Меч, палач и Дракон

Собравшиеся дружно продемонстрировали свое удивление.

— Печальная новость, — огорчился Гальба, — Камоэнс нуждался в своих магах, — он подчеркнул слово «свои».

— Понсе — толстяк этот, что с нами на алькасаров ходил? — переспросил Агриппа.

Маршал Камоэнса далекий ото всего что касалось армии и войны, уважал магию за ту, пользу, которую она оказывала на поле брани. Вот только на Гийома, эта приязнь не распространялась в силу личных, кровных причин.

— Что же вы не досмотрели за ним? — плеснула яду Мария де Тавора, — Плохой, вы учитель. Сначала Кербон, теперь Понсе…

— Жалко парня, конечно, — лицо Марка де Мена говорило об обратном, — Но вывод отсюда прост — не боитесь стать следующим? Слишком уж легко убивают ваших учеников.

— Да? Может, вы, Марк, и попытались? — хотя нет. Вы слишком глупы и импульсивны. А вот ваш герцог — он мог бы вполне, — медленно сказал Гийом, не отводя глаз от Гальбы.

Все присутствующие заметили, что его правая рука зажата в кулак. И этот кулак медленно поднимается вверх. Затихли шорохи, остановились движения. Руки замерли на эфесах, оружие чуть скрипнуло в смазанных ножнах.

За Гийомом стоял Майал — обманчиво расслабленный, странный и неуклюжий в своем зеленом камзоле, под которым скрывалась кольчуга. С узким мечом, похожим на шпагу, и секирой на длинной рукояти.

За их спинами, с боков и позади Гальбы со свитой замерли готовые к убийству солдаты личной охраны герцога — отчаянные рубаки, не боящиеся ни черта, ни Бога.

Сжатый кулак поднялся на уровень плеча и оказался направленным в грудь Гальбе. Герцог остался внешне спокоен, но вот его свита забеспокоилась. Мария де Тавора отступила от Пабло и уперлась спиной в охранника.

— Ты, Гийом, кажешься мне дешевым клоуном на деревенской ярмарке, который много пыжиться, но мало делает, лишь бздит от волнения. Его после представления бьют за обман. Вот и решай, что лучше: убежать самому, или быть выброшенным слугами, — Антонио Гальбе надоела неопределенность.

— Боитесь? — почти ласково улыбнулся маг, — правильно делаете. Отгадайте, почему я не убил вас?

Ответа не было. Маг поднял кулак над головой, разжал. Ничего. Марк де Мена рассмеялся. Агриппа д'Обинье толкнул его локтем и глазами указал на потолок.

Сверху, медленно кружась в солнечном свете, падала грязная пыль. Через ровную дыру в потолке в помещение проник солнечный свет. Кто-то словно выжег без огня большой круг в камне, обратив его в серый прах. Пабло Гальба побледнел, отчетливо представив себя на пути кулака Гийома. Его отец тоже вздрогнул, но быстро поборол себя. Солдаты охраны отступили от чародея.

— Никто не знает ответа? — переспросил маг.

— Из презрения? — на правильном камоэнском поинтересовался Майал, наслаждаясь смятением врагов.

— Нет, не только, — усмехнулся маг.

— Да как ты смеешь дикарь! — Марка де Мена вовремя удержали на месте.

— Дикарь, Марк, это ты. Майал знает двадцать поколений своих предков, а ты, хорошо, если десять. У его народа уже была письменность, когда ваш еще с камнями гонялся за дикими козлами.

Но хватит истории, — ухмылка исчезла с лица Гийома, — Герцог Антонио Гальба, вы живы только потому, что на меня напали около вашего дома. Вы хитры, коварны, подлы, но не глупы. Даже волк, и тот не режет овец вблизи логова. Кто-то хочет убрать вас моими руками — он просчитался.

— Ты слишком большого о себе мнения, колдун. Если бы я захотел твоей смерти, ты был бы уже мертв, — громко, обращаясь не столько к магу, сколько ко всем слушающим их разговор, заявил Гальба.

— Сомневаюсь. Живите, герцог, — Гийом повернулся к нему спиной, — Пойдем, Майал, здесь дурно пахнет.

— Воняет как в хлеву, — согласился паасин.

* * *

Середина лета в Камоэнсе — благодатная пора. Нет такой жары, как в Алькасаре, что убивает. Здесь солнце дает только радость. Частые дожди по вечерам снимают излишки тепла, принося прохладу отлично подходящую для прогулок. Все вокруг зелено, воздух в Мендоре необычайно свеж. Дышится легко и приятно. На расцвете и закате в парках и личных садах поют птицы. Камоэнсцы считают, что чем больше птиц, тем больше счастья у людей. Птичье пение, будь то трели соловья, или чириканье воробья, отгоняет зло.

Гийом, любовавшийся цветами в парке рядом с монастырем святой Алисы, был полностью защищен от темных сил. Огромный дуб, в тени которого он стоял, давал приют целой колонии пташек. Томясь в ожидании, чародей насчитал с десяток гнезд.

Цветы, посаженные вдоль дорожек, радовали глаз буйством красок. Преобладали розы всех расцветок — любимые цветы горожан — один из символов Мендоры. Красные, желтые, белые, розовые, не было лишь черных. Хватало и прочих растений: от тюльпанов, орхидей, до простых ромашек. В маленьком пруду плавали хрупкие кувшинки.

Гийом не смог сдержаться и, нарвав цветов, составил большой, пышный, несуразный, но красивый букет. Все было прекрасно, кроме одного. Его принцесса опаздывала.

Ангела не могла болеть вечно. Ей пришлось выздороветь. И вот маг, изредка, в рамках приличий, навещавший принцессу во дворце, теперь ждал ее в их любимом парке. Кармен вчера согласовала эту тайную встречу любовников.

Время шло, каменная плита о подножия монастырской стены оставалась неподвижной. Сначала Гийом убеждал себя, что ничего страшного не случилось — мало ли причин у нее задержаться? Потом, уже бросив бесполезный букет, твердил себе, что волноваться смысла нет. Они увидятся на неделе во дворце. Сегодня же поговорит с Кармен и так далее…

Умные слова, сказанные самому себе в минуту сильнейшего душевного волнения, редко помогают даже хладнокровным расчетливым магам, что привыкли контролировать чувства. Гийом впервые за долгое время ощутил страх. Страх потерять Ангелу.

Напряжение нарастало. Выход нашелся — самый глупый и опасный из всех возможных. Единственный подходящий.

Гийом выбежал из парка, переоделся в карете и отправился во дворец. Он должен был ее увидеть.

Королевский боевой маг имел свободный доступ во дворец. Никогда Гийом не встречал на пути своем преграды. Все гвардейцы личной охраны знали его в лицо.

— Сеньор, вам туда нельзя, — в третий раз повторил старший караула, охранявшего вход в часть дворца, принадлежащую Ангеле.

— Почему? Чье распоряжение? — повторил вопрос чародей.

— Нельзя.

— Кто распорядился, офицер? Принцесса?

Нет ответа. Гвардейцы замерли у дверей. Маг пробовал зайти через вход для прислуги — та же картина. В дворике, куда выходят окна, так же дежурила охрана.

Гийом смирился и вышел из королевского крыла дворца. На душе было тяжко. Безрассудный поступок не увенчался успехом. Наоборот. Кто мог наложить подобный запрет? Только два человека: Хорхе и Ангела. Король узнает о его порыве в любом случае — охрана донесет. Остается только вернуться домой и ждать.