Меч, палач и Дракон

Охрану ворот всегда поручали лучшим воинам. Их было около трех десятков, подмога уже бежала по лестницам, гремя сапогами. Они не испугались чудища. Выставили в небо рогатины, приготовили мечи и секиры. Дракон не стал ввязывать с честный бой. Пикируя, он выпустил из пасти струю пламени, выжигая глаза, воспламеняя одежду. Приземлился на парапет стены, раскидав раненных ударами хвоста и крыльев. Испражнился на камень, оставив на стене зловонные коричневые подтеки. Взмыл вверх, не дожидаясь атаки орденцев, часто дергая раненным крылом.

Вскоре к пригородам подошли алькасары — смуглые воины в цветастых халатах, поверх кольчуг. Их горячие кони не знали усталости, а их хозяева осторожности. Султанцы тут же стали скакать вдоль периметра укреплений, на ходу пуская злые стрелы из коротких луков. Арбалетчики ордена отвечали им с большим успехом, пользуясь преимуществом в расстоянии и защитой зубцов. Но потеря десятка, сотни, или даже тысячи воинов была незаметна для той несметной орды, что все подходила и подходила с юга. За войском тянулся огромный обоз — десятки тысяч телег с припасами на «сейчас» и местом под будущую добычу. За обозом тянулись стада скота: лошадей, верблюдов, коров, овец. Часть ходячего мяса пригнали с собой, часть успели награбить в Камоэнсе.

Командор устал считать в увеличительную трубу стяги и знамена бейлер-беев и санджаков, а ведь были еще и войска подвластных племен: пехота и обозники — чернокожие ламачи с квадратными щитами и низкорослые задары верхом на ослах. Время они — султанцы — выбрали удачно — осень, в полях неубранные хлеба. Но такую огромную — свыше сто тысяч воинов — армию не собирают для обычного набега. Это нашествие. Завоевание.

Командор вспомнил веру алькасаров — они ждали мессию. Дракона. И он появился. Небольшой, но реальный. Вызванный из Вечного Пламени их жрецами-марабутами. Тело стрелка с флагштока снять пока не удавалось, оно висело, сминая под себя знамя. Оставалось ждать, пока солнце и время не помогут вернуть его на землю. Воины и горожане посчитали это дурным знаком.

Посреди живого моря, затопившего пригороды, Альберти заметил огромный штандарт с красно-черным драконом на желтом фоне — султан был здесь.

Часть алькасаров принялась за обустройство лагеря: становление палаток, заколку животных, варку пищи. Огромный табор шумел, кричал, горланил, грозился, мычал, ржал и блеял.

От дикого ора, доносимого попутным ветром, защитники на крепостной стене плохо слышали друг друга. Гарнизону ворот приходилось тяжелей прочих — испражнения дракона не смывались, намертво въевшись в камень. Едкая вонь, исходившая от них, исторгала слезы из глаз.

Альберти, наблюдавший за алькасарами с надвратной башни, мужественно терпел запах, ему приходилось сталкиваться с куда более худшим — хоронить тела товарищей пролежавшие неделю под жарким солнцем.

Другая часть султанцев — всадники, тысячи сипахиев с дружинами, — встала так, словно собиралась атаковать город с саблями наголо. Через некоторое время из их рядов, расположившихся на безопасном удалении от стен, выехало посольство — полсотни всадников на дорогих скакунах, с десятком знамен.

Командор дал знак не трогать переговорщиков. Их возглавлял светловолосый широкоплечий воин в южном халате, поверх рыцарских доспехов северной работы.

— Ренегат чертов, — сплюнул брат по ордену.

Сердце командор Альберти сжалось от ненависти. Алькасары уважали храбрость. Пленный раб мог освободиться и стать воином, приняв Вечное Пламя, принеся дары огню. Часто случалось так, что искусные рыцари не выдерживали тягот неволи и становились самыми опасными врагами. Мстя родине за свою измену, они по жестокости и коварству превосходили султанцев.

Светловолосый воин, остановил коня, на коленях его лежал большой прямой меч.

— Век Камоэнса закончен, ибо пришел новый Дракон! — прокричал он, — Откройте ворота и он примет вас в число своих любимых подданных. Сопротивление — смерть!

Солдаты со стен дружно объяснили ему, где — по их мнению — видели и его и Дракона.

— Убирайся, отступник! — сказал свой веское слово Альберти, — Мы слуги Господа нашего и короля, но не демона чужеземного! — он поднял вверх меч, — Вот мой ответ султану!

Орденцы одобрительно закричали, потрясая оружием, показывая султанцам обидные знаки понятные всем независимо от народности, заголяя части тела.

— Ты выбрал смерть, Страж Юга! Сегодня ты ее увидишь! — рыцарь-ренегат схватил меч, лежавший на коленях и направил его на ворота.

Коричневые подтеки, маравшие парапет, вспыхнули, загорелись. Камень стал трескаться, крошиться. Появились разломы. Стена начала трястись и рушиться с грохотом камня и треском дерева.

Когда белая пыль осела левой надвратной башни не было, как и самих ворот — на места их был пролом заваленный камнями-осколками. Правая — где находился остолбеневший Альберти — уцелела чудом.

Командор видел, как переговорщики скачут к пролому, спешиваются и карабкаются по камням, а за ними следом — все алькасарская орда.

— Ворота! — прокричал он, думая не об разрушенных только что, а других — во второй внутренней стене, — что были еще открыты.

Рядом глухо щелкнул арбалет, болт насквозь пробил алькасара в тонкой кольчуге. Выстрел был сродни щепке кинутой в волну. Султанцы врывались в город, неся смерть всем, отринувшим предложенный мир Дракона. И никто уже не мог их остановить.

* * *

Рамон Мачадо — первый министр Камоэнса, реальной властью и влиянием равный королеве, — злился и ломал перья, ожидая Гийома. За окном брезжил рассвет нового дня, несущий неизвестность.

Два дня назад он упивался победой, радуясь успеху, видя будущее свое в только в счастливых тонах. Победитель Гальбы, он веселился, как никогда в жизни пьянствуя и проводя ночи с лучшими женщинами (де Тавора стала его покорной игрушкой). Окончательно осмелев, Рамон даже открыто флиртовал с Ангелой, не стесняясь придворных, уверял ее в своей любви и преданности. Королева снисходительно смеялась над ним, спрашивая, скольким он уже говорил эти слова? А он даже не обижался.

Казнь Гальбы, исчезновение Гийома лишали его единственных достойных соперников. Агриппа был объявлен вне закона.

Все испортило письмо, принесенное почтовым голубем. Война с Алькасаром! Следующее донесение перепугало весь двор. Сент-Фербе пал в один день! Султанцам помогает крылатый демон!

Ангела потребовала вернуть Гийома и Агриппу. Рамон пробовал ей возразить.

— Один враг, другой ненадежен. Мы справимся и без них.

— Найти. Замириться. Я лучше вас знаю, кто враг, а кто друг. Это приказ! — она стала похожей на дядю и деда, тот же взгляд и выражение лица: чудное сочетание капризного рта и маленького упрямого подбородка.