Меченные проклятием

После некоторого молчания она совладала со своим голосом.

– Мне тоже жаль, Полион. Прости, я должна была остановить тебя раньше. Спокойной ночи.

– Коди! Ты не можешь бросить меня так. Я весь горю, я готов, Коди.

Она не отозвалась.

Полион хлопнулся на спину и утер лоб свободной рукой. Судьбы! На этот раз он натерпится боли! А ивилгратка способна исцелить жар в паху? Как мужчина вообще может с ней поладить?

Тут он осознал, что она уснула на его другой руке, пришпилив его к одеялу. Очень долго он лежал так, закусывая губу, и потел от мучительного нытья в паху. А Ниад спала рядом. Время от времени он видел среди веток красное сияние Муоль и слышал непрекращающееся шуршание где-то в кустах.

24

Булрион придержал Грома на гребне. Склон полого спускался к лесу редкие дубы, густой вереск, оазис сочной зелени в обрамлении унылой каменистой пустоши. За дубами лежало озерцо. Он подъехал с наветренной стороны, чтобы лошади не почуяли воду. Ни одной живой души, кроме его спутников. Прохладный ветер теребил кустики и бурьян у лошадиных копыт.

– Устроим привал, - сказал он.
– Потом отыщем джоолгратку.

Гвин кивнула и спрыгнула с седла одновременно с ним. Остальные подъезжали и тоже спешивались.

Его не слишком прельщала встреча, но он - глава семьи и должен заняться этим сам. Пригласить ее может только он.

Придется отправиться одному. Меньше всего ему надо, чтобы кто-то подслушал его мысли. В них ведь будет все то чудесное, что случилось ночью, и куда худшее - его жалкие длительные сомнения, ощущение, что он недостоин сильной молодой красавицы вроде Гвин, его страх, что она лжет ему, и хранимый им секрет, что она - нищая. Ну вот! Он уже начал!

Гвин отошла и села на камень. Булрион снял с Грома седло и положил на дрок. Выпрямившись, он увидел рядом с собой Полиона и больше никого вблизи. Искушение подразнить юнца было неодолимым.

– Надеюсь, ты держишь ухо востро на случай неприятностей.

В зорких глазах мелькнула тревога.

– Каких неприятностей, дедушка?

– А от диких зверей. Вчера ночью я слышал шорохи в кустах вокруг нашей стоянки.

Паренек покраснел, не зная, как на это отозваться, но выдержал взгляд деда.

– Я тоже вроде бы слышал.

Нахальный щенок! Молодец! Он никогда не обретет и половины мощи Джукиона, а Нондион уже выше него, однако среди сыновей Бранкиона только в нем есть настоящий огонек. Жаль, конечно, что его бросает то к одной, то к другой. Но, может быть, есть что-то, достойное восхищения, в такой неимоверной сноровке, даже если она используется для такой низкой цели? Или в нем просто говорит старческая зависть?

– Ну, оба мы ошибиться никак не могли, - сказал Булрион.
– Ты много времени проводишь с Ниад Билит. Вы уже помолвлены?

Полион поежился.

– Мы же знакомы совсем мало...

Булрион нахмурился со всей своей патриаршей грозностью. Он не мог поверить, что ночью его внук ограничился тем, что любовался вместе с девочкой на звезды. По правилам Тарнов мужчина, ложась с женщиной, связывал себя.

– Некоторые очень быстро решают, чего они хотят.

– Э... Я не уверен, что она согласится.

Его неохота была понятной. Еще слишком юн. Слишком, слишком юн. Булрион помнил собственную злобу, когда его женили в шестнадцать лет. Но его первый брак оказался очень удачным, и он поступал так же со всеми своими детьми и внуками - свяжи их, заставь плодиться как можно раньше. Бездушно - да, но главное - семья, а он способствовал тому, чтобы она быстро росла. Многочисленность - вот что важно. В многочисленности безопасность. А среди ранних браков неудачных было на удивление мало.

– Она хорошая девушка, сынок, а к тому же настоящая красавица. Не думаю, что ты когда-нибудь найдешь лучше, а ее дар целительницы драгоценен для всех нас. Мы с Гвин поженимся через день-два. Почему бы нам не сыграть двойную свадьбу? Ты и твоя красавица нареченная?

Полион облизнул губы, перепугавшись разверзшихся перед ним челюстей брака.

– Мне надо спросить Ниад.

– Правильный ответ! Поговори с ней, и пусть она решит.

Булрион отпустил Грома - пусть себе покатается по траве. Оставив остальных мужчин расседлывать лошадей, он направился к Гвин и сел на камень рядом с ней. Как он устал! Он даже не помнил, когда в последний раз спокойно проспал ночь. Женщины сидели на земле, и Гвин выглядела королевой на троне в окружении свиты. Очень удачное сравнение! Элим и Анейм раскрывали сумки с провизией и раздавали ее.

– Булрион?

– Что, моя радость?

– Позволь мне найти джоолгратку.
– Он хотел возразить, но Гвин покачала головой.
– С женщиной лучше говорить женщине, а она ведь, наверное, из Далинга, как и я. Возможно, я ее знаю! Кто-нибудь узнал ее имя?

Он почувствовал облегчение и поэтому ощутил себя виноватым.

– Ты уверена?
– Обязательный вопрос, и она, конечно, это понимает. Пожалуй, ему мало что удается скрывать от этой его проницательной и чарующей возлюбленной.

– Вполне уверена.

Темные глаза были очень серьезны, но если она испытывала страх, то скрывала это так хорошо, что он почти ей поверил.

– Ты очень смелая! Конечно, она могла и уйти. Но поезжай немного впереди нас и дай нам знать, как только окажешься в пределах ее воздействия. Тогда мы остановимся и подождем.

Гвин взяла булочку и яблоко, протянутые Катим.

– Спасибо! И я возьму запасную лошадь?

– Да, конечно. И если она захочет последовать за нами, оставь лошадь ей, но только стреножив. И скажи ей, чтобы она нас не нагоняла! Мы позаботимся, чтобы у нее был кров, и еда, и все, что нужно в долине, но в достаточном отдалении от домов. Возле родника.

– Я скажу ей. И скажу про Рарагаш.

На них упала тень.

– Булрион, зачем ты связываешься с джоолграткой?

Так прорычать эти слова мог только Хаймион. Еще несколько теней упало рядом с первой. Булрион огляделся: почти все мужчины подошли к ним послушать. Хаймион супился, как всегда, но лица за его спиной тоже были насуплены.

Булрион повернулся на камне, чтобы оказаться лицом к ним, хотя теперь ему в глаза било солнце. Он сидел, они стояли. Ему было ясно, что это бунт, хотя и небольшой.

Зачинщиком всякого недовольства в семье обычно бывал Хаймион. К счастью - потому что Хаймион был тугодумом и его недолюбливали. После Булриона он, первенец Могиона, был самым старым в семье. Иногда он, казалось, думал, что ему принадлежит право первородства и править кланом должен он. Будь у него побольше ума и хоть чуточку обаяния, он мог бы убедить в этом и некоторых других. Однако ему так и не удалось обзавестись сторонниками - до сих пор.

Среди Тарнов красавцев было мало, но Хаймион словно бы собрал в себе все худшие семейные черты - слишком большая голова, лицо, будто состоящее из бровей, торчащего носа и подбородка. Плечи и грудь у него были чересчур выпуклыми. А вдобавок - и это было уже его собственной особенностью слишком длинные руки и слишком короткие ноги. В последние годы борода у него поседела, а усы остались темными, так что казалось, будто уголки его рта все время брюзгливо опущены.