Мечтатель

Танцевал в очаге, куда я сразу по возвращении под крышу подбросил дров, живой огонь — вполне обычный, не магический; прочные, лично мною сработанные ставни не впускали в зал холод и тьму. Босые ступни, наконец-то отогревшиеся, начало покалывать возвращающееся тепло. В общем, всё просто зашибись как здорово…

Ну да, как же.

«Ты помнишь, что тебе снилось?»

Молчание. И внешнее, и внутреннее. Успокаивая, я, похоже, перестарался.

«Можешь хотя бы предположить, что случилось?»

Молчание.

— Я хочу помочь.

— А я не хочу, чтобы мне помогали. Ясно?

— Нет. Мне не ясно.

— Отскочил на……. Добродей…… тебя оглоблей в….

Ровный голос дико диссонировал со смыслом. Доселе Кимара, даже раздражённая по самое не балуй, к тяжёлому мату не прибегала ни разу.

«Бздюма лысого я отскочу, дорогуша. Фиг дождёшься, не мечтай!»

В меня упёрся её раскалённый взгляд, а сразу следом полетела опустевшая кружка. И ещё что-то, похожее на смесь дымной струи с длинным плевком. С траектории полёта кружки я успел уклониться, заодно тормозя сосуд форспушем и пытаясь поймать в него дымный плевок.

Не поймал. Но порадовался, что додумался уклониться. Потому как плевок пробил дыру в днище кружки, оставил дыру в стене и улетел дальше. Хорошо ещё, что до бассейна на крыше не добрался, а то могло получиться… мокро.

Сказать, что я был слегка шокирован — ничего не сказать.

Взяв из воздуха кружку, дыра в которой продолжала осыпаться мелкой, почти невидимой пылью по краям, я вернул её метательнице днищем вверх и сказал, нервно хихикнув:

— Не бойся, Плеть. Мы ещё сделаем из тебя боевого мага!

И снова хихикнул, глядя, какими глазами Кимара таращится на кружку.

К сожалению, выполнить обещание про боевого мага оказалось куда сложнее, чем дать его. Да и вообще взять происходящее под контроль, хоть какой-нибудь. Понятия не имею, какими могли быть последствия, если бы не попытки обуздания «порчи»; того, что прорывалось, невзирая на эти попытки, всё равно оставалось… слишком.

Во-первых, тёмная вонючая гадость продолжала временами течь из шрамов, сделавшихся какими-то, ети их конём, стигматами. Хотя бы раз за ночь — непременно. Хорошо ещё, что бегучая вода неплохо помогала от этого, заставляя шрамы закрываться. И вдвойне хорошо, что после первого раза реакция «на просачивание гадости» притупилась. Что у Кимары, что у меня.

Во-вторых, характер девушки изгадился окончательно. Обет молчания помогал всё хуже, тренировки до изнеможения — тоже. Тем более, что во время этих клятых тренировок она начала сбиваться. Это она-то! При выполнении годы назад затверженных форм и связок! Разумеется, это не улучшало её самоконтроль. Да, уж, совсем не улучшало. Некоторое облегчение давало лишь молчаливое и исступленное избиение деревьев. Словно приступы, честное слово.

По завершении очередного приступа я молча исцелял разбитые в кровь кулаки, и на несколько часов сидящий в Кимаре демон утихал. Но чем дальше, тем чаще требовалась подобная «разрядка». К тому же за два дня до окончания срока испытания во время очередного избиения очередной сосны разрушительная сила снова нашла выход, и кровь, что обагрила кору, начала разъедать плоть дерева, словно кислота.

А в-третьих, в тот же день ближе к вечеру нас с Плетью застукал Лараг. Ну… что сказать. Нам и без того неоправданно долго везло…

— Вот, значит, какие указания выдал тебе Керм. М-да-а-а… Забавненько, гнилого трупа ему в полюбовнички и архидемона в зятья.

Голова кружилась и звенела. Во рту и горле ощущалась едкая и кислая вонь рвоты.

«Я… не смог?»

— Верно, дорогой куратор. Ты не смог. Хотя я бы не сказал, что от недостатка старания.

Чужие руки и что-то ещё, совместно, вздёрнули его в сидячее положение, вызвав новую волну тошноты. Впрочем, недомогание быстро пошло на убыль. А вот головокружение, напротив, стало ещё сильнее. Если бы не руки, придерживающие его — не удержался бы, упал обратно.

Браслет на руке, данный учителем, леденил кожу. Сигль на затылке дёргался, так и норовя уползти прочь, сигль на груди горел ожогом, гильдейский знак пульсировал, как воспалившийся зуб. Всё это должно было что-то значить — вот только он никак не мог сосредоточиться в должной мере, чтобы понять эти сигналы. Головокружение забивало всё и вся.

— Сейчас я медленно — очень медленно! — верну тебе понимание происходящего. Но если хоть шевельнёшься, из рейда мы вернёмся без куратора. Усвоил? Моргни!

Он моргнул. И снова моргнул.

Кажется, из глаз непрерывным потоком лились слёзы… иначе почему так плохо видно?

«Это действительно слёзы. А я действительно попытался их сжечь. Но не успел.

Ох!»

Слезотечение прекратилось. Раз — и всё. Как выключили. Перед ним обнаружился сидящий на корточках и держащий его за грудки Иан-па, а чуть поодаль — выглядывающая из-за плеча Иан-па, на удивление спокойная Кимара Плеть.

Перед ним? Он… Кремень. Нет. Не совсем так. Он — Лараг.

«Трудно вспоминать. Почему?»

— Моя вина, — сообщил Ложка. Впрочем, ни малейшего следа раскаяния в его голосе не звучало. — И скажи спасибо, что мой способ обезвреживания недружественных магов сработал, как задумано. Иначе пришлось бы применять более суровые меры.

— Ка… какие?

— Не важно. Но доза элэсдэ тебе бы не понравилась… ладно. К теме. Поскольку я уже успел порыться в твоих мозгах, причины нападения мне известны. Однако хотелось бы всё же уточнить пару моментов, чисто для протокола. Готов отвечать?

— За… чем? Почему… не прочтёшь… сам?

— У меня свои резоны. То есть соображения. Итак: ты действительно был готов убить меня и Кимару из-за того, что она во время тренировки сбросила часть своей магии?

— Она… «порченая»… сорвалась. Это…

— Не юли. Ты пытался убить не только её, ты и меня хотел спалить. Значит, понимал, что я буду активно возражать. Понимал ведь?

— Да.

— И всё равно начал действовать. Почему?

— Приказ. Сам же… понял.

— А плюнуть и растереть на этот «приказ» ты не думал?

— Срыв… опасен. Если же… срывается «порченая»… опасность… девятикратна.

— Слышал бы ты себя со стороны! Чтоб ты знал: Кимара уже не первый день… срывается. И пострадали от этого только деревья да ещё одна особо невезучая кружка. Мы контролируем ситуацию. Управляем происходящим. Отчасти. Есть у меня подозрения, плавно переходящие в уверенность, что по окончании рейда срывы прекратятся. Или станут более управляемыми, что, в сущности, равнозначно. По-прежнему будешь настаивать на выполнении приказа?