такая счастливая…Сколько лет я была одна! Гордая дура! Не знала, как жить и стоит ли жить вообще. Один Бог знает, сколько слёз я пролила в эту подушку. И чего мне стоило решиться пригласить тебя! Почему ты был такой несмелый? Неужели не чувствовал, как я к тебе отношусь? Или просто считал меня старухой? А я ведь не намного старше тебя.

– Брось, Таня! Дело не в том, что ты… старше. Я действительно не знал, КАК ты ко мне относишься. Думал, что ты ни с кем не выходишь за рамки служебных отношений. Да и не я один так думал.

– Раньше так и было. До вчерашнего вечера. Вчера у меня… наступило прозрение. И я решила попытаться изменить свою жизнь. То есть, я ещё не знала, что сделаю, но точно знала, что поломаю это проклятое одиночество. Тебе было хорошо со мной?

Я погладил её по руке и поцеловал

– Мне было с тобой сказочно хорошо!

– А ты бы хотел ещё… со мной встречаться?

– Да! – я ответил не задумываясь.

Я очень этого хотел, но не знал, что двигало ею. В своих чувствах я разобрался, но эту Таню, новую, я знал всего одну ночь, и говорить сейчас о любви, было как-то избито, банально и не к месту. Мы давно уже не дети. Нам нужен не романтический флер опьянения первой любви, а зрелое понимание и принятие друг друга вместе со всеми нашими надеждами, недостатками и привычками.

– Я тоже хочу, - Таня прильнула губами к моему уху и, помедлив секунду, продолжила

– Мы взрослые люди, Сергей, не нужно обманывать себя. По-крайней мере, мне. Надо относиться ко всему проще. Пока это возможно, я хочу быть с тобой. Пока тебе не надоем…

Я неуверенно улыбнулся. Разыгрывает?

– Ты думаешь, я могу отказаться?

Таня прищурилась

– Честно говоря, надеялась, не сможешь. Рада, что не ошиблась. Но, может быть, я веду себя слишком, м-м, напористо и отбиваю чьё-то место? У тебя нет подружки?

– Подружки нет. Я когда-то давно был женат. Развёлся. И с тех пор с ужасом вспоминаю то время и боюсь женщин.

– И меня боишься? – Таня чуть отодвинулась и игриво посмотрела на меня

– И тебя. Немного…

– Кажется, мы с тобой товарищи по несчастью. Видишь вот это? – Таня показала пальцем на продолговатый малозаметный шрам на правой скуле.

– Вижу.

– Это мне оставил на память пьяный муженёк десять лет назад. Сломал челюсть. Её потом в хирургии по косточкам собирали. Четыре операции. Когда вернулась домой из больницы, не смогла больше с ним жить. Честно говоря, долго мужчин не только боялась, но и ненавидела. Мстила, где только могла.Особенно, когда на меня губы раскатывали…

– У тебя не было детей?

– Какие могут быть дети от вечно пьяного ублюдка? И, слава Богу, что не было! Когда я вышла замуж, сразу после смерти родителей, я совершенно не разбиралась в людях. Выбрала случайного человека. Как оказалось, пьяницу и подонка. Мне тогда нужно было, чтобы кто-то был рядом.

– Где он сейчас?

– Четыре года назад умер от цирроза печени.

– Ясно. А как ты потеряла родителей?

Таня вздохнула

– Сразу. Обоих. В их «Жигули» врезался «Камаз», который угнал обкуренный подросток. Я в один день стала круглой сиротой. У меня не было ни бабушки с дедушкой, ни брата, ни сестры. По ночам, в пустой квартире, я выла с тоски. Как-то даже хотела покончить с собой. В последний момент опомнилась.

Вышла замуж, можно сказать, за кого попало. Пыталась начать новую жизнь. Не получилось. Провалилась в ещё более страшную яму. Опять кое-как выкарабкалась. А дальше… дальше я поняла, что надо просто жить. Одним днём. Прошёл, и ладно.

– А сейчас, что изменилось?

– Я почувствовала, что больше так не могу. Жизнь уходит сквозь пальцы, как песок. Мне уже 45. У меня нет близких друзей, подруг. Это неправильно. Я всё делала неправильно. Нельзя жить одной ненавистью и прошлым. Это съедает заживо. И, потом, я вдруг увидела, что рядом со мной есть хорошие и интересные мужчины, которых я раньше не замечала. Ты и Халин. Но Дима был весь в работе, у него были грандиозные планы, он был вечно занят и он, - тут Таня немного задумалась, - м-м, немного не в моём вкусе. А ты… ты мне сразу понравился. Но я рассудила, что тебя вряд ли может заинтересовать пожилая дама почти бальзаковского возраста. Это вот только вчера что-то на меня накатило… Я подумала, будь, что будет. Может, больше шанса и не представится. Закроют нашу газету, и раскидает нас жизнь в разные стороны…