Меч в золотых ножнах

Последние книжки, которые она прочитала, были «Персидские письма» Монтескье и «Остроумие и подсознательное» Фрейда.

–  Ира, - спросил я совершенно серьезно, - а вы читали одну толстую книгу, в которой каждая строчка пронизана любовью к человечеству?

–  Какую?
– с жадностью спросила Ира.

–  Поваренную, - невозмутимо ответил я.
– Раскройте ее на любой странице, и повсюду вы встретите удивительно сердечные слова: «Чтобы было вкуснее, возьмите не пять, а шесть яиц, прибавьте майонеза…» Какой гуманизм, Ира, не правда ли? Советую вам изучить эту книгу, и тогда вас возьмут в любую экспедицию.

–  Такой совет я слышу первый раз в жизни, - возмутилась Ира.

Она томилась без работы, и наконец Наташа приспособила ее вытаскивать из кургана ведра с землей.

Может, мы были в чем-то к ней несправедливы, но ее романтика без малейшей примеси деловитости и здравого смысла прямо-таки ставила нас в тупик. Тем более что Ира появилась у нас в самые напряженные дни.

–  Почему же вы все-таки поехали, если Сергей Павлович вам отказал?

–  Он улыбнулся, когда я выходила из кабинета, - ответила Ира.

Впрочем, удовлетворив свое желание, она уже рвалась в еще более романтические, как ей казалось, края. Она расспрашивала Юнисова о крокодилах и пирамидах, о том, к кому надо обратиться, чтобы поехать в Египет с археологами. Ее черные глаза по-прежнему сверкали отчаянным блеском. И она уехала от нас на поиски чистой, ничем не омраченной романтики, сказав на прощанье: «А все-таки вы хорошие, и я вас всех люблю».

4

Свет в палатках погас. «Выключатели» едут в лагерь. А мне не спится. Сегодня мой сосед по палатке Саша Оськин проявляет снимки. Ложусь в холодный спальный мешок и только-только начинаю дремать, как меня будит котенок. Обычно он забирался в мешок к Борису, а теперь, когда Борис уехал в маршрут, выбрал меня. Котенок устраивается у меня на плече, и под его мурлыканье я засыпаю.

Меня будит чей-то печальный визг: пришел Газик.

Щенок, наголодавшийся в пустыне, стал у нас таким обжорой, что приходится подвязывать ему живот, иначе он не может передвигаться. Маршрутники уехали, и щенок скучает.

–  Ну, что тебе?
– говорю я.

Щенок скулит и вертит хвостом. Может, он хочет пить? Вылезаю из мешка, беру щенка под мышку и несу к умывальнику. Пою его прямо из ладони.

Снова укладываюсь. Щенок продолжает скулить. Наконец мне удается понять, чего он хочет: ему хочется поиграть со мной. Тоже мне, выбрал время! Одеваюсь по-настоящему, иду к костру, который горит перед кухней. Щенок ковыляет за мной.

Этот общедоступный костер стали зажигать с тех пор, как начались холодные ночи. Во многих палатках стоят дырявые ведра с углями. Угли берут из костра. А некоторые опытные люди привезли с собой грелки и кладут их в ноги.

Подбрасываю в огонь саксаула. Толстые коряги вспыхивают. Языки огня кажутся осенними кленовыми листьями. Раньше мне это сравнение не приходило в голову. Значит, начинаю скучать по дому, по российской золотой осени. Вынимаю карандаш и блокнот, сажусь писать домой. Работать у костра не очень удобно - слишком капризное освещение. Только устроишься, приходится отползать от огня.

Самые большие письма писал в Москву студент Королев. В обеденный перерыв он не спал, а изучал английский и сочинял свои огромные послания. Сейчас Королев уехал. Он увез с собой живого скорпиона, фалангу в банке с песком (эту фалангу для него собственноручно изловил Лоховиц), образцы пустынных растений и воспоминания о здешней экзотике: о том, как на раскопках убили змею, о миражах, о термитах, о песках.

Однажды в воскресенье мы с Королевым ходили в пески и встретили по дороге какие-то вздутия на такырах. Я читал книгу Халифмана «Отступившие в подземелье» и понял, что это термитники. Вечером у костра зашел разговор о термитах. Я рассказывал об этих удивительных существах, которые сумели каким-то чудом сохранить в своих подземных городах насыщенную влагой и углекислым газом атмосферу далеких геологических эпох.

–  Как они выглядят?
– спросил Королев.

И тут мне повезло.

–  А вот как, - сказал я и поднял с земли прутик, по которому полз желтоватый термит. Термита Королев, кажется, с собою не взял. Этнограф Володя Бахта однажды вез из экспедиции несколько стеклянных банок с разными тварями: тут были и ящерицы-круглоголовки, и редкостный черный скорпион с зелеными ножками, и живая гремучая змея - щитомордник. Погода задержала нас в Джусалах. Мы жили в гостинице аэропорта в большой проходной комнате. Девушки получили кровати, а мужчины расположились прямо на полу. Перед сном Бахта полез в чемодан и вдруг, обеспокоенный, спросил нас:

–  Ребята, вы случайно не видели моего щитомордника?

Нас как будто вихрем подняло с пола. К счастью, тревога была напрасной: Бахта заглянул не в ту банку.

Когда Володя вернулся домой, жена, увидев щитомордника, произнесла банальную фразу:

–  Выбирай, он или я!

Володя все-таки выбрал жену. Щитомордника пришлось нести в зоопарк. Террариумом в то время ведал зоолог по фамилии Черномордик.

–  Товарищ Черномордник, - оговорился Бахта, - вам нужен щитомордик?

Черномордик обиделся, но змею принял.

Королев работал на моем кургане в самое неинтересное время, когда мы разбирались в том, что натворили грабители. Погребение расчищалось без него. Королев раскапывал маленький курган. Он нашел бронзовые удила, набор бляшек от конской сбруи и крохотную горсточку человеческих костей, которую можно было укрыть ладонью. Его курган тоже был разграблен.

Мой помощник работал добросовестно, но его больше увлекала окружавшая нас экзотика, чем раскопки. После его отъезда в палатке мы нашли обрывок письма, где было сказано: «Между прочим, здесь довольно любопытные находки: золото, железо, черепки, мечи и т. д.». Появление термитов его взволновало гораздо больше. И в этом нет ничего плохого: совершенно не обязательно, чтобы все на свете любили археологию.

5

У костра появилась заспанная фигура с дырявым ведром. Значит, рабочим стало холодно.

Теперь у нас новые землекопы - ребята-старшеклассники из ташаузской школы-интерната N 2. Жаль, они приехали после того, как все лучшие находки уже были сделаны. Они работают с увлечением и засыпают нас вопросами. Часто пишут в школу и на конвертах ставят такой адрес: «Девочкам из 8-го класса «А» от мальчиков-археологов, лично в руку». Они дружны, приветливы, очень дисциплинированы. Старшие следят за порядком.

Как-то один мальчишка пришел на склад и попросил папиросы. Через полчаса старший принес папиросы назад и деловито сообщил: «Он не курит».

Мы собираемся написать директору школы официальное письмо на бланке, с печатью, с подписями всех участников экспедиции - поблагодарить преподавателей за то, что они так хорошо воспитывают ребят.

–  Пожалуйста, не забудьте вставить фразу: «Мы все очень их полюбили», я на этом настаиваю, - напоминает начальница нашего отряда Марианна Александровна Итина.