Мечта

Совсем молоденькая девочка читала стихи. Читала нараспев, страшно волнуясь. Я чувствовала каждое слово, сопереживая и страдая.

Где написать, что я есть? Что дышу одним воздухом с чужим мне человеком. Что, наверное, нравлюсь ему. Что он отчаянно хочет меня развеселить и еще, наверное, чего-то хочет. Но я не могу сосредоточиться, потому что думаю о тебе. Потому что ТЫ мой остров, моя терра инкогнита. Ты — моя Сицилия!

ГЛАВА 1 Братец

Все когда-нибудь заканчивается. Такова жизнь, будь она неладна! Ирина с трудом открыла тугую металлическую дверь подъезда и вошла в его затхлое нутро. Только бы не поссориться с идиотом этаким, сохранить мало-мальски приличные отношения… Брат все ж таки. Сестринские обязанности она выполняет честно. Мамка довольна бы осталась. Вот продукты тащит и недостающие шесть тысяч за квартиру, выкроенные с грехом пополам из худого бюджета. Мысль о деньгах разозлила — не много ли?

Тяжелые, неудобные пакеты и мокрый зонтик елозили по новому пальто, оставляя ворсистые разводы. Ирина с трудом осилила последний лестничный пролет хрущовки, бросила сумки на заплеванный пол и позвонила в обгрызенную дерматиновую дверь. Открыл противный старик — хозяин квартиры, где ее братец, Пашок, снимал комнату, вернее, даже не комнату, а так, халупу, зловонную и пыльную. Ирину передернуло.

Увидев ее на пороге, старик насупился и, не поздоровавшись, проскрипел:

— А… это ты, Ирка. Заходь. Деньги принесла?

Пропустив вопрос мимо ушей, она строго спросила:

— Где Павел?

— Хде-хде, в ящике своем зависает. — Старик посторонился.

Она втащила пакеты в коридор и сняла пальто. Дед стоял над душой, издавая булькающие звуки, будто в глотке его застрял насос.

— Дык это… я про деньги, Чего скажешь?

— Какие еще деньги, дедуль? — Ирина хотела повесить влажное пальто, но свободного крючка не было, самодельную вешалку занимало засаленное тряпье старика.

— Мои, — дед почесал впалую грудь, — мои денюжки. Павел твой за прошлый месяц еще не заплатил.

— Паш, — позвала она, — ну ты где? Совесть у тебя есть?

За спиной хозяина квартиры замаячил братец. Ирина глянула на него и, поморщившись, будто откусила кончик горького лайма, отвела глаза — век бы не видать дурака. Как же все надоело. Мамка, провожая его в Москву, плакала в трубку, будто чувствовала — «сыночек любимый» потеряет все, не успев приобрести… Так и вышло. Это ж надо было умудриться бросить мед в конце второго курса, потерять работу, на которую Ирина устроила его, подняв все свои связи… Эх, да что там…

Она со злостью сбросила на пол тяжелый синий ватник и пристроила наконец свое пальтишко.

— Ну, не злись, — Пашок ласково заглянул ей в глаза, — давай лучше помогу. Он схватил в одну руку оба пакета и толкнул дверь в свою комнату. Хлипкая целлофановая ручка не выдержала, и содержимое вывалилось на пол.

— Ну ты чего?! — закричала она. — Безрукий или как? Пашок кинулся собирать консервные банки и яблоки, раскатившиеся по полу. Ирина покачала головой и поплелась в ванную мыть руки. Настроение окончательно испортилось. Давно бы нашел себе москвичку с хатой, заделал бы ей маленького и… жил бы себе припеваючи… Чемодан без ручки, а не мужик.

— Так как насчет денег? — Б ванную просунулась седая голова.

— Совсем спятил? — вскинулась на него Ирина. — Дай мне в себя-то прийти!

— Дык это… — начал было дед, но закончить ему не дал Пашок. Подлетев к старику, он развернул его за щуплые плечи и выплюнул прямо в морщинистую харю:

— Задолбал уж совсем! Завтра отдам! Ты чё, русского языка не понимаешь?

Съежившись, дед поплелся на кухню.

— Полотенце в этом доме есть? — недовольно спросила Ирина.

— На вот. — Пашок стянул со змеевика махровую бурую тряпку и протянул ей.

— Это что? — Она брезгливо спрятала руки за спину.

— Полотенце. — Братец по-детски улыбнулся.

— Горе ты мое, луковое… — Ирина ткнулась ему в плечо, — пошли уже. На днях куплю тебе полотенец и чего там еще тебе нужно…

— Да ничего, Ир. — Он неловко погладил ее по спине. — У меня всего полно.

Полно у него, ага! Мать ушла, не оставив им ничего, кроме дома. А дом — так себе, сарай деревенский. Отчим-урод пропьет его и сгинет… История известная. В голове замелькали обрывки горестных картинок.

— Пошли лучше пожрем, а? — Пашок вытолкал ее в коридор, запер дверь в ванную на облезлый крючок и погасил свет. — С утра маковой росинки во рту не было.

— Я вот в милицию заявлю на вас, дождетесь! — просипел на кухне старик, гремя посудой. — Ворье! Света мне нажег на две тыщи. Это куда годится?

— Хватит гавкать, — проорал Пашок, повертев пальцем у виска, — а то действительно съеду с твоей помойки. — И, уже обращаясь к Ирине, добавил: — Вот дебил.

— Доиграешься, выкинет он тебя отсюда, — поджала она губы.

— Не выгонит. Проходи. — Братец распахнул дверь в свою комнату и поклонился, изображая фокусника.

— Копперфильд хренов. — Ирина уселась на вытертое до поролона колченогое кресло.

Комнатенка страх какая убогая и грязная, да еще запах этот… Она встала и открыла форточку.

— Ну ты чего! — запротестовал Пашок. — Не май месяц. Закрой!

— Вонища тут у тебя, — она скривилась, — будто кто-то гороха обожрался.

— Закрой, говорю! — Братец шумно втянул в себя воздух. — Не нравится — не дыши!

Он открыл шкаф и, достав флакон дешевой туалетной воды, брызнул несколько раз во все стороны.

— Ты что делаешь, придурок?! Думаешь, так меньше вонять будет?

— Брось ты свои барские замашки, Ирка, не в замке росли.

Спорить с ним было бесполезно. Ирина сердито покачала головой и огляделась. На батарее сохли три разноцветных носка, в углу валялся чемодан, перевязанный скотчем, зато на кровати, прямо на подушке, красовался раскрытый ноутбук. Она перевела взгляд на старый заляпанный компьютер и открыла рот, чтобы возмутиться, — значит, она ему жрать тащит, деньги, а он компьютеры коллекционирует…