Мечта

Федор находился рядом с плачущей Зиной, которая только причитала, что ее посадят и она больше никогда Сереженьку не увидит, а мне дали сына на руки и он не проснулся, а продолжал спать у меня на руках, и улыбался во сне.

А я была абсолютно счастлива с одной стороны и совершенно растеряна с другой, потому, что даже не представляла как держать его, как ухаживать и, что мне вообще с ним делать. Я понимала, что университет для этого кончать не надо, но надо, чтобы все путем, чтобы рядом были родные руки, а кто ему сейчас роднее я, или Зина? И я решилась, несмотря на свой страх и риск. Я решилась и сказала, то, что почему-то вертелось у меня на языке.

— Зина, Вы поможете, мне с Сереженькой? Он ведь у меня первый, и мама моя далеко, и у нее свои малыши. А я не знаю, как с ним обращаться и не умею… Но я люблю его. Если бы Вы, Зина, знали, как же я его люблю. Сколько всего я пережила за это время, как искала его, как боялась. Я ведь не шлюха, и рожала от любимого человека. А Костя свои деньги получил… Все получил, что хотел. Но разве то по людски, таким путем?!

— Деньги? — Зина возмутилась, — Какие деньги?

— Четыре миллиона евро.- совершенно спокойно озвучил мой Володя.

— Сколько? — Зина была бледна, как мел.- Не может быть!

— Так он, что с Вами не поделился?

— Нет, он дал мне тысячу долларов на ребенка, на одежду, памперсы. А они кончились, я подгузники стирать стала. Печка потухла ночью, он мокрый лежал, а я устала, дрова колола с вечера, вот и проспала, и не заметила. А Сереженька простыл. И на питание у меня уже не было. Я кашу варила жиденькую, манную, он ел, еще как ел. Сахарку на кончике ложечки добавлю, и он сосет, так сладко бутылочку свою. А Косте звоню, телефон выключен. А как температура поднялась, так я с ним прямо сюда, в больницу, так он за день схуднул как, и щечки опали.

Она действительно его любила. В том даже усомниться было нельзя, она любила моего мальчика.

====== Зина ======

— Вы расскажете мне всю правду. Я не моя жена и я не верю в сказки. Вы соучастница преступления. И Вы ответите за то, что совершили.

— Она ребенок по сравнению с Вами. Вы совратили девочку и обвиняете меня?

— А, Вы украв чужого ребенка, будете читать мне мораль?!

— Костя говорил, что Вы подобрали шлюшку на улице у ресторана, и изнасиловали ее. Это правда?

— Нет. Она никогда не была шлюшкой, она мне досталась девственницей. Маша необыкновенный человечек. Пусть она не так умна, не так образованна. Но у нее настолько светлая душа, что только позавидовать можно. А вот обидеть никак. А у Вас рука поднялась. Если бы Вы знали, что она пережила за это время.

— Костя говорил, что она не хотела рожать, что Вы ее заставили.

— Я? Посмотрите на нее, Вам не ясно?

Я слушала их разговор, держа моего спящего мальчика. И мы улыбались друг другу. Я разглядывая его личико, а он мне во сне. Наверно каждый раз когда он засыпал раньше я снилась ему. Не могла не сниться, ведь он помнил и любил меня. Не мог не помнить. Я же мать его… Мне он снился, причем именно такой, как сейчас. Интересно я смогу его кормить, или уже все? Время ушло? Надо спросить. Очень надо. Я же собиралась кормить его долго, лет до трех.

— Володя, а я могу как-то вернуть молоко?

Он посмотрел на меня с улыбкой.

— Вряд ли, малыш. Не в этот раз.

— Жаль, я бы так хотела…

— Я знаю.

Он обнял нас вместе с сыном.

— Успокоилась?

— А генетическая экспертиза?

— Еще нет, но разве ты не уверена?

— Уверена, конечно. Просто поверить в свое счастье так трудно!

А он открыл глазки и разулыбался совсем по настоящему, с искорками, и открыв свой беззубый ротик.

В палату вошел Федор. Улыбнулся мне очень светло и искренне. А потом обратился к Зине.

— Пройдемте.

— Нет, я тут. Меня Маша просила помочь.

— Маша?!

— Да, Федя. Маша просила помочь ей. Я против, но спорить не буду.

— Кто Вам Костя? Зина, я сделаю все, что захочет Машенька. Но вам все равно придется отвечать перед законом. Тем более Вы получили выкуп.

— Я нет. Что Вы. Я ж говорила. Да если бы у меня деньги были, разве ж… яб… мальцу памперсы не купила? И сняла бы квартиру теплую, а не дачу эту.

