Меченные проклятием

– Наверное, тебя постоянно об этом спрашивают. Какой пол лучше?

Джасбур засмеялась.

– Зависит от того, какого пола Ордур.

– Вы уже давно любовники?

– То любовники, то друзья. Больше двадцати лет. Иногда мы терпеть друг друга не можем, но и счастливых дней хватает. Вот почему мы, мне кажется, держимся вместе, кем бы мы ни были. У нас есть общие воспоминания.

Гвин обдумала ее слова.

– Ты сказала "кем бы", а не "чем бы". Значит, меняется не только внешность? Но и то, как ты думаешь и чувствуешь?

– О да! Симпатии, вкусы, интересы... Есть веские доказательства, что авайлграты становятся копиями реальных людей. В Рарагаше хранятся исторические документы, подтверждающие это. Один даже в течение месяца был царствовавшим тогда императором.

– Судьбы! Ты хочешь сказать, что можешь в один прекрасный день встретиться сама с собой?

– Предположительно. Но шансов на подобное крайне мало, и ни об одном таком случае ни разу не сообщалось. И конечно, мои воспоминания будут совсем другими, чем у него или у нее. Тот, который стал императором, не верил, что он - император, но только выглядел и поступал, как тот. Пока это длилось, он, наверное, успел хорошо повеселиться в Академии.

Онемев от изумления, Гвин ехала молча: она старалась представить себе такое непредсказуемое существование.

– Хотя было бы куда приятнее самим выбирать, кем мы станем, - грустно сказала Джасбур.

Впереди показался хутор - небольшое скопление зарданских построек круглых и крытых соломой. Тропы всегда ведут к фермам или деревням. До них было еще слишком далеко, чтобы различить человеческие фигуры, если там кто-то жил, а окружающие поля оставались невозделанными. Позади построек начинался пологий склон. Как только они доберутся до этих холмов и ложбин, они перестанут так сильно бросаться в глаза.

– А что это за Вериов, куда мы направляемся?
– спросила Джасбур.

– Об этом лучше спроси у Возиона.

– Возион мне не нравится.

– Ну, он лучше, чем кажется. В Вериове он учился быть пастырем.
– Гвин плохо знала историю этих краев, но трингианка Джасбур знала, наверное, еще меньше.
– Веснар - зарданское королевство, пожалуй, наиболее зарданское из них всех. У них даже есть отборный отряд воинов, которые все еще блюдут варварские обычаи татуирования, уродования лица... (И творят те же зверства. О том, что рассказывали беженцы из Толомина, даже думать было невыносимо!) После разграбления Квола зарданцы разделились. Сам Панталион вернулся на восток и обосновался здесь, в Веснаре.
– Она спохватилась, что "обосновался" не слишком подходящее слово для зарданца.
– Во всяком случае, последние год-два он провел тут. Объявил себя верховным правителем. Столицы у него не было, и даже теперешний король Веснара постоянно переезжает со своим двором то туда, то сюда. Однако Вериов был любимым городом Панталиона. Он там и похоронен.

– Зарданцы были достаточно плохи, - мрачно заметила Джасбур, - но ты знаешь, почему они вообще вторглись в империю?

– Ради грабежей, думается мне. Или из любви к войне?

– Нет. Они бежали от карпанцев. Карпанцы даже еще хуже.

И вот теперь сами карпанцы появились в бывших пределах империи, вторгнувшись в Нимбудию. Объединенная мощь империи рухнула под натиском зарданцев. Враждующие мелкие королевства Куолии станут легкой добычей для варварских орд.

– Спасибо за добрую новость!

Джасбур пожала плечами.

– Они могут и не свернуть на юг, а выступить против Рурка. Так почему мы едем в Вериов?

– Потому что он находится на пути в Рарагаш. Зарданские жрецы учредили там коллегию толкователей знамений. Возион хочет сверить свои наблюдения и убедиться, что он не допустил пропуска в своем календаре.

Джасбур хмыкнула.

– Предлог, по-моему, не слишком убедительный.

– По-моему, тоже. Думаю, он поехал из желания сунуть свой длинный нос в Рарагаш. Расскажи мне про Рарагаш.

– Да рассказывать-то нечего.
– Джасбур указала рукой в сторону.
– А эти поля засеяны!

И правда. Гвин рассердилась, что сама этого не заметила. Справа и слева от тропы зрели хлеба. Рожь стояла выше головы, а дальше горох вился по аккуратно натянутым веревкам. А вон там луг, который только и ждет косцов. Деревушка у реки, видимо, обезлюдела во время Толаминской войны, но тут с тех пор кто-то поселился, хотя местность вокруг по-прежнему выглядела пустынной и нигде ни единого стада или табуна.

Она оглянулась, ища взглядом кого-нибудь из своей земледельческой семьи, но за ними ехали Тигон и Шард, огоулграты, а ближайшие Тарны были слишком далеко, чтобы их окликнуть.

– Значит, вскоре нам могут повстречаться местные жители. Так расскажи мне о Рарагаше.

– Так, правда, рассказывать особенно нечего. В дни Империи, полагаю, весь кратер был своего рода огромным парком, но с тех пор ухаживать за ним было некому, и теперь это снова лес. Большие дома еще стоят, и люди живут главным образом в них. Правительства, кроме Академии, никакого нет.

Она все еще расчетливо не говорила ничего определенного.

– Ну а Академия?

– Академия существует больше в мечтах, чем на деле, - множество старинных книг и горстка людей, все еще пытающихся наставлять в том, в чем наставляли их самих. Вот и все. Великолепная статуя императора Лоссо Ломита, ее основателя. Как, по-твоему, Раксал не сможет продвигаться быстрее, если мы переложим часть поклажи на лошадей?

– Наверное, нет. А что вы все едите?

– Есть поля. Скот. Торговля. Речки изобилуют рыбой. Мы едим много рыбы.

– Откуда берутся деньги, чтобы платить торговцам?

– Наверное, деньги приносит лазарет.
– Джасбур сморщила нос.
– Почему бы тебе не спросить Тибала Фрайнита?

Гвин уже пыталась - и не один раз.

– Потому что он сжимает губы даже крепче, чем ты. Расскажи про него.

– Я, честно, не знаю о Тибале почти ничего, - призналась Джасбур, сверкнув своей улучшившейся улыбкой.
– Видела его в Рарагаше, но мы почти не разговаривали. Он - шуулграт в совете, и значит, его уважают.

– Кто?

– Другие шуулграты. Из этого, возможно, следует, что он наименее сумасшедший из них всех. Я знаю, что Проклятием он был помечен еще мальчиком, а дети приспосабливаются лучше.

– А зачем он отправился в Далинг?

– Хотела бы я знать!
– Джасбур ядовито засмеялась.
– Как Лабранца Ламит. Хотя "зачем" для шуулграта большой роли не играет. Ты и я предпринимаем что-то, чтобы улучшить свое будущее. Он знает будущее и поступает, как поступает, поскольку поступить иначе равносильно самоубийству.