Меч, палач и Дракон

— Моя королева, — неожиданно обратился Рамон, — Одна особа взывает в этот светлый день к вашей милости, просит разрешить ей искупить свою вину.

— Покажите мне ее, — распорядилась Ангела.

Мария де Тавора — вдовая герцогиня, светская львица и любовница сильных мира сего — медленно вошла в огромную залу, наполненную светом. Глаза ее были смиренно опущены к полу, совсем нет украшений, платье — необычайно скромное, против обычного наглухо закрытое.

Шаги маленькие, боязливые. На значительном расстоянии от трона она пала на колени.

— Простите меня, моя королева! Помилуйте! — жалобно взмолилась она, заломив руки.

Ангела молчала, изучая ее. Мария не лгала, или же притворялась с высшим искусством — во взгляде боль от унижения и страдание, по щекам бегут крупные слезы.

— Простите мою гордыню, зависть и алчность! Пощадите старую глупую женщину, прекрасная королева.

Гийому стало противно. Такое действо позорит всех. Де Тавора спасала свою жизнь. Он ее понимал, но все же привык думать о ней, как о притягательной и опасной обольстительнице, ловко управляющей мужчинами, а не как о несчастной, раздавленной врагами.

Ангела молчала, продлевая пытку герцогини.

— Мне доложили, что вы, Мария, хотите искупить свою вину?

— Да! Я знаю, где прячется герцог Гальба.

— Бывший герцог, — поправил ее Мачадо. Ту малость, что герцог мог лишиться титула только вместе с головой, он во внимание не принимал.

— Бывший герцог, — согласилась Мария, — Я была любовницей тирана — он соблазнил меня путем лести и обмана. Знаю его тайные укрытия — читала документы.

Рифма, проскочившая в речи де Тавора, лишила ее сочувствия Гийома. Мария — великая актриса — вероятно не раз репетировала этот спектакль.

— И где же он? — быстро спросила Ангела.

— Думаю, Гальбу уже везут сюда в оковах, — улыбнулся Мачадо, — де Тавора сразу рассказала мне, где прячется узурпатор.

— Встаньте, Мария. Подойдите ко мне, — приказала Ангела, — Вы помогли нам и ваше раскаяние искреннее. Я прощаю вас.

— Спасибо, — герцогиня принялась целовать ее руки.

— Довольно. И в знак моей милости я определяю вас в штат моих фрейлин.

Кармен Феррейра, стоявшая рядом с магом, тихо выругалась. Гийом так и не понял, кому адресовалась ее брань.

Тяжелая дверь темницы со скрипом отворилась. Гальба зажмурил глаза. Даже отблеск факела причинял им боль. Три дня и три ночи провел он в подземном узилище. В сырой каморке не было огня. Кувшин с водой и лепешку просовывали через окошко в двери. Нужду некогда могущественный герцог справлял в узкую дырку в полу, найденную на ощупь. Постель — дощатый настил.

Кто-то выдал место тайного убежища — маленький замок в окрестностях Мендоры — и в этом не было ничего удивительного. Всеобщее предательство — вот единственная причина его поражений. Верные телохранители не подались на посулы Мачадо, все до единого пали, защищая его. Он сам не бросился на вражеские копья и сдался только для того, чтобы еще раз взглянуть в ненавистные глаза Ангелы, Рамона и Гийома.

Унижение усилил тот факт, что замок штурмовали орданансы — было и отребье. Их бомбарды, разнесли ворота. Их мечи сразили верных рыцарей. Их командир — запачканный пороховой гарью крепыш — ударил его связанного по лицу со словами:

— Попался, сука! На получи! Это за графа Риккардо тебе! За Мараккою!

Дверь закрылась с тем же скрипом. Вошедший бросил на пол что-то мягкое — судя по всему плащ — и уселся напротив него.

Гальба ждал первых слов гостя. Он ждал допросов, пыток и суда — ничего не было. Только тьма и неизвестность. Герцог боялся лишь того, что его решили сгноить в подземном узилище. Подлый страх он отгонял молитвами, призывая кары небесные на головы врагов своих и Камоэнса.

— Огонь не мешает?

— Мешает. Погаси, — ответил герцог.

— Хорошо, — факел затух, словно его окунули в воду. В воздухе запахло дымом.

Герцог узнал голос.

— ТЫ?!

— Я, — вошедший был спокоен, — Давай обойдемся без криков и драк. Я пришел поговорить.

— О чем? Скорей ты хочешь насладиться триумфом — подлый ублюдок!

— Может, я и подлец, но своих родителей знаю. Не хочешь разговора — я уйду. Других людей ты увидишь только на эшафоте, — маг забыл о своей обычной вежливости.

Гальба с удовлетворением отметил, что он устал и раздражен.

— Как меня уже осудили?! — возмутился герцог. Его глаза окрепли, и он уже различал съежившуюся фигуру чародея, прислонившегося спиной к холодной стене.

— Да. Обошлись без соблюдения закона. Совет графов созывать не стали. Победителям ни к чему формальности. Продажный законник Катлано, впрочем, уже нашел прецедент заочного суда над регентом. Еще при первых королях это было — лет четыреста назад.

— За что меня осудили?

— За убийство наследника — принца Хорхе. За прочие тайные убийства. За попытку захватить престол. Ангела знает, что это не так, но молчит. Иначе возникнет много вопросов, требующих объяснений.

Гальба зарычал.

— Господи, ты видишь грехи их — покарай!

— Покарает, когда придет время, — успокоил его маг.

— Это сумасшедший бред.

— Не совсем — Гюрза-Кербон убивал для тебя. Но в твою непричастность к убийству Бласа и принца я верю.

— Потому что это твоих рук дело? — натужно расхохотался герцог.

— Нет. Кербон сам признался. Он хотел отомстить тебе — растоптать, унизить. У него получилось.

Герцог ударил кулаком по каменному полу.

— Щенок. Гадюка!

— Гюрза. Ты поймал змею — не удивляйся ее яду. Педро — дело его рук. Я клянусь, что не убивал твоего сына.

— Зачем ты пришел сюда, колдун? Помучить меня?

— Нет. Объясниться до конца. Сказать правду. Ты мой старый враг, я привык к тебе. Антонио. Буду скучать.

— Я тоже, — Гальба внезапно улыбнулся, — Маг Гийом — самый опасный сукин сын, что попадался мне, за исключением Хорхе. Приятно думать, что и ты остался с носом. Как же ты уступил Ангелу этой заднице — Рамону? Тьфу! Столько лет портить мне сон и спасовать перед ловким вором. Как подумал — противно стало. Принцесса Камоэнса в его лапах, спит с ним — она, хоть и дура, конечно, — но кровь стынет от злобы.

— Она с ним не спит, — проскрежетал зубами Гийом, — Хотя и дружит. Это ее выбор.

— Ты не любовник, а слабак! Давно бы подчинил ее силой и не знал бы бед!

— Скажи, Гальба, насилие, обычно выбираемое тобой, — оно тебя спасло? — уколол его в ответ чародей.

— Все равно ты трус и слабак. Я умру, зная, что все делал правильно. Ты же, колдун, будешь до конца дней кусать локти, мучаясь. Я все знаю о вашей страсти. Стоила ли она таких жертв? Тайные свидания. Робкие поцелуи, маскировка. Да ты два года только и делал, что ходил вокруг нее и облизывался, мечтая задирать юбку.