— Костя мне как брат, как сын. Понимаете? Он вырос у нас. Мы им соседями были. На одной площадке. Отец его военный, мать в части медсестрой, а он один. Вот мы с ним и возились. Мама моя прибирала у них, стирала там. Я уроки с ним делала. Дружно мы жили. Он такой красивый мальчик был, я же любовалась им всегда. И умненький такой. Я ему и сказки читала, и гулять водила. Он всем говорил, что брат мой! Брат, понимаете?! А у меня никогда не было брата, только он. Лет пять ему было. Говорит мне: ” Зина, мы с тобой не просто соседи. Ты сестра моя, и я горжусь этим.» Он такой весь… и гордится. — Она плакала, даже не смахивая слезы, и они падали на ее блузку на халат на грудь. – Я ж некрасивая, угловатая, да никакая. И он… Он любил меня, а я его любила. Я все для него, что могла и не могла. Сама конфеты не съем – ему дам, все, что он любил покупала. По копейкам складывала. А он возьмет и не съест сам, а мне откусить даст. Потому, что мы брат и сестра. Понимаете?! А потом друзья у него появились, прогуливать школу стал. Отец его выпорол даже, так он так злился! Говорит: «Выросту — убью».

А я убеждала, что нельзя так. А потом он совсем хулиганом стал. Отец его тогда в суворовское училище определил. Я навещала его. А там Петра встретила. Он по хоз части был. Думала любовь. Поженились. У меня год за годом дочка и сын. Я в семье, занята совсем. Про Костю забывать стала. Как забывать, не то, что забывать, брата не забудешь. Просто он мне дальше стал, чем дети мои, а потом в другой город уехал учиться. Был у меня с Петром. Говорили они. Мои-то уже в школу собирались. Уехал. А Петра со службы поперли. Недостача там вышла, или украли что. Вот я и пахала за двоих, а он пил. Жутко пил. А как напьется, так меня гонял, я так кричала, соседям в двери стучала, а кто выйдет? Никто! Уж поверьте, а дети решили, что папа за дело меня, что денег мало приношу. Так и семья моя никудышной стала. А потом как-то раз Петр бил меня, я плакала вдруг раз и тишина. Глядь, а Петя на полу лежит, еле дышит. А за ним Костя стоит. Он придушил его. Петр долго в себя приходил. А у Кости выражение лица такое было… вот даже описать не могу и превосходства и брезгливости. Дети мои со мной жить после развода не захотели. Они считали, что я их отца угробила. Да и родители его так пели. Осталась я одна. Вот совсем одна. Только Костик у меня и есть на всем белом свете. Он не забывал меня никогда не забывал. И в Москве уже работал, так то посылку пришлет, то приедет, купит что красивое. Дети выросли без меня. Петр умер в одном из запоев. Только я им родной не стала. Да что теперь. Надо было самой их растить, а не мужу алкашу доверять. Так и жила я, одна одинешенька, лишь только Костик обо мне вспоминал. Тут еще у дочки неприятности. С мужем разошлась, а у нее ребенок на руках остался. Пришла ко мне. Пустила я ее. С внучком возилась, все путем. Да только муж к ней вернулся, в мою квартиру. С ним я не ужилась. С дочкой ссора за ссорой. Он же прав во всем. А я так дура непутевая. Тут меня Костя в Москву позвал. Надо говорит с детём помочь. Мать у него прости господи, да и отцу он не нужный. Платить тебе будут. Ты заботься о нем, Зина. Вот и принес мне его, новорожденного. А документов то и нету. Говорит- Сережей зовут. Вот тут я и смекнула, что нечисто дело. Малец хороший, нормальный совсем. А документы где? Если б с ним просто поседеть надо было, да матери помочь, я б с удовольствием. А так как-то не по людски. Косте сказала. А он говорит, ты не возьмешь, значит в детский дом подкину. Потом пообещал документы справить. А я же не могла позволить мальчика в детский дом… Ну не могла. Мало ли чего там с ним будет. Согласилась. Он мне денег дал, на мальчика и ушел. Мне соседка помогала. Молоко носила. А потом пришел Костя и говорит: «Завтра, Зина, все прогенералишь, чтобы ни одной соринки, ни одного отпечатка пальцев не было, оставишь ребенка и уйдешь. Поругались мы с ним. Как можно ребенка одного оставить. Никак нельзя. А я уже любила его. Больше жизни любила. Вот и решила, что с собой его заберу. Потом мне Костя с документами поможет. Обещал же. И я выращу его. Будет мне отрада на старости лет. Пустилась в бега. Сюда, куда подальше от центра. Чтоб не нашел никто. Да и Костя, чтоб не нашел. Вот его больше всех боялась. Что он там придумал. А вдруг мальца на органы отдадут?! Боялась я. А вот не уберегла. Заболел он. Так я сразу сюда. Понимаете?!

