Меч Бури

Вот Хаук ощутил запах табачного дыма в той таверне.

Рилгар снова засмеялся. Белый свет исчез, но его отсвет бился и пульсировал в мозгу Хаука. Между одним ударом сердца и следующим вздымался высокий столб пламени. Завывал штормовой ветер.

Хаук почувствовал вкус эля во рту. Серебристый отсвет рассек дым. Он увидел голубые глаза Тьорла – веселые глаза своего друга.

Нож торчал точно в центре деревянного подноса. Звук от вибрации лезвия все усиливался и усиливался. Пол в камере содрогался, как при землетрясении.

Снова упала темнота, и Хаук с дрожью в сердце впустил ее в свое тело, убеждая себя, что это темнота добрая. Она надежно укрывала сокровище.

Смех Рилгара превратился в гудящий шум таверны. Хаук вдруг увидел Тьорла в глубинах своей памяти и уцепился за образ своего друга. Он постарался полностью заполнить память воспоминаниями об эльфе.

Кровь капала на камень, просачивалась сквозь каменный пол. Тьорл лежал мертвым у ног Хаука. Руки эльфа зажимали смертельную рану на животе.

Меч Бури выпал из рук Хаука, кровь стекала по его лезвию.

– Где Меч?

Хаук откинул голову и застонал от горя и ярости.

Он никогда, даже на мгновение, не позволил себе вспомнить девушку с золотистыми косами и изумрудными глазами. Теперь она не была реально существующей. Она была только светом, ярким воспоминанием в темноте. Но это было только его воспоминание, и он хранил его, он держался за него, как утопающий держится за последнюю доску разбитого штормом судна. Больше у него ничего не было.

Глава 14

Станах начал строить пирамиду магу еще до того, как закатились луны. Ходивший в дозоре по вершине холма Тьорл подумал, что гном строит пирамиду с равнодушием каменщика, выкладывающего стену чужого дома. В основу пирамиды Станах положил крупные камни – их он скатил с вершины холма. Гном не Просил помощи, но и не стал возражать, когда Тьорл, сказав Кельде, чтобы она подежурила вместо него, принялся таскать камни для пирамиды. Они не сказали друг другу ни слова, оба очень устали, и каждый думал о своем. Когда рассвет окрасил небо холодным голубым светом, пирамида была построена и была готова принять тело мага.

К рассвету Тьорл для себя все решил. Подошла Кельда, он с благодарностью взял фляжку с водой из ее руки; напившись, протянул фляжку Станаху.

– Подожди, Кельда, – сказал Тьорл, увидев, что она хочет снова вернуться на вершину холма.

Повернувшись спиной к пирамиде, Станах осмотрелся вокруг. Затем снова повернулся к пирамиде. Лицо гнома было непроницаемо, его большие руки беспрестанно двигались, машинально оглаживая большой плоский камень в основании пирамиды.

– И что теперь?

Тьорл осторожно подбирал слова.

– Пришло время решить, что мы будем делать дальше. Станах.

– Я иду в Торбардин.

Тьорл кивнул:

– Да, я думаю, ты должен вернуться в Торбардин.

Эльф взглянул на Лавима и увидел, что тот, скрестив ноги, сидит возле мага. Он удивился; ему казалось, что легкомысленному кендеру неведомо, что такое скорбь.

– Тьорл, – сказал Станах. – Я иду в Торбардин и беру с собой Меч Бури. – Он улыбнулся, но в его черных глазах никакого веселья не было. – Если ты не пойдешь со мной, я буду рад передать от тебя привет Хауку. Конечно, если он жив.

– Однажды ты уже пел эту песню, гном, – резко оборвал его Тьорл.

– Возможно, он жив. Не хочешь проверить? – Гном кивнул головой в сторону пирамиды, ожидающей тело Музыканта. – Ты пока что строишь такие сооружения довольно неуклюже. Пойдешь со мной – попрактикуешься.

– Зато ты уже весьма искусен в строительстве, – холодно усмехнулся Тьорл. – Кажется, твои друзья не живут долго, Станах. Сколько пирамид ты построил с тех пор, как ушел из Торбардина?

Молчаливо стоявшая между ними Кельда вдруг обеими руками схватила Тьорла за плечо.

– Перестань, Тьорл, перестань!

Станах перехватил руку эльфа.

– Ты же сам видишь, сколько уже смертей случилось из-за этого Меча. И будет еще больше, если Меч не вернется к тем, кому он принадлежит. Или ты не согласен, Тьорл?

Тьорл промолчал. Станах говорил правду, и эльф не мог этого отрицать. Он взглянул на Кельду, все еще стоявшую между ними. Свет нового дня золотил ее рыжие волосы. Одетая в охотничий костюм, с Мечом Бури на поясе – неужели это та самая испуганная девчонка, с которой он познакомился совсем недавно?! Сейчас она выглядела как один из солдат Финна.

Но ведь она-то не должна идти в Торбардин! Девушка только-только научилась сносно владеть ножом, и лишь вчера она научилась ходить с мечом на поясе так, чтобы он при каждом шаге не бил ее по ногам. Она явно не воин. Она просто сельская девушка, бывшая какое-то время барменшей.

Тьорл встряхнул головой и взглянул себе под ноги.

– Вот что я скажу тебе, Станах: я не знаю – жив Хаук или мертв, но твоим словам о Мече я верю. Значит, Меч Бури – больше не меч Хаука. Меч должен быть в Торбардине.

Он услышал вздох облегчения – это вздохнула Кельда – и, подняв голову, взглянул в черные глаза Станаха.

– Однако, прежде чем мы пойдем в Торбардин, нам надо сходить еще кое-куда. – Станах хотел возразить, но Тьорл не дал ему и слова сказать.

– Отряд Финна находится здесь неподалеку. Не только ты надеялся на встречу с друзьями, Станах. Финн наверняка захочет узнать, что случилось с Хауком, и, главное, я должен ему рассказать то, что узнал в Старой Горе о Верминаарде. Тьорл кратко рассказал о планах Повелителя. Лицо Станаха помрачнело еще больше.

– Значит, Верминаард решил напасть на Торбардин?

– Да, – сухо ответил Тьорл. – А ты думал, ваши горы запросто смогут защитить вас от чего угодно и к тому же на вечные времена? Ты думал, война будет идти везде, а ваши горы останутся нетронутым мирным островком? Первые отряды Повелителя, наверное, уже подходят к границам Квалинести. Надвигается зима, и Верминаард, конечно, пожелает начать войну до наступления холодов. Мне кажется, мы поступим правильно, если отправимся к твоей горе сейчас – прежде чем туда явятся орды драконидов… и до того, как на нас нападут те, кто убил мага.