— То есть на органы, вы подумали, а про похищение нет.

— Потом подумала, уже здесь, под треск дров в печке. Но Костя и похищение не вязались. Я ему звонила, но он вне зоны доступа, а потом телефон был отключен.

— Врете Вы все, Зина. Думали Вы про похищение. Только отдавать ребенка не хотели. Можно было в полицию пойти и все узнать. И мать его найти. Его вся страна искала. Понимаете, все абсолютно. Себя Вам было жалко, а не его. Жизнь свою неудавшуюся жалко было. И Вы решили свое одиночество скрасить чужим сыном. Это у Вас с головой что-то не так. Да я трупом лягу, но не позволю Вам быть рядом с Машей. Никогда. Понимаете. Косте хоть деньги глаза затмили. А Вам что? Неужели Вы мать, не понимали, что чувствует другая мать?! Да нет, конечно, не понимали! Вы же своих не растили, на мужа алкаша все скинули! А сама где была все годы? Где? Чего ждала, что вырастут и полюбят мать бросившую их. Что дочь предпочтет кукушку? Так ведь яблоко от яблони…

Володя высказался. И был зол. А я благодарила Зину, что сына моего сберегла. А мужа просто за то, что он у меня есть такой рядом!

====== И что теперь, Маша? ======

Нашему сыну исполнилось полгода. Я воспитываю его сама. То есть как сама, с Володей конечно. Да и мой папа чуть ли не каждую неделю с семьей приезжает, и родители Володи с нами живут. И у меня если не еще одни руки, то еще одни глаза есть всегда. Маме его нельзя тяжелое поднимать, так она за Сереженькой только приглядеть может, а папе его я не очень доверяю, просто потому, что не очень. Но моего сына все любят! Ох как любят! А он милый такой, правда копия папа. Как будто в процессе его изготовления я никакого участия не принимала.

Но я только рада, потому, что больше жизни люблю моих мужчин. Институт я практически бросила. Туда же ходить надо. А это пол дня, а то и больше. Кто с моим сыном будет?! Я его никому не доверяю. Вот просто ни- ко-му! Хотите поиграть, так в моем присутствии пожалуйста. Даже Володе… И не потому, что он или кто другой из родни могут обидеть его, нет. Просто мне кажется, что если я уйду или отвернусь просто, а потом повернусь, а его нету… И не надо мне о шизофрении рассказывать. И бороться со мной не надо. Бесполезно! Понимаете?! Просто бесполезно!!! Я первое время после больницы даже спать не могла, всю ночь за прутья манежа держалась. Вставала раз по сто, пусть он и не плакал и не капризничал. Вот вставала, наклонялась и слушала. Сопит или не сопит, а иногда мне казалось, что я не слышу его дыхания, тогда я его осторожно поворачивала или просто гладила и он начинал двигаться. Обруч на сердце сразу отпускало как-то — живой, значит все в порядке. Вот так мы и жили день за днем, ночь за ночью, месяц за месяцем. Мой мальчик рос, толстел и не было ничего лучше его смеющейся рожицы или пухлых ручек тянущихся мне навстречу. Я люблю его слезы и его обиженное личико, я люблю все в нем абсолютно все. Даже памперсы с какашками. Так с некоторых пор для меня весь мир со всеми его радостями и развлечениями просто перестал существовать. Моим миром стал сын и только сын. Ну еще муж, конечно, который все чаще и чаще задавал вопрос когда и с какой помпой мы сможем оформить наши отношения. Он все еще считал, что я мечтаю о свадьбе… Ошибался! Для меня все уже свершилось и больше мне ничего было не надо. А справка о том, что мы есть друг у друга?! Так мы есть друг у друга без всякой справки и записи в книге регистрации!!! Разве мало? Ведь он сам говорил, что браки совершаются на небесах перед Богом. А перед Всевышним мы семья. Разве нет? И ему, Всевышнему, глубоко наплевать поздравили нас в ЗАГСе или нет. И надела ли я то самое платье, о котором мечтала… Кстати о платье. Володя мне его заказал и оно уже месяц висит в шкафу. Красивое… А главное такое значимое. Ведь все в моей жизни началось с